ИННОВАЦИИ И РИСК Позняков В.В.

Каждый заметный этап в историческом развитии социального субъекта - человечества, общества, общности, социальной группы, личности - сопровождается изменениями в содержании, казалось бы, привычных понятий.

Особенностью проблематики риска в наше время становится ее исключительная широта. Практически нет ни одной социально значимой сферы, в которой отсутствовали бы размышления о риске или возможной опасности. Тема риска стала неотъемлемой частью как профессионального сознания, так и общественного мнения в целом. В ней выражено состояние тревоги у многих мыслящих людей, причем не только из ученого мира. В силу ее всеохватности отношение к риску становится своеобразным индикатором культуры общества, взятого в многообразии ее проявлений - прежде всего ценностного содержания и способов деятельности субъекта.

Слово «риск» происходит из итальянского «riscare» (взвешивать). Исследователи отмечают, что в его семантике содержится некоторое предощущение тревожной неопределенности. Действительно, класс модальностей, содержащихся в данном понятии, сегодня можно с достаточной уверенностью выразить в списке; они суть следующие: неопределенность, непредвиденность, ненадежность, опасность, угроза, катастрофа, беда, потеря, кризис и др. Предельно обобщенно риск можно определить как понятие, выражающее степень опасности (или безопасности?) и ненадежности жизни человека в современном мире или же в той сфере, применительно к которой такая ненадежность устанавливается. Под риском понимают также «вероятную опасность, которую можно более или менее предвидеть, присущую либо ситуации, либо деятельности человека» [2]. Заметим при этом, что в специальных областях также присутствует понимание риска как меры непредсказуемости. Например, в юридических науках риск - это «вероятность будущего труднопредсказуемого события, неопределенного по срокам и совершенно независящего от воли сторон, которое способно повлечь за собой потерю объекта или причинить какой- либо иной ущерб» [2]. Следовательно, понятие «риск» несет в себе некий логический континуум угроз и опасностей. Это своеобразный ящик Пандоры, который время от времени кто-то приоткрывает то ли по неосторожности, то ли будучи движим стяжательскими мотивами, то ли в силу почти детского неведения того, что творит. Предупреждая субъекта о возможной опасности, риск побуждает свести неопределенность его деяний к минимуму.

В условиях инновационного развития проблема риска становится междисциплинарной и, следовательно, требует усилий в ее решении практически всех ученых и специ- алистов-практиков. Не случайно, количество публикаций на тему риска растет с невероятной быстротой. В названиях многих из них с драматическим постоянством прописалось сочетание «общество риска». Читая их, невольно поддаешься мысли, что современное общество есть «общество опасностей и катастроф» [1.

Поскольку опасность проецируется преимущественно в будущее, то риск как бы приближает будущее к современности. Он позволяет заглянуть в будущее через призму размышлений об ожидаемых или возможных опасностях. Г. Бехман пишет: «Современные общества осовременивают свое будущее с помощью риска и тем самым находят собственный специфический способ обращения с неопределенностью.» [1, c. 27].

Однако термин «риск» выражает не только концепт опасности. Под риском понимается неопределенность его самого. Как определить риск? Как его выделить, отграничить? Какие риски бывают? Какие из них оправданы и при каких условиях? Можно ли риск предвидеть? А если этого сделать нельзя, то как его минимизировать? Совершенно очевидно, что понятие «риск» выражает некоторую меру опасности. Следовательно, его можно измерить? Тогда что нужно взять за единицу измерения? Эти и многие другие вопросы возникают едва ли не сразу при обращении к теме риска.

Прежде всего разведем понятия «опасность» и «риск». Их синонимичность кажется обманчивой. Будем исходить из того, что риск предупреждает об опасности: «В случае опасности господствует причинная связь lt;.gt;, а в случае риска доминирует опыт сопряжения признаков» [1, с. 31]. Н. Луман пишет: «Риск представляет угрозу, принимаемую добровольно и от которой избегают индивидуально. Опасность, наоборот, принадлежит окружению и подчинена либо всеобщему, либо индивидуальному контролю» (цит.

Уменьшая неопределенность в настоящем, мы тем самым приоткрываем завесу над будущим. Следовательно, необходимо обратиться к качеству неопределенности. Но тогда возникает вопрос об объекте неопределенности, т.е. таком объекте, который содержит неопределенность. Анализ неопределенности предполагает, по меньшей мере, ответы на два вопроса: 1) в каком объекте содержится неопределенность? 2) что выражает неопределенность? Поскольку риск предполагает некоторое состояние объекта изменения или предпосылки и условия его создания, то, следовательно, объектом неопределенности является тот, на который направлена деятельность человека.

Если угроза есть следствие природных катаклизмов, то риск проистекает из неспособности субъекта предвидеть будущее в настоящем: необходимо учесть возможные альтернативы и выбрать «правильное» или адекватное решение, снижающее степень или вероятность риска. Ассоциируя риск с ненадежностью, безопасностью, неопределенностью, исследователь неизбежно ориентирует себя на уменьшение риска или достижение возможной безопасности. На этом основываются теории управления риском. Отсюда, отмечая субъективный характер управления безопасностью, мы должны признать ее неизбежно относительный характер.

Многие авторы обоснованно указывают на субъективные стороны риска.

Субъект, принимающий решения в ситуации неопределенности, предполагает наличие альтернатив. Например, природная опасность и снижение ее уровня в ситуации альтернатив делает риск достаточно определенным по его источнику. Субъект, который не способен принять адекватное решение, т.е. снижающее неопределенность и опасность управляемой (конструируемой, запускаемой и т.д.) системы, берет на себя ответственность за риск. Следовательно, культура выбора решения свидетельствует о культуре самого субъекта, оказавшегося перед лицом риска.

Риск, как уже утверждалось, побуждает субъекта заглянуть в будущее, снижая неопределенность в настоящем. Снижая степень риска в настоящем, субъект (исследователь, например) заглядывает в будущее. Не только заглядывает, но и пытается управлять им. Это предполагает способность субъекта связать настоящее и будущее в принимаемом решении. Поэтому глубина постижения настоящего на уровне принимаемого решения относительно преобразуемого или вновь создаваемого объекта придает будущему состоянию последнего вполне прогнозируемый характер. Приобретая форму последствия, решение связывает настоящее и будущее. За последствиями принятия, принимаемого или принятого решения скрывается подлинное лицо риска. Г. Бехман отмечает, что «риск тем самым становится одной из форм принятия решений, которое по самой своей природе является рефлексивным» [1, с. 30 - 31]. Правильное, точнее, адекватное решение, снижающее вероятность риска, в качестве награды имеет снижение степени риска. Минимизация риска, следовательно, есть поощрение за адекватное решение.

Исследователи считают, что тема риска стала интенсивно обсуждаться в период активного и достаточно широкого освоения ядерной энергии, т.е. примерно в 60-е годы ХХ века. В наше время вновь наблюдается подъем интереса к проблеме риска. Для мирового сообщества риски связаны преимущественно с целесообразностью принимаемых экономических, политических и военных решений. Для Беларуси он связан, прежде всего, с проектом построение атомной электростанции. Такие решения имеют отношение к научно-техническому прогрессу, затрагивающему практически все сферы жизнедеятельности общества.

Наука активно участвует в дискуссии о том, каким будет обозримое будущее. Она влияет и на принимаемые решения. Поскольку цена их чрезвычайно высока, то ученые не могут остаться в стороне от управления рисками. Наука способна более объективно оценить последствия действий человека. Это налагает на ученое сообщество большую ответственность в формировании культуры адекватного восприятия и оценки новых возможностей и связанных с ними рисками.

Принципиальную роль здесь играет полнота информации, в зависимости от которой общественная драматизация угроз и опасностей может возрастать или переживать спад. Следовательно, образ возможного риска в сознании социальных групп и общественного мнения, в целом, существенно определяется характером информации: расстановкой приоритетов, ее полнотой, интенсивностью и дозированием. Учитывая, что носители такого мнения не обладают техническими или специальными знаниями об объекте риска, решающее слово в принятии решения принадлежит специалистам. Отсюда возникает проблема соотношения общественного мнения, решений и оценок специалистов.

В пространстве такого соотношения в силу вступают гуманитарные приоритеты, на основе которых формируются цели работы с потенциально рисковым объектом и принимаемые решения. Специалист должен доказать общественности, что его намерения не менее благородны, чем намерения или оценки его критиков. Следовательно, информация, которая опосредует отношения между специалистом и носителем общественного мнения, может выполнять вполне определенные регулятивные функции. Спектр их весьма широк и располагается между двумя полюсами: от обострения противоречия и разрушения общественного согласия до социального консенсуса. В таком контексте следует согласиться с мнением профессора Мюнхенского университета У. Бека о том, что «риск означает не особую категорию событий, а способ специфической трактовки определенных событий» [5, с. 52].

Отсюда в качестве принципиальной встает проблема роли науки в общественном сознании. Наука должна быть активнее вовлечена в социальную коммуникацию по общественно значимым проблемам. Она в таком случае неизбежно должна выступать как фактор стабильности общественного консенсуса, даже если степень предполагаемого риска достаточно высока. Речь фактически идет не столько о демократизации научных исследований, сколько о науке как факторе демократизации. Заметим при этом, что такое обогащение социального статуса науки в нашей стране становится важнейшим фактором инновационного развития.

Таким образом, отношение к риску позволяет идентифицировать социально приемлемые технические и технологические решения. Общественная оценка риска становится своего рода «лакмусовой бумажкой», по цвету которой можно оценить готовность общества воспринять то или иное новшество. Однако не оно должно быть определяющим, когда речь идет о сложных социотехнических (экологических, например) системах. Последнее слово принадлежит ученому и политику. Здесь может сложиться противоречие между моральной оценкой и техническим решением. Первая может оказаться следствием слабой информированности ее носителей. Второе - результатом недооценки моральноэтических регулятивов научного поиска, получения результатов и принятия решений.

С позиций культурологического подхода риск фиксирует противоречие между представлением субъекта об образце и несоответствием создаваемого объекта риска таким представлением. Опасность в таком случае, по мнению «человека культуры», проистекает из несоответствия возможного объекта риска и принимаемых решений представлениям об образце, либо существующим образцам объектов (достижениям) такого же порядка. Следовательно, культурологический подход задает, как минимум, два вида отбора решений. Во-первых, ценностный, в соответствии с которым устанавливаются ограничения морально-этического, эстетического, религиозного и собственно культурного порядка. Во-вторых, критерий образца, в соответствии с которым изделие должно отвечать либо образцу как своеобразной концентрации достижений науки и человеческого опыта в соответствующей области, либо образцу как идеальному представлению, в котором концентрация достижений в снятом виде выступает как основание его предложения к использованию.

Очевидно, единственный измеритель риска найти невозможно, но можно установить максимально приемлемый измеритель в строго определенном отношении. Иными словами, устанавливая измеритель минимизации риска, субъект должен четко определить контекстуальные рамки измерения, идет ли речь об угрозе жизни людей или об опасности экологического порядка (чаще всего они неразрывно сопряжены), о сохранении сложной системы или о рациональном использовании ресурсов. Однако общим измерителем является все-таки культурологический критерий, закладывающий гармоническое начало в пространство отношений данного объекта со средой и человеком, включая и субъекта принятия решений. Нам представляется отнюдь не случайным философский вывод о том, что совершенная эстетическая форма произведенного объекта отвечает его функциональной целесообразности. По-видимому, здесь скрывается закономерная связь между эстетической гармонией и функциональной оптимальностью.

Опасность трансформируется в риск в ситуации, когда достижения технологии и цивилизации по своим последствиям становятся соизмеримыми с самыми драматическими катаклизмами, которые когда-либо знала природа. Следовательно, спор между «опасностью» и «риском» есть спор между культурой и цивилизацией. Если цивилизационные объекты тиражируются, то тиражируются и ошибки, заложенные в них. В отличие от них, культурные формы, подобно природным, единичны, они тяготеют к образцу, к гармонии человека, природы и техники.

Если предпосылки риска выступают как фактор предвидимого будущего, то минимизация предпосылок представляет собой своеобразный рычаг управления будущим: снижая вероятность ущерба или опасности, субъект заглядывает в будущее. Отсюда расчеты риска определяют и принимаемые решения. Фактор риска становится «лакмусовой бумажкой» культуры разрабатываемого и принимаемого решения практически по всем его составляющим: от цели до результата. Риск, таким образом, становится инструментом, при помощи которого можно измерить эффективность не только технических программ, но и решений по их вводу или реализации. Принимающий решения наделяется правом пророка, лучше, чем другие, видящего или угадывающего последствия решения. Кто-то должен принимать на себя ответственность в условиях, когда отсутствует полная уверенность в оптимальности технической разработки и «абсолютного знания».

Зависимость случаев риска от принимаемых решений говорит о том, что человек все более переходит в плоскость альтернативного существования. Его жизнь становится постоянным выбором. А поскольку «плотность выбора» возрастает, то возрастает и количество рисковых ситуаций и опасностей, связанных не просто с выбором, а с его культурными основаниями.

Литература

1. Бехман, Г. Современное общество как общество риска. - Вопросы философии. - 2007. - №7. - С. 26 - 46.
2. Gestion du Risque [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://fr.wikipedia.org/ wiki/ Gestion_du_risque. - Дата доступа: 11.10.2008 г.
3. L'incertitude liee au facteur humain et culturel [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://fr.wikipedia.org/ wiki/ Risque#L.27 incertitude_li. C3. A9e_au_ facteur_ humain_et_culturel. - Дата доступа: 12.10.2008 г.
4. Peretti-Watel, P. Socilogie du risque. - Paris: Armand Colin, 2000. - 286 p. 55.
5. ВесЦ U. La societe du risque. Sur la voie dune autre modernite. - Alto Aubier, 2001. - 495 р.