Дорогие братья и сестры! В новом катехизическом цикле, который мы только что начали, нам предстой г познакомиться с ключевыми фигурами юной Церкви. На прошлой неделе мы говори пи о папе Клименте 1, третьем преемнике святого Петра. Сегодня мы остановимся на личности святого Игнатия, который был третьим епископом Антиохии в период с 70 по 107 год, вплоть до своей мученической кончины. В то время Рим, Александрия и Антиохия составляли три крупнейшие метрополии Римской империи. Никейский Собор говорит о трех «приматах»: о римском в первую очередь, но рядом были Александпия и Антиохия, которые также гордились своим «приматом». Как мы уже сказали, святой Игнатий был епископом Антио хии — города, который сегодня расположен в Турции. Здесь, в Антиохии, как мы знаем из Деяний Апостолов, выросла замечательная христианская община: первым ее епископом был апостол Петр, — так утверждает традиция, — и здесь же «ученики в первый раз стали называться христианами» (Доян 11:26). Евсевий Кесарийский, историк IV века, посвящает жизни и литературной деятельности Игнатия отдельную главу в своей Церковной истории (3:36). В ней мы читаем: «Он был отправлен из Сирии в Рим и отдан на съедение зверям за исповедание Христа. Проходя по Асии под над юром строжайшей охраны [в своем Послании к Римлянам 5:11 сам он пишет, что это были „десять леопардов"|, он в городах на остановках укреплял верующих беседой и уве- щчниями, уговаривал прежде всего беречься ересей, тогда только что явившихся на свет Божий, и убеждал крепко держаться апостольского предания» (3:36,3-4). Первый этап путешествия Игнатия навстречу мученичеству пролегал через город Смирну, где епископом был святой Поликарп, ученик святого Иоанна. Здесь Игнатий написал четыре письма: к Церквам в Эфесе, Магнезии, Траллии и Риме. Евсевий продолжает: «Находясь уже за пределами Сирии, он писал из Троады жителям Филадельфии и в Смирну», и отдельное послание епископу Поликарпу. Тем самым Евсевий завершает перечисление посланий, которые дошли до нас как ценнейшее сокровище. Читая эти тексты, чувствуешь свежесть веры поколения, которое еще знало апостолов. Также в этих письмах ощущается пламенная любовь святого человека. Из Троады мученик наконец был переправлен в Рим, где в амфитеатре Флавия был брошен в пищу диким зверям. Ни один отец Церкви не выражал столь интенсивно жажду соединения с Христом и жизни в Нем, как это сделал Иг натий. Поэтому мы вначале прочли евангельский фрагмент о винограднике, который, согласно Евангелию от Иоанна, есть сам Иисус. На самом деле в Игнатии сливаются цва духовных «течения»: идущее от Павла, полностью нацеленнор на единение с Христом, и идущее от Иоанна, сосредоточенное на жизни в Нем. Оба этих течения, в свою очередь, преображаются в подражание Христу, многократно названному Игнатием «моим» и «нашим Богом». Поэтому Игнатий умоляет христиан Рима не препятствовать его мученичеству, ведь он не может дождаться момента «соединения с Христом». Он объясняет: «Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всей землею... Его ищу, за нас умершего, Его желаю, за нас воскресшего... Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего!» (Рим. 5-6). В этих выражениях пламенной любви можно заметить выдающийся христологический «реализм», характерный для антиохийской Церкви, более других внимательной к факту воплощения Сына Божьего и к Его истинной и конкрет- 2' 0(ц|.1 Ц(!(>кпи ной человеческой природе: Иисус Христос, пишет Игнатий смирнянам, «истинно из рода Давидова», «истинно родился от Девы», «истинно распят был за нас плотию» (Смирн. 1:1). Это непреодолимое устремление Игнатия к единению со Христом творит подлинную «мистику единства». Сам он называет себя «человеком, предназначенным к единению» (Филад.8:1). Для Игнатия единство — это прежде всего прерогатива Бога, который, пребывая в трех ипостасях, совершенным образом един. Он часто повторяет, что Бог есть единство и что только в Боге оно присутствует в чистом и первозданном виде. Единство, осуществить которое на земле призваны христиане, есть не что иное, как подражание, как можно более близкое божественному архетипу. Таким образом, Игнатий приходит к такому видению Церкви, которое во многом близко к определениям из Послания к Коринфянам Климента Римского. «Посему и вам, — пишет он, к примеру, христианам Эфеса, — надлежит согласоваться с мыслью епископа, что вы и делаете. И ваше знаменитое достойное Бога пресвитерство так согласно с епископом, как струны в цитре. Оттого вашим единомыслием и согласною любовью прославляется Иисус Христос. Составляйте же из себя вы все до одного хор, чтобы, согласно настроенные в единомыслии, дружно начавши песнь Богу, вы единогласно пели ее» (Эфес.4:1-2). Порекомендовав же смирнянам: «без епископа никто не делай ничего, относящегося до Церкви» (Смирн.8:1), он признается Поликарпу: «Я — жертва за тех, которые повинуются епископу, пресвитерам и дьяконам. И пусть часть моя в Боге будет одинаковая с ними. Вместе подвизайтесь, вместе совершайте путь свой, вместе терпите, вместе успокаивайтесь, вместе вставайте, как Божьи домостроители и домочадцы и слуги. Благо угождайте Тому, для Кого воинствуете вы, от кого получаете и содержание. Пусть никто из вас не будет перебежчиком;. Крещение пусть остается с вами, как щит; вера — как шлем; любовь — как копье; терпение — как полное вооружение» (Полик. 6:1 -2). Рассматривая Послания Игнатия в комплексе, можно увидеть в них постоянную и плодотворную диалектику двух характерных аспектов христианской жизни: с одной стороны, иерархической структуры церковной общины, с другой — основополагающего единства, связывающего между собой всех верующих во Христа. Поэтому не следует противопоставлять друг другу эти роли. Напротив, единство верных между собой и с пастырями настоятельно подчеркивается и неустанно формулируется в ярких и красноречивых образах и аналогиях: цитра, струны, единогласное пение, симфония. Несомненно, особая ответственность за созидание оощин лежит на епископах, пресвитерах и диаконах. К ним прежде всего обращено увещевание жить в любви и единстве. «Будьте одно, — пишет Игнатий магне- зийцам, повторяя молитву Иисуса, произнесенную па Тайной вечере: одна молитва, одно прошение, один ум, одна надежда в любви и в радости непорочной... Поэтому все вы составляйте из себя как бы один храм Божий, как бы один жертвенник, как бы одного Иисуса Христа, который исшел от Единого Отца и в Едином пребывает, и к Нему Единому отошел» (Маги. 7:1-2). Игнатий первым в христианской литературе присваивает Церкви титул «кафолическая», т.е. «вселенская»: «Где Иисус Христос, там и кафолическая церковь», — утверждает он (Смирн. 8,2). Именно в служении единству вселенской Церкви римская христианская община осуществляет своеобразный примат любви: «церкви, председательствующей в столице области римской, богодостойной, достославной, достоблаженной... первенствующей в любви, Христоименной, Отцеименной» (Рим., пролог). Как мы видим;, Игнатий воистину «учитель единства»: единства Бога и Христа ?в противовес уже появлявшимся многочисленным ересям, которые разделяли Бога и человека во Христе), единства Церкви, единства верных «в вере и любви коих нет ничего выше» (Смирн. 6:1). «Реализм» Игнатия призывает вчерашних и сегодняшних верующих, всех нас ко все более полному синтезу между уподоблением Хри сту (единством с Ним, жизнью в Нем) и преданностью Церкви (единством с епископом, щедрым служением общине и миру). Одним словом, речь идет о достижении синтеза между единством внутри Церкви и миссией проповеди Евангелия другим, чтобы в результате через одно из измере ний проглядывало другое, а верные все больше имели «неразделенный дух, который есть Иисус Христос» (Магн. 15). Испрашивая у Господа эту «благодать единства» и пребывая в убеждении о нашем первенстве любви перед всей Церковью (см. Рим., пролог), обращаюсь к вам с тем же приветствием, которым Игнатий завершает свое Послание к христианам в Траллии: «Все любите друг друга нераздельным сердцем. Мой дух отдается в жертву за вас, и не только теперь, но и тогда, когда я приду к Богу... дабы [в Иисусе Христе] вы могли предстать непорочными» (ТраллЛЪ). Помолимся, чтобы Господь помог нам достичь этого единства и наконец обрести непорочность, поскольку любовь очища ет души. Общая аудиенция, 14 марта 2007, площадь Св. Петра