Резюме

Литература

Goulding, R.L., & Goulding, M. (1986). Redisision video. San Francisco: International Trans- actional Analysis Association.

Рекомендации для чтения

Goulding, R.L., & Goulding, M. (1986). The power is in the patient. San Francisco: TA Press.

Goulding, R.L., & Goulding, M. (1979). Changing lives through Redisision therapy. New York: Brunner/Mazel.

Goulding, R.L., & Goulding, M. (1989). Not to worry. New York: Morrow.

Выступление Джадда Мармора

Я с удовольствием принял приглашение обсудить доклад Мэри Гулдинг. Работа, которую они с Бобом Гулдингом проделали за эти годы для развития своего оригинального терапевтического подхода, получила широкое и заслуженное признание. Как исследователь психотерапевтического процесса, посвятивший большую часть своей профессиональной жизни стремлению выявить тот общий знаменатель, который позволяет различным формам психотерапии с примерно одинаковой эффективностью помогать пациентам, я с интересом пытаюсь понять, насколько метод Гулдингов поддается описанию в понятиях, которые, как я определил за минувшие годы, являются важнейшими составляющими психотерапевтического процесса. Мой интерес к работе Гулдингов еще больше усиливается потому, что я сам занимаюсь проблемой сокращения длительности терапевтического процесса и в последние годы проводил исследовательскую работу в области динамической психотерапии.

Первый пункт, который отмечает г-жа Гулдинг (и к пониманию которого пришли также другие специалисты в области краткосрочной терапии), состоит в том, что тяжесть ранней детской травмы сама по себе не является препятствием для использования данного подхода.

Второй критерий г-жи Гулдинг: "Хотят ли и клиент, и терапевт, чтобы терапия была короткой?" — относится к взаимной договоренности об установлении временных ограничений терапии. Такое установление временных ограничений, будь то определение числа сеансов или просто договоренность о том, что время терапии будет ограничено, является решающим фактором для создания среды, способствующей автономии и самоопределению клиента.

Третий критерий г-жа Гулдинг называет "силой Эго-состояний", которые клиент должен мобилизовать, чтобы достичь изменений. Это фактор, который в краткосрочной динамической психотерапии выделяется как "сила Эго" или, как я предлагаю его называть, "Эго- адаптивные способности". Концепция г-жи Гулдинг в этом отношении очень близка к концепции других представителей данного вида терапии.

Затем г-жа Гулдинг переходит к обсуждению целей лечения в терминах "контракта", который заключается между терапевтом и клиентом. Это то, что более традиционные терапевты называют "терапевтическими мишенями". Все терапевты, придерживающиеся краткосрочного подхода, согласны, что для того, чтобы быть успешной, терапия должна иметь определенный центр, фокус, который становится мишенью для воздействия. Хотя г-жа Гулдинг обсуждает этот вопрос в терминах "контракта", она говорит примерно о том же.

Далее, пока я слушал доклад, я обнаружил, что моей душе созвучен сам дух ее работы с клиентами, ее внимание к развитию чувства ответственности клиентов и их самостоятельности, отказ терапевта от роли авторитарного родителя в терапевтических взаимоотношениях.

Однако я хотел бы не согласиться с утверждением г-жи Гулдинг, что дети сознательно "решают" принять или отвергнуть родительские предписания в раннем детстве. Возможно, она говорит так, чтобы подчеркнуть тот реальный факт, что "взрослый ребенок", т.е. клиент, способен отвергнуть эти предписания. Однако это не так просто, как кажется, и в действительности это основной корень всех трудностей, с которыми сталкивается любой психотерапевт. Я не думаю, что дети способны к свободному выбору или рациональной оценке поведения родителей по отношению к ним. Поскольку дети практически полностью зависят от своих родителей, они нуждаются в том, чтобы верить в непогрешимость и всемогущество родителей. Поэтому, когда родители относятся к ним плохо, они почти автоматически делают вывод, что совершили что-то недостойное, что они плохие дети, и поэтому их мудрые и всезнающие родители так к ним относятся.

Другими словами, дети твердо убеждаются и полностью принимают предписания, мнения, запреты и ценности, которые постоянно внушали им родители. На языке психоанализа мы говорим, что дети стремятся интроецировать родительские оценки и родительскую критику и затем несут в себе критического или оценивающего родителя как часть своей личности, как "внутреннего критика" или как "деспотическое Суперэго".

Помочь травмированному ребенку разрушить эти паттерны — главная задача терапии, и это совсем не так легко, как заставить клиента осознать тот факт, что родительские предписания были бессмысленны, несправедливы или даже вредны.

Способы, к которым терапевты прибегают для достижения этой цели, почти одинаковы в разных типах терапии, хотя для их описания используются различные термины. Пациента побуждают вспомнить, пережить и эмоционально прочувствовать боль и страдания, связанные с ранними травмами. Это — форма отреагирования (abreaction). Терапевт помогает клиенту понять, чем обусловлена его психопатология, и прямо или косвенно указывает направление, в котором ему нужно двигаться, чтобы преодолеть раннее патологическое обусловливание. Кроме того, терапевт с помощью прямого или косвенного поощрения и одобрения или с помощью осуждающих реплик создает мощное оперантное обусловливание, которое направлено на то, чтобы клиент двигался к большей независимости и самопринятию. Возможность вновь пережить травмирующие события в новой обстановке, при поддержке более доброго, понимающего и сочувствующего человека, обладающего авторитетом, также дает клиенту корректирующий эмоциональный опыт, который сам по себе является мощной формой оперантного обусловливания.

Я бы хотел обратить внимание еще на один момент — на довольно распространенную в наши дни тенденцию уделять слишком много внимания сексуальному насилию в раннем детстве. Я не хочу быть неправильно понятым — я вовсе не имею в виду, что подобные вещи не случаются, но я хочу подчеркнуть опасность создания такой атмосферы — как в нашем обществе, так и в нашей психотерапевтической среде, — которая предполагает, что любой ласковый жест более старшего человека по отношению к маленькому ребенку является началом сексуального совращения. Благодаря школьному делу Мак-Мартин, мы недавно прошли в Южной Калифорнии через такой период, который позволил понять опасность такого истерического предубеждения, вырастающего в подобие салемской охоты на ведьм, когда многие невинные люди подозревались в сексуальном насилии над детьми. Давайте попробуем сохранять спокойствие и объективный взгляд на эти вещи. Сексуальное насилие действительно существует, но не все физические ласки между более старшими людьми и маленькими детьми обязательно являются формой сексуального оскорбления, и мы не должны сеять в детях недоверие к своим старшим родственникам, которое помешает им установить теплые и дружеские отношения с этими членами семьи. Значительно более частым, чем сексуальное или физическое насилие, и, в общем, значительно более вредным для развития здоровой личности является недостаток любви, заботы и искреннего принятия ребенка родителями или теми, кто их заменяет, и это — кардинальный вопрос, с которым большинство из нас вновь и вновь сталкивается в работе с нашими пациентами и клиентами.