Альтернативное образование

Дэвидсон начал свой путь к славе, когда впервые взял в свою руку электрод, — еще будучи старшеклассником Мидвудской средней школы в Бруклине, которая притягивала как магнит одаренных подростков со склонностью к наукам.

С тех пор электроды стали его основным инструментом. Теперь Дэвидсон — которого практически все, кто хотя бы немного знаком с ним, считают вправе называть Ричи — руководит лабораторией аффективной нейронауки при Висконсинском университете в Мэдисоне и возглавляет передовой отряд борцов за превращение психологии в науку о мозге.

Мы с Ричи знакомы давно — с того дня, как в 1972 году он, став аспирантом Гарварда, вошел в аудиторию, где Гари Шварц вел по понедельникам вечерний психофизиологический семинар, и занял место рядом со мной. Я только что вернулся из пятнадцатимесячной поездки в Индию, где изучал медитацию и традиционные психологические учения Азии по гарвардской стипендии для докторантов. Я записался на этот семинар, чтобы познакомиться с новыми методами психофизиологии, которые я собирался использовать в своих диссертационных исследованиях медитации как способа обуздания физических реакций на стресс. И, как оказалось, я — вместе с возможностью учиться у Шварца — стал одной из причин, по которым Ричи выбрал Гарвард.

Еще в Индии я опубликовал в очень скромном и известном лишь узкому кругу специалистов журнале «Jour

nal of Transpersonal Psychology» серию статей о медитации и ее воздействии на разум и тело. Ричи, который тогда учился в Нью-Йоркском университете и уже интересовался традициями Востока и изучением разума, умудрился отыскать эти статьи.

После занятий я предложил Ричи подвезти его домой на своем микроавтобусе «фольксваген», обклеенном фотографиями индийских йогов, тибетских лам и других духовных наставников, у которых я учился и с кем встречался во времена странствий по Индии. У Ричи, мир которого до той поры был ограничен Бруклином и студенческим городком Нью-Йоркского университета на Университетских холмах в Бронксе, эта фотогалерея в машине вызвала бурный восторг. «Она потрясла меня до глубины души», — признался он мне много лет спустя.

Во время этой поездки у нас состоялся долгий разговор о моем интересе к медитации и ее воздействии на людей; как выяснилось, мой интерес совпал с духовными и научными увлечениями самого Ричи. Это был один из тех моментов в жизни Ричи, когда он видел, что попал туда, куда ему было нужно: им овладело ощущение причастности и уверенности, он почувствовал, что нашел «то самое». Эта поездка стала для Ричи началом его «альтернативной аспирантуры», одиссеи, которая впоследствии привела его в Индию — он хотел поучиться у некоторых духовных наставников, о которых я рассказал ему в тот вечер.

Предвосхищение событий

Во время обучения в Гарварде мы с Ричи совместно написали научную статью, в которой доказывали, что тренировка внимания посредством медитации способна

влиять на свойства характера, вызывать длительные и благоприятные психобиологические изменения. Эта статья Дэвидсона впоследствии вырастет в теорию пластичности мозга и эмоций[§§§§§§§§§§§§]. Но это произойдет намного позже; наши предположения слишком сильно опережали науку, чтобы она могла их поддержать.

Как ученый, Ричи всегда торопил события, отыскивая поводы и способы для изучения разума, от которых все остальные поначалу открещивались, а затем брали на вооружение. Даже в аспирантуре Нью-Йоркского университета Дэвидсон умудрился стать первопроходцем в области изучения механизмов создания ментальных образов, работая вместе с психологом Джудит Родин (теперь она занимает пост ректора Пенсильванского университета).

дать только «глазом разума», шел вразрез с общепринятыми догматами.

Но Ричи не испугался и шел вперед, прокладывая путь в новую, только зарождающуюся область когнитивной психологии. За десять следующих лет сторонники когнитивной психологии с их рационализаторскими методами изучения механизмов работы мозга лишили бихе- виористов права определять, какие исследования «подходят» для психологии. Но и они, в свою очередь, установили собственные критерии: такие психические процессы, как создание образов и память, изучать можно, а эмоций касаться не следует. Ричарду Дэвидсону предстояло возглавить борьбу за свержение того, что стало новой научной догмой.

Ричи не раз вспоминал разговор по душам с нашим куратором в Гарварде, покойным психологом Дэвидом Макклелландом. Тогда Макклелланд сказал Ричи, что если он чувствует, что напал на что-то стоящее, то должен довериться своей научной интуиции, поверить в себя и не беспокоиться о том, что подумает остальной научный мир, — рано или поздно они поймут, что были не правы.

Этот совет помог Ричи пережить следующее десятилетие своей карьеры — годы одиночества, когда ему пришлось идти по дороге, которая не только не была исследована, но практически отсутствовала на научных картах того времени. В середине 1970-х Ричи обратился к изучению связи между мозгом и эмоциями. Еще более усугубляя свое положение, он сфокусировался на роли предлобных долей в эмоциональных механизмах как раз в тот момент, когда в нейронауке господствовало мнение о том, что эмоциональные процессы происходят в глубинах мозга, в лимбической системе и стволе — участках, которые в ходе эволюции возникли раньше других. Предлобная область, которая стала развиваться в послед

нюю очередь, считалась ответственной исключительно за «высшую деятельность», в частности за мышление и планирование.

Но Ричи учился в Гарвардской медицинской школе у Нормана Гешвинда, известного специалиста в области неврологии поведения. Гешвинд занимался клинически- ми наблюдениями за тем, как повреждения мозга искажают эмоции пациентов, и сумел сделать из полученных результатов далеко идущие выводы.

Другим источником вдохновения для Ричи стало изучение нейроанатомии в Массачусетском технологическом институте, где его преподавателями были величайшие нейроанатомы двадцатого века, в том числе и Уолле Наута. Наута специализировался на предлобной области мозга, и от него Ричи узнал о признаках связи между предлобной корой и эмоциональными центрами в глубине мозга. Эти связи были мало изучены и вызывали большие сомнения; Наута выступал против общепринятых концепций и пробудил в Ричи желание узнать, окажется ли изучение связи между предлобными участками мозга и эмоциями продуктивной исследовательской стратегией.