РПЦ и «альтернативное» русское православие/>

Для воцерковленного и тем более священника любой раскол Церкви — весьма болезненное явление, хотя бы он и произошел за полсотни лет до его рождения. В 1920-е гг. Православная Церковь в России раскололась на четыре крупных части: церковную организацию во главе с митрополитом Сергием (Страгородским), которая получила полноценное государственное признание в 1927 г., однако стала известна как современная Московская Патриархия с 1943 г.; обновленческую церковь, поддерживаемую (особенно первоначально) властями, мощную в 1922—1929 гг.; различные группы оппозиционного к властям епископата, клира и мирян, не признавших полномочий митрополита Сергия на руководство Церковью, которые носили общее название Истинно-православной или «катакомбной» Церкви (ИПЦ); епископат, клир и миряне, оказавшиеся за пределами СССР, являвшиеся противниками митрополита Сергия и основавшие несколько церковных организаций.

Начиная с 1940-х гг. РПЦ последовательно вбирала в себя осколки дореволюционной Церкви. «Обновленцы», потеря-

вшие всякое значение к началу 1940-х годов, после признания И. Сталиным первенства МП, вернулись в ее состав в 1945—1947 гг. Большинство «катакомбников», оставшихся в живых после двух десятилетий непрестанных репрессий, также примирились с РПЦ после избрания «законного» Патриарха Алексия I (Симанского)[472]. Часть зарубежных приходов признала полномочия МП в послевоенный период на волне патриотической гордости за Советский Союз, разгромивший Гитлера. Некоторые священники и епископы пошли даже на то, чтобы вернуться в СССР. Однако многие заграничные русскоязычные приходы воссоединить с МП не удавалось в силу стойких антисоветских убеждений большинства их прихожан.

Еще в 1920-е гг. они разделились на три лагеря. Одни объявили себя фактически новой Церковью — Русской православной церковью за рубежом (РПЦЗ), которая стала главной религиозной организацией русской эмиграции (известна также под именем Карловацкого синода). Другие вошли в состав Константинопольского Патриархата как самостоятельная Западноевропейская митрополия.

Для РПЦЗ было важно сохранение русской идентичности в чужих условиях и в надежде на возвращение в Россию. Западноевропейская митрополия со временем стала рассматривать себя как посланца Восточной (православной) церкви в Европе, которая должна была принести ее коренным жителям свет истинного учения. Соответственно она была более открытой структурой для различных нововведений, ее священники начали служить на языках стран пребывания, активно

заниматься миссионерской и катехизаторской деятельностью. В результате в настоящее время едва ли не большинство ее прихожан составляют люди, не говорящие по-русски.

Как пишет епископ Сергиевский Василий (Осборн), возглавляющий Сурожскую епархию РПЦ в Великобритании: «Три направления в русской диаспоре можно лучше всего понять через их подход к [Поместному] Собору [1917— 1918 гг.]. Зарубежная Церковь иногда вела себя так, будто Собора вообще не было. У нее были иные заботы. Патриаршая Церковь (то есть МП. —Н. М.) признавала, что проведение нововведений было невозможным, и ее члены считали преданность Патриархии куда важнее этих изменений. Однако “Митрополия” в Соединенных Штатах и юрисдикция “рю Дарю” (на этой улице в Париже находится самая известная церковь западноевропейской митрополии. —Я. М.) во Франции решили провести эти изменения в жизнь, включая и поместную автономию, которую они подразумевали, даже если это означало отделение от Москвы»1.