Дискуссия о психологическом законе в отечественной психологии

Представление о причинности, связываемое с теми или иными психологическими законами, обеспечивало общность закона для определенных областей психологической реальности, подпадающих под соответствующее объяснительное действие закона.

Наряду с этим в отечественной психологии постепенно утвердилось иное методологическое представление — обуровневой представленности психологических законов и парциальном характере их действия (применительно к отдельной области психических явлений). Это положение было сформулировано Б. Ф. Ломовым в статье, начавшей дискуссию 1982 г. Апеллируя к марксистско-ленинской теории отражения, он сформулировал следующую проблему: как соотнести положение о субъективном характере психического отражения с задачей объективного изучения психики — раскрывать объективные законы объективными методами. Сделать психологию «описательной наукой», т. е. замкнуть ее непосредственно во внутреннем опыте, — это значит противоречить идее о том, что психическое включено во всеобщую взаимосвязь явлений материального мира и подчинено объективным законам. При этом автор основывается по существу на преодолении постулата непосредственности в подходе С. Л. Рубинштейна, что мы обсудим в следующем параграфе.

Утверждая далее, как и Левин, большую вариативность и изменчивость психических явлений, он, однако, иначе понимает соотношение явления и сущности: изменчивость называется им «существенной» характеристикой психического отражения, а раскрытие закона означает установление «общего» (с имманентным происхождением индивидуальных проявлений). Из дальнейшего текста следуют разные выводы: общее выступает и как повторяющееся, идентичное, и как необходимое.

Выход за пределы одномерных линейных схем в понимании зако- нообразности как детерминированности психических явлений Ломов связывает с разделением психологических законов в соответствии с уровнями психического. Законы раскрывают разные «измерения» психики, берут ее в разных срезах, или плоскостях. Таким образом, необходимо выделять законы, объясняющие психическое на уровнях:

• элементарных зависимостей, рассматриваемых изолированно от системы психического в целом (законы ассоциаций, памяти, психофизический закон);
• динамики психических процессов (ощущения, восприятия, мышления);
• «механизмов» формирования психических явлений (установки, творчество);
• процессов психического развития (стадии интеллекта, гетеро- хронное развитие психических функций);
• оснований психических свойств человека (нейрофизиологические основания свойств темперамента, деятельность как основание ряда черт психического склада личности);
• закономерные отношения между разными уровнями организации психических процессов и свойств.

Итак, законы раскрывают разные аспекты психического и выявляют «существенные, устойчивые, необходимые связи в какой-то одной, определенной и ограниченной плоскости». Они действуют при определенных условиях и допущениях, что делает их «узкими, неполными и приблизительными» (ленинская характеристика). То есть зависимость от причинно-действующих условий понимается здесь совсем в ином ключе — узости объясняемого круга явлений, установления границ сферы действия закона, а не отнесенности явления к типу.

Критикуя бихевиоризм за следование линейному и непосредственному пониманию причинности, Ломов видит следующий шаг научного объяснения в установлении вероятностного детерминизма.

То понимание, что в качестве причин поведенческого акта обычно выступает система событий, или ситуация, связывается Ломовым именно с системным подходом. В концепции К. Левина это также логично следовало из психологической теории поля. Признание же, что система может быть саморегулирующейся, оценивалось как «значительные трудности в познании объективных законов психики» [Ломов, 1982, с. 27].

Упорядочение законов — следующая цель методологического анализа, по Ломову. Раскрывая слой за слоем, диалектика познания ведет исследователя от сущности первого порядка к сущности второго и т. д. Однако непонятно, в чем продвижение, если не определена специфика психологического объяснения на каждом из этих уровней — апелляция к системообразующему фактору (см. главу 10) не ставит границ причин и следствий. Кроме того, положение о необходимости разведения уровней психологических законов в соответствии с уровнями психических реалий не решает проблемы объективности закона. Однако в дискуссии автору были высказаны другие замечания.

На понимание сути психологического закона влияла также идея двух психологий — понимающей и объяснительной, психологии простого и психологии сложного, «поэлементной» и «целостной». По мнению Ф. В. Бассина, продолжившего дискуссию в «Психологическом журнале», это двойное отношение к закону присутствовало у А. Бергсона, Л. Бинсвангера, М. Хайдеггера, К. Ясперса, Ж. П. Сартра, М. Фуко и до создания «психологии судьбы» Л. Сцони, а пересматриваться стало только в 1930-1940-е гг., причем эта ревизия шла «не столько от психологии как таковой, сколько от ее клинических приложений, образовавших в дальнейшем так называемое психосоматическое направление в медицине» [Бассин, 1982, с. 147]. В отличие от линий, намеченных Дильтеем и Шпрангером, психология пошла в дальнейшем по другому пути: анализа элементарного сквозь призму сложного. Апелляции к диалектике и системности строения психического стали методологическим основанием такого видения закона, когда и в законы о «простых» феноменах стал включаться контекст личностного отношения человека, значимости на уровне любого психического процесса. Стоящий за этим смысловой аспект (или производные «семантики отношений субъекта к окружающему миру и к самому себе») стал общим основанием, позволившим преодолеть демаркацию между двумя уровнями законов и показать фиктивность такого их подразделения.

Особой заслугой Ломова Бассин назвал постановку проблемы меж- уровневых отношений, отдавая здесь дань первенству законов, описанных в школе Д. Н. Узнадзе. Относительно логики психологического закона важным стало (в отличие от позиции «логической координации») ограничение ее места в следующем смысле: закон не должен давать абстрактную модель действительности (представимую в формальнофункциональных связях), а должен быть обращен к содержательносмысловой ее стороне, что и выражается аспектом «значимости». Закон отражает пусть и неполно, но все же объективные аспекты психических явлений.

Цели, мотивы, решения выбора — вот то направление «системообразующих факторов», относительно которых должна совершаться специальная активность субъекта — в их осознании и формировании личностного к ним отношения, — чтобы признать за ними эту функцию.

В рассматриваемой дискуссии была также поднята проблема математического описания психологических законов. А. Н. Лебедев и И. В. Москаленко отметили, что психологии предстоит еще долгий

путь развития в сторону естественно-научного понимания закона [Лебедев, Москаленко, 1982]. В законах естествознания достигнута такая степень обобщения знаний, когда немногие фундаментальные соотношения, простые в своей основе, ясные для понимания и предсказывающие результаты наблюдений и опытов, раскрывают суть явлений, что и позволяет назвать их законами. Другая область исследований опосредует путь к психологическим законам — психофизиология с ее исследованиями нейронных кодов разнообразных психических процессов, переживаний и других явлений. По существу, это обращение к старой психофизиологической проблеме на новом уровне знаний.