Три уровня сознания

«Следующий вопрос таков: являются ли негативные эмоции неотъемлемой частью природы ума? Чтобы ответить на него, нужно сначала выделить несколько уров

ней сознания.

На грубом уровне сознания мы переживаем все виды эмоций. Грубый уровень соответствует работе мозга и взаимодействию тела с окружающей средой. Тонкий уровень соответствует понятию „Я" и интроспективной способности, благодаря которой разум может исследовать собственную природу. Кроме того, это поток разума, который несет в себе склонности и привычные модели поведения.

Очень тонкий уровень — это фундаментальный аспект сознания, признание того, что когнитивная способность скорее существует, чем нет*. Это абсолютное сознание или осознавание, не связанное ни с каким конкретным объектом, на котором фокусируется сознание. Само собой, этот уровень сознание большинства из нас не воспринимает — для этого необходима созерцательная подготовка.

Когда мы говорим о разных уровнях сознания, то не имеем в виду три параллельных потока; речь идет, скорее, об океане, имеющем разную глубину в разных местах. Эмоции присутствуют на грубом и тонком уровнях, но не затрагивают очень тонкого. Их можно сравнить с волнами на поверхности океана, а фундаментальную природу разума — с океанскими глубоководными впадинами.

Очень тонкий уровень иногда называют уровнем „сияющей ясности", но когда мы говорим о „сияющей ясности" ума, это не значит, что где-то что-то светится. Термин „сияющая ясность" относится всего лишь к основополагающей способности к осознаванию, безотносительно к любым ментальным состояниям или эмоциям. Полную и непосредственную реализацию этого базового осознавания, не скрытого никакими покровами, Этот очень тонкий уровень описывается в тибетских текстах как «фундаментальный континуум сияющего сознания, пребывающего за пределами представлений о субъекте и объекте».

иногда называют „предельной природой ума“ и соотносят с природой состояния Будды».

Далай-Лама внимательно слушал выступление Маттье, изредка кивая головой. Это была знакомая сфера, и он не вмешивался, чтобы пояснить или оспорить ту или иную идею.