ИННОВАЦИОННАЯ СТРАТЕГИЯ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА Лазаревич А.А.

Сегодня почти аксиомой становится утверждение о том, что Республика Беларусь избрала инновационный путь развития. Это действительно так, потому что альтернативы инновационному пути не существует.

Достижения культуры, пусть даже высокой, всегда должны дополняться творческим поиском новых границ и способов гуманного человеческого бытия, сопряженного с кристаллизацией опыта и знаний. Собственно, в этом и заключается смысл инновационной стратегии жизни как сочетание продуктивных функций традиции и новых качеств культуры человечества. Новые качества в данном случае следует понимать не как рекомбинацию существующего уклада жизни, а как создание принципиально новых форм и способов жизнедеятельности общества. Например, когда мы говорим об инновационной модели развития белорусского общества, едва ли следует понимать под этим некую реконструкцию традиционной индустриально-технологической схемы социально-экономического развития. Во внимание необходимо принимать задачу создания принципиально иных, постиндустриальных структур экономики и социально-культурной сферы, которые бы олицетворяли собой новую тактику и стратегию общественного прогресса.

Ценности индустриализма заслуживают внимания в контексте решения первичных задач общественно-экономического развития, связанных, преимущественно, с достижением целей цивилизации, лежащих в области материальных благ (относя сюда представления о хорошем жилье, пище, сравнительно обустроенном быте, достойной заработной плате и т.п.).

Э.              Дюркгейм, М. Вебер и др., говоря о том, что индустриальное общество «заботится лишь о производстве» (Сен-Симон), что в нем «экономическая система отделена от семейных уз, рабочее место - от домашнего очага» (Дюркгейм), «во всем обществе распространяются единая этика и стиль жизни: они становятся деперсонифицированными нормами» (Вебер). Все это так: за промышленным ростом потерялся сам человек, став, фактически, функцией от совокупности общественных (в первую очередь, производственных) отношений.

Кроме этого, следует говорить и о других издержках индустриализма - например, экологического характера, что угрожает уже отторжением человека как вида со стороны природы. Существуют и так называемые проблемы технократизма, который по-прежнему безудержно делает ставку на индустриально-технические ценности, не замечая при этом, что понятие «ценность» имеет абсолютно гуманитарный смысл и вне человеческой добродетели теряет всякое значение. Поэтому индустриальный тип жизни себя практически исчерпал, поставив человечество перед необходимостью поиска новых сценариев развития. Такие сценарии разрабатываются, конституируя в своей целостности идеологию современных постиндустриальных реформ общества.

Постиндустриальный тип развития буквально можно понимать как такой, который следует за индустриальным, то есть приходит ему на смену. В социально-экономическом и духовно-культурном отношении речь идет о переходе к новым базовым принципам развития, которые строятся на максимальной реализации так называемого третичного сектора общественного производства - сферы услуг, или социального сервиса, с изменением при этом структуры социальной стратификации.

Теоретико-методологическую основу постиндустриального развития составляют разработки западных социологов, философов и экономистов. Истоки этой теории связаны с критическим анализом в начале ХХ века возможностей капиталистического роста и оценкой перспектив социалистической идеи. В конце 30-х годов ХХ века К. Кларком обоснована возможность концептуального построения динамики социальных трансформаций, исходя из выделения и эволюции трех основных секторов общественного производства: первичного (добывающие отрасли и сельское хозяйство), вторичного (промышленное производство) и третичного (сфера услуг).

Наибольший вклад в систематизацию и развитие идей постиндустриализма внес Д. Белл, сформулировавший и основные его признаки: это создание обширной экономики услуг, резкое увеличение слоя квалифицированных научно-технических специалистов, центральная роль научного (теоретического) знания как источника инноваций и социально-политических решений, возможность самоподдерживающегося технологического роста, создание новой «интеллектуальной» техники и др. Основной смысл постиндустриальной теории заключается в обосновании возможности преодоления проблем техникоэкономического роста и перехода к развитию культуры и человека, стимулированию духовно-гуманистической составляющей жизни.

Если говорить об основных предпосылках перехода к постиндустриальному развитию - их много, но главной является, по сути, одна, которая прошла апробацию высокоразвитыми индустриальными странами Запада в начале 60-х годов минувшего века. Научно-технический и технологический прогресс в этих странах привел к сокращению числа людей, занятых в сельском хозяйстве и промышленности, снижению себестоимости соответствующей продукции при одновременном росте, это следует подчеркнуть, благосостояния народа. Все это вызвало огромный спрос на различного рода услуги - медицинские, образовательные, научно-технологические, торговые, финансовые, бытовые, транспортные, дало мощный толчок раскрепощению человеческой креативности, переквалификации людей с учетом новых предпринимательских интересов, стимулированию инновационных решений. Именно по этим тенденциям социально-культурной и интеллектуальной динамики и были зафиксированы первые признаки перехода к постиндустриальному развитию.

Рассматривая постиндустриальные трансформации общества, нельзя не сказать об инновационных механизмах этих трансформаций, которые появились в связи с активным развитием информационных технологий и интенсивной социализацией на этой основе информации и знаний. Отсюда, кстати сказать, происходит и новая идеологема постиндустриального вектора развития современной цивилизации - становление информационного общества, или общества знания. Классический постиндустриализм и теория информационного общества - это разные сценарии общественного развития. Постиндустриальная концепция строится на основе широкой реализации возможностей третичного сектора хозяйственной и социально-культурной деятельности. Информационное же общество следует рассматривать через призму активизации так называемого четвертичного сектора - информационного, имея в виду сферу развития рынка информационных и телекоммуникационных услуг и технологий, соответствующих программных продуктов, компьютерных новаций и т.д. Во многих развитых постиндустриальных государствах именно этот сектор с точки зрения доходности является одним из самых весомых в структуре ВВП.

Активное развитие информационного сектора составляет основное содержание современных процессов информатизации, которые кардинально затрагивают экономику, образование, культуру, воздействуют на стратификацию общества, его социально-психологические и коммуникационные основы. С развитием компьютерных технологий и совершенствованием механизмов функционирования информации и социальной коммуникации оказалось возможным иначе оценить целостность и единство человеческой цивилизации, принципы самоорганизации людей на основе широкого доступа к информационным ресурсам, деструктуризацию традиционных систем управления в зависимости от рассредоточения информационных ресурсов в локальных подсистемах общества, наконец, организацию власти, которая ориентирована на профессиональные и интеллектуальные ценности. Особо в этой связи следует подчеркнуть коммуникационную природу информационного общества и аналогичную природу циркулирующей в нем информации. Коммуникативная природа информации не противоречит ее экономико-производственной сущности в концепциях постиндустриального общества и не отрицает ее, а является органичным ее дополнением.

Для того, чтобы информационное общество действительно стало обществом знания с широким социально-культурным и гуманитарным горизонтом, важно вовремя обратить внимание на ряд противоречивых тенденций, которые обнаруживаются в его становлении. На протяжении всей истории человечества одна из ключевых ролей в цивилизационном прогрессе принадлежала процессу производства и накопления знаний. Именно на этой основе были в общих чертах созданы те системы объяснения реальности, которые с небольшими изменениями дошли до нашего времени и по-прежнему являются основным инструментом структурирования объективной информации об окружающем мире. Принципиальное отличие современной эпохи заключается в ином - сейчас неизмеримо больше коммуникаций, строящихся в основном на процедурах передачи информации. Тиражирование, но не создание интеллектуального продукта, передача сведений о нем посредством печатных изданий, радио, телевидения, лекций и семинаров в рамках системы образования, а теперь еще и сети Internet - вот что отрицательным образом влияет на становления современного информационного общества и демонстрирует предпосылки деперсонификации знаний. За словом «знание» сегодня все чаще скрывается понятие «информация», которое подразумевает теперь сообщение, не обязательно рефлек- сируемое человеческим сознанием (пониманием), передаваемое и принимаемое с помощью технологий социальной коммуникации. Особенность этих коммуникаций такова, что их информационная основа не содержательна («знание») и не предметна («продукт»). Информация в структуре подобных коммуникаций операциональна.

В традиционном обществе информация никак не могла претендовать на ту роль, что играет теперь. Только будучи, согласно своей природе, коммуникацией, а не просто «знанием», информация способствует появлению новых производственных форм, операций. Люди действуют, используя информацию, а коммуникационные потоки не только не поглощаются как ресурс деятельности, подобно сырьевым или энергетическим ресурсам, а, напротив, умножаются и ускоряются. Это происходит потому, что информация - не столько интеллектуально-знаниевый ресурс, сколько стимул (мотив) деятельности. «В организованном подобным образом информационном потоке, - пишет Д.В. Кузнецов, - на первое место выходит не передача данных о свойствах товара или услуги, т.е. рациональная денотация объекта, а создание его образа, мобилизующего скорее аффективные коннотации. Именно образ приносит прибыль в современной экономике и стимулирует развитие рекламного бизнеса. Не за монополию на передачу сведений воюют владельцы СМИ, а за создание выгодного им или их заказчикам образа событий» [1, с. 96]. По меткому замечанию М. МакЛюэна, сделанному еще в 60-х годах ХХ века, действительным содержанием сообщения является сам сообщающий [2].

Иначе говоря, одной из характерных сторон современного информационно-коммуникативного процесса является тенденция дистанцирования от его эпистемологической адекватности. Получается, что не в знании, а в создании привлекательных образов заключается сила современного субъекта социального действия. Оценивая данную ситуацию, А. Турен, видимо, не случайно пытается избежать терминов «информация» и «знание», когда пишет, что в постиндустриальную эру социальные конфликты возникают по поводу «символических благ» [3].

То, что коммуникация как создание образов играет в современном обществе важнейшую роль, подтверждает и концепция нынешнего лидера теоретиков информационного общества М. Кастельса. Кастельс начинает свой труд [4] с тезиса о переходе от капитализма к информационализму, в условиях которого успех зависит в первую очередь от способности генерировать, обрабатывать и эффективно использовать информацию, основанную на знаниях. Однако, наряду с этим утверждением, анализ новых форм экономики и культуры вынуждает автора все же опираться на понятия «коммуникационная система», «сетевое общество», «образы» и т.п.

Критическая оценка сложившейся ситуации в отношении феномена деэпистемоло- гизации современной коммуникативной практики может быть дана в контексте анализа наметившегося когнитивно-эпистемологического поворота, основанного на сопоставлении так называемой классической (репрезентативной) и социально-конструктивистской концепций знания. Согласно первой из них, знание есть ментальное представление, логико-теоретическая репрезентация объективного мира. Вторая концепция (новый когнити- визм) акцентирует внимание на знании-представлении, где представление служит выражением и субъекта и объективного мира, являясь продуктом их отношений. Суть поворота заключается в отказе от теории знания как репрезентативного феномена и переходе к его пониманию в рамках теории социального конструктивизма. Одно из следствий данной теории связывается с тем, что истина перестает быть «чистым» аналогом эмпирической достоверности, а конституируется, в том числе, в социально и культурно значимых коммуникативных практиках. То есть, знание в данном случае следует рассматривать как форму социального дискурса.

Известный французский психолог С. Московичи показал, что когнитивные системы, упорядочивающие образ мира, социальны как с точки зрения своего генезиса, так и в содержательном отношении. Основные понятия, которые их составляют, берут начало в повседневной межличностной коммуникации. Тем самым когнитивный и коммуникативный аспекты представлений не отделимы друг от друга. Исходной идеей новой версии знания является тезис о том, что социальное «измерение» не добавляется post hoc к когнитивным моделям, а органически в них вплетено.

В отличие от постмодернизма, заменившего изучение психологических процессов (смерть автора) анализом дискурсивных практик участников лингвистической деятельности, новейший когнитивизм (позиция Московичи) пытается преодолеть крайности репрезентативной и постпозитивистской (основанной на идее «языковой игры») концепций знания. Данный подход признает относительную автономию социальной реальности и ее влияние на индивида, но, в то же время, внимание акцентируется на тех процессах, посредством которых психологические феномены продуцируют эту реальность, оставаясь ее продуктами [5, с. 101].

Несмотря на ряд противоречий роста и издержек, информационное общество представляет собой новую самостоятельную стадию социально-экономического, научно-технологического и духовно-культурного развития постиндустриального мира. Эта стадия связана с переходом к четвертичному (информационному) сектору хозяйственно-экономической и социально-культурной деятельности. Указание на самостоятельность (собственную состоятельность) информационного общества, его нетождественность классической версии постиндустриального общества может следовать также из наметившихся сегодня тенденций информатизации индустриальных государств, таких, например, как Беларусь, Россия и др. В этих государствах активно развиваются процессы компьютеризации, формируются телекоммуникационные сети с выходом в мировое информационное пространство. К примеру, в России в последние пять лет отрасль связи и информации выступает лидером среди наиболее динамично развивающихся отраслей. По темпам роста она опережает нефтедобывающую, газовую и пищевую промышленность.

По итогам анализа параметров так называемого «индекса электронной готовности» Всемирном банком был сделан вывод о том, что Беларусь находится на первом месте среди стран СНГ по степени готовности к информационному обществу. Примерно 30% населения страны пользуются компьютерами, и этот процент стремительно растет. В Беларуси насчитывается более 3 млн. персональных компьютеров, ежегодно свыше 1 млн. человек выходят в Интернет. Наиболее перспективной для страны отраслью информационной индустрии является разработка программного обеспечения.

Однако это лишь частичные успехи. Необходимо создавать политические, правовые, социально-экономические предпосылки информатизации общества и развития его информационной культуры в рамках как национальных, так и международных проектов. В настоящее время оставляет желать лучшего гуманитарная составляющая информационной политики, слаба ее правовая и законодательная обеспеченность. Процессы информатизации в ряде современных индустриальных государств представляют собой, скорее, саморазвивающееся социокультурное явление, нежели фактор закономерных социальноэкономических преобразований, которые должны быть положены в основе серьезных социальных трансформаций, обуславливающих переход к новому типу организации общества.

Механизмы такого перехода неразрывно связаны с интенсивной кристаллизацией научно-инновационной среды. Именно поэтому понятие инновации является ключевым в рассмотрении вопросов трансформации индустриального общества в постиндустриальное и информационное. При этом важно заметить, что данное понятие имеет смысл применительно лишь к вполне конкретным сферам деятельности. Инновации, в принципе, возможны везде, и своей универсальности они всегда будут приветствоваться. Постиндустриальное и информационное общество основываются на развитии пятого и шестого технологических укладов. Поэтому все инновационные сдвиги в экономике, технике и технологиях, социальной и гуманитарной сфере, которые приближают или формируют названные уклады, могут считаться инновациями постиндустриального типа. Важнейшее же значение здесь принадлежит, естественно, науке.

Научный фактор социальных инноваций является доминирующим и существенно определяет реализацию других условий социокультурной динамики. Именно наука формирует цели и приоритеты развития различных сфер общественной жизни, занимается систематизацией и оценкой средств их достижения. Такая ее функция сохранит свое значение и в будущем, ибо основополагающей компонентой в теоретических реконструкциях постиндустриального общества, как было отмечено выше, выступают представления об особом статусе информации и знаний, роли и месте науки в развитии социума вообще. Кстати, во многом уязвимая с точки зрения гуманистических ценностей индустриальная эпоха также обязана прежде всего науке, и поэтому, вместе с критикой в адрес индустриализма, в разряд отверженных нередко попадает и наука, научно-рациональная методология в целом. Следует подчеркнуть, что к ряду негативных черт индустриального общества справедливо относят факты неудачной эксплуатации научных знаний в сугубо производственных интересах, попытки использования императивов науки в политических и идеологических целях, конструирование всеохватывающих методологических приемов, в основу которых помещается безукоризненность, полнота и завершенность научных доказательств. Поэтому с отвержением принципов индустриализма следует отвергать не науку, а великую претензию на ее использование в качестве завершенных решений многих проблем, в том числе и социального характера.

И все же приходящие на смену индустриальному типу развития новые постиндустриальные модели основную ставку делают также на науку. Если индустриальное общество основывается, главным образом, на машинной технологии, то ценности постиндустриального мира связываются с технологией интеллектуальной. И если капитал и труд - главные структурные элементы индустриального социума, то информация и знания - основа общества постиндустриального типа. При этом, как считают теоретики постиндустриализма, информация выступает его основным производственным ресурсом, тогда как знание остается внутренним источником его прогресса.

Осознание науки в качестве важнейшей производительной силы общества возникло, естественно, не сегодня. Но если в период индустриализма социально-производственная ценность научного знания проявлялась опосредованно, через его преимущественное воплощение в технологиях и соответствующих материальных объектах, то в постиндустриальном мире, помимо этого опосредованного значения, открываются по меньшей мере две исключительно нетрадиционные функции знания: способность непосредственно выступать самостоятельным товаром, имеющим собственную стоимость, и способность кардинально трансформировать социальную стратификацию и структуру управления из- за возрастающего участия в этих процессах производителей и носителей знания.

Кроме этого, следует подчеркнуть принципиально иной характер научно-инновационной стратегии постиндустриального мира. Речь идет, во-первых, об ориентации экономики и общества на такие технологии, которые являются результатом прогресса теоретического знания и интенсивного развития фундаментальной науки в целом. Во-вторых, постиндустриальная технология и теоретическое знание представляют собой единое целое - нематериальный интеллектуальный продукт, демонстрирующий свою неисчерпаемость (многократность) как в условиях внутреннего, так и экспортного потребления.

Инновационный путь развития ориентирован на постоянное возобновление растущих социально значимых качеств производимых товаров и услуг. Сделать это вне активно развивающегося фундаментального научного знания невозможно. Логика в данном случае достаточно проста: сначала инновации в науке, затем в экономике. Если говорить другими словами, приоритет в любом случае должна иметь фундаментальная наука. Таков закон социального прогресса. При этом научная деятельность не может быть неким автономным процессом производства знаний, ценность которых задана исключительно их внутренней организацией - она начинает выступать в форме такой человеческой активности, в рамках которой оценивается эффективность не только действий, но и их целей. Современные тенденции гуманизации и гуманитаризации социальной активности, в том числе и научной, направлены на кристаллизацию этой критической задачи. Не случайно в поле зрения общественного мнения все чаще попадают вопросы этики науки, нравственной ответственности ученого за произведенное знание и возможность его безопасного функционирования в обществе, вопросы практической значимости науки, ее роли в интеллектуализации социума и выработке перспективных моделей социального развития. Последние должны быть не только научно, но и нравственно обоснованы.

Этим лишний раз подтверждается та мысль, что качественная характеристика интеллектуальной ситуации в обществе не может быть полноценной без учета ее связи с понятием интеллигентности, содержательными признаками которого выступают духовность, культура, нравственность, образовательный кругозор, порядочность, национальное самосознание, ответственность и др.

Проблематичность созидательной самореализации и интеллектуалов, и интеллигентов в современном обществе во многом обусловлена характером противоречий, возникающих между ними как функциями устойчивого общественного развития. Интеллектуализация социального пространства - явление универсальное, в то время как интеллигентность имеет конкретную духовную спецификацию и национально-культурную выразительность. В условиях глобализации мира интеллектуал находит больше возможностей для самореализации, интеллигент же чаще всего противится этим процессам. Наконец, результаты интеллектуального творчества имеют значительно большую возможность формализации и последующего «декодирования» в социально значимых контекстах человеческой культуры, чем это можно сделать в отношении, например, чувств, убеждений, самосознания, надежд, ответственности и других качеств интеллигента. Широкая формально-знаковая трансляция этих качеств в обществе фактически невозможна, из-за чего и теряется сила намерений «обучить» интеллигентности и искусственно расширить сферу ее социальной активности. В этом смысле можно согласиться с тем, что интеллигент действительно более одинок, чем интеллектуал, но и перспективы созидательной активности последнего не представляются достаточно радужными вне определенной духовнокультурной ассимиляции.

Литература

1. Кузнецов, Д.В. Роль современных коммуникаций в формировании массового сознания // Философия и общество. - №3. - 2004.
2. MaLuhan, M. The medium is message. - N.Y., 1967.
3. Touraine, A. The waning sociological image of social life // International journal of comparative sociology. - 1984. - N. 1-2. - Vol.25.
4. Castells, M. The information age: economy, society and culture. Oxford, 1996-1998. Vol. 1 - 3.
5. Черникова, И.В. Современная наука и научное познание в зеркале философской рефлексии // Вестник московского университета. Сер. 7. философия. - 2004. - №6.