ФИЛОСОФИЯ СЕРДЦА И ВЫЗОВЫ СОВРЕМЕННОСТИ Шикула А.П.

«Мир мчится очень быстро и близится к концу» - так сказал архиепископ Вульф- стейн в проповеди, произнесенной еще в 1014 году. И даже сегодня, спустя почти 1000 лет, эти слова остаются по-прежнему актуальными.

Наша эпоха развивалась под влиянием науки, технологии и рационального мышления, истоки которых в Европе относятся к 17-18 вв. Западная индустриальная культура сформирована Просвещением - работами мыслителей, которые противостояли религии, догмам и стремились заменить это мировидение более аргументированными подходами к практической жизни.

Философы Просвещения руководствовались простой, но, очевидно, достаточно убедительной установкой. Они считали, что чем глубже мы постигнем мир и самих себя посредством разума, тем в большей степени сможем преобразовывать историю в своих собственных целях. Согласно этой позиции, чем больше разовьются наука и технологии, тем больше будет стабильности и упорядоченности в мире. Эти идеи поддержаны и последующими философскими направлениями - даже прогнозировалось общество, в котором люди должны были предстать в виде своеобразных винтиков большой отлаженной экономической машины. Так, например, мыслил известный немецкий социолог Макс Вебер.

Тем не менее, современный мир, выглядит далеко не так, как предсказывали когда- то философы. Мировые процессы не всегда поддаются контролю человека, наш мир - неудержим. Более того, отдельные наши действия, которые, согласно прогнозам, должны были сделать жизнь лучше, привели к совсем иным последствиям. Думаю, сейчас то время, когда нужно искать ответы на злободневные вопросы как в области естественной науки, так и в философии.

Что же могут предложить обществу философы? Доклады, симпозиумы, лекции и дискуссии - все это не что иное, как чистые слова, слова и слова. Что предстоит нам сделать для того, чтобы наши слова стали бы значимыми для современного мира?

К настоящему времени человечество накопило столько знаний, что чувствовать себя специалистом во всех областях науки уже невозможно. Поэтому приходится специализироваться на каком-нибудь одном, чрезмерно узком направлении, где мало конкурентов. Например, можно всю жизнь посвятить описанию цикла миграции насекомых на каком-нибудь острове Тихого океана. Иссследователь добьется своей цели - станет уникальным ученым, главным экспертом в этих вопросах.

И все же для отдельных исследователей пожизненным пристрастием становится «объективное» познание мира как такового, непрерывное осмысление жизни. Такие люди будто бы предчувствют угрозу миру. Они поставили перед собой задачу изучить мир, проанализировать и понять его законы, создать рациональную систему жизни. Сила философии в способности говорить рационально о мире в целом. Изучая и усваивая мысли предшественников, мы стараемся думать на свой манер, соответственно к условиям нашего времени преобразовываем саму философию, когда описываем, анализируем, аргументируем, критикуем, учим, предлагаем и т.д. А когда обнаруживаем опасность, возникающую перед человечеством или перед индивидом, мы обязаны предложить способы постижения ее сущности, способы избавления от деструктивных сил, способных привести всех нас к катастрофе.

Однако, чтобы мы ни делали, единственная сила, которой мы владеем, - это сила слова, сила языка, сила вещания тех, кто учит, просвещает, читает лекции, предлагает видение проблем или размышляет над ними.

Иногда политические лидеры, руководители отдельных научно-исследовательских институтов не могут понять, зачем надо поддерживать философию, поскольку она не решает технических задач и не влияет на производство материальных благ. По этой причине философские дисциплины исключаются из системы высшего образования, даже из университетов. Но, несмотря на это, и сегодня имеется множество свидетельств того, что философия, как и ранее, жизнеспособна и по-прежнему играет важную роль в нашем мире.

Но, хотя философия в целом и обладает силой слова, не все виды философствования способны быть нужными для человечества. В ХХ веке мы узнали, насколько деструктивными и катастрофическими могут стать для человечества националистические, фашистские и другие тоталитарные формы мышления.

Рациональность - иррациональность, материализм - идеализм, разум - сердце, наука - культура и т.д. - эти амбивалентности всегда были фундаментом для построения той или иной философской системы, в зависимости от приоритетов мировоззрения философов. В последнее время часто встречаются научные издательства, названия которых сами по себе призывают к выбору - «Разум и культура», «Мудрость и знание», «Апология иррационального», «Разумность неразумного» и пр. И этот выбор всегда трудный и противоречивый. Что может прийти человеку на помощь в решении этого вопроса?

«Все на этой планете будет зависеть от того, - думал маленький принц, - будут ли люди жить сердцем. Они думают, что наука, политика, экономический прогресс или военная сила решат их проблемы. Но они ошибаются. Они осваивают космос и даже пробуют выйти на контакт с внеземными цивилизациями. Но и это не решит их проблем. Прежде всего людям на этой планете надо отыскать связь с собственным сердцем», - эти слова Антуана де Сент Экзюпери как нельзя лучше подчеркивают актуальность «философии сердца», которая сегодня, к сожалению, несправедливо забыта и потеряна среди рационализованного мировоззрения ХХІ века.

Словосочетание «философия сердца» не звучит академически, скорее всего, оно может восприниматься как художественное выражение. Тем не менее, украинские историки философии избрали этот термин как константу украинской философии, хотя его можно экстраполировать и на другие национальные западноевропейские философии.

«Философия сердца» - это учение, которое возникает из библейской традиции. Заметим, что в Священном писании слово сердце употребляется более 300 раз. Это учение (свойственное преимущественно восточной ветви христианства) отождествляет духовную реальность именно с сердцем, которое является источником и местом пребывания души в человеческом теле (отсюда душевный человек - всегда человек сердечный). «Философия сердца» противопоставляет дух (сердце) не телесности как таковой, а лишь неодухотворенной телесности (нечеловеческой природе), а также естественному духу - разуму (ratio) с его дискурсивной логикой, поскольку последний через свое сходство с природой и необходимостью является по существу «лишенным духа духом».

Такое понимание находит, вероятно, свое первое последовательное отражение в так называемом «Корпусе ареопагитик», авторитетном богословском тексте V века. Сродненную философскую позицию встречаем и у истоков древнеукраинской философии Княжеского времени (киевский митрополит Илларион, прославляя князя Владимира за крещение Руси-Украины, отмечает, что «в сердце князя воссиял разум»). Поэтому не удивительно, что переведенный в 1371г. на древнеукраинский язык «Корпус ареопагитик» дал могучий толчок распространению «философии сердца» в Украине, в частности в творчестве украинских философов-полемистов XVI - XVII вв. (И. Вишенский, К. Ставровецкий и др.), которая наполнялась барочно-реформационными (антикатолическими) интенциями так же, как и богословско-философским наследием восточных «отцов церкви».

Эти философы проповедовали величие «внутреннего» (духовного) человека, вопреки идеям «внешнего» (формального) человека западных «отцов церкви», зачинателей схоластического рационализма.

Эта традиция продолжается философией Г.С. Сковороды. «Глубокое сердце - человек, - пишет философ, - а что же сердце, коли не душа?» В мышлениях Сковороды мир «сердца» ведет к самопознанию и самоусовершенствованию: очищай свой дом, перебирай все, ищи все тайники, прислушивайся - все это есть «самым умным и самым сладким познанием». Основным принципом философии Сковороды является требование «войти во внутрь себя», познать себя, а отсюда - открывается возможность «раскрытия» действительности. Но концепция самопознания украинского мыслителя не абстрактнофилософская, не созерцательная - она направлена к живому, конкретному человеку, к его внутреннему миру, к его «сердцу». Кардоцентризм Сковороды - оптимистический, ибо сердце - бережет, наполняет верой, надеждой, направляет к осознанной цели, каковой выступает некоторое общее - добро в его универсальных значениях. Сковорода рассматривает «философию сердца» как основу своей философской антропологии. Вместе с тем он считает, что рациональность является средством для «философии сердца». И именно рацио служит усилением кардоцентрической философии.

Кардоцентризм нашел свое выражение и в творчестве Кулиша, Гоголя, Шевченко, но классическую зрелость эта традиция приобретает у Памфила Юркевича. Анализируя его творчество, украинские историки философии И. Мирчук и Дм. Чижевский чуть ли не впервые употребляют сам термин «философия сердца».

Юркевич показывает узость материалистического мировоззрения, пытающегося вывести все возвышенное в человеке из материального и назвать это материальное единственно реальным. Но он также критикует и идеализм. С точки зрения Юркевича, и материализм, и идеализм базируются на ошибочной установке, согласно которой всё в человеке доступно теоретическому и эмпирическому познанию. Идеализм исходит из чистого мышления, материализм - из чистой научности. Но ни то, ни другое не исчерпывает человеческой сущности.

Как и Сковорода, Юркевич убежден, что тайна человека находится в его сердце. Сердце и сердечность как душевная деятельность - это внутренняя причина человеческой жизни. Она не исключает внешних причин этой жизни, но является главной. Разум, с точки зрения Юркевича, имеет смысл лишь тогда, когда он берет свое начало в сердце. Разум без сердца порождает холодную и неживую моральность. Отношения между людьми через сердце - сердечные отношения - это взаимодействие в рамках свободы, а не необходимости. Все высокие истины, которые объединяют людей, становятся действительными лишь тогда, когда воплощаются в их сердца, побеждая бесконечные сомнения разума.

В Западной Европе «философия сердца» также получила распространение через Экхарта, Сузо, Таулера, Бёме, Суареса и др. В противовес навязанному Ренессансом культу разума янсенист Паскаль, не отрицая роли разума в познании, акцентировал внимание на непререкаемом приоритете сердца - «логике сердца» перед «логикой головы» (разума): «Именно сердцем мы постигаем первые начала, на которые потом опирается разум».

Кардоцентрическую линию в ХVШ - XIX вв. продолжают в Германии герде- ровская группа «Sturm und Drang» и немецкий романтизм, которые отталкиваются от идей голландского философа Гемстергейса, признававшего мир не только физическим, но и равным образом моральным феноменом. Моральный аспект мира, однако, закрыт для разума, но человек преодолевает эту «закрытость» с помощью свойственного только ему «морального органа». Один из ведущих представителей немецкого романтизма Нова- лис однозначно истолковывает этот орган как сердце. В своем дальнейшем развитии «философия сердца» и ее западноевропейский вариант (кардоцентризм) становятся мощным источником современной экзистенциальной философии - на Западе через Шеллинга и Кьеркегора, на Востоке - через Киевскую экзистенциальную школу Бердяева и Шестова.

«Наше сердце - как солнце, - думал маленький принц. - Оно является источником любви, жизни, мудрости, силы. Когда оно встает в душе человека, то освещает глаза особым светом, и для человека как бы настает день. Он видит людей и понимает их. В нем пробуждается сочувствие и любовь. Как будто бы наступает весна - и все оживает и цветет.»

Хотелось бы отметить, что «философия сердца», представленная в историко-философских учениях как украинских, так и западноевропейских мыслителей прошлых веков, на сегодняшний день должна стать альтернативой духовной деградации всемирного общества.