§ 3. Роль британской политической прессы второй половины XIX века в развитии каналов перекрестного влияния власти и общества

Одним из ключевых инструментов в предвыборных кампаниях консерва­торов и либералов являлась пресса — единственное доступное в XIX веке сред­ство массовой информации, способное сформировать благоприятное общест­венное мнение по наиболее резонансным политическим и социально­экономическим вопросам.

Массовое появление доступных газет, начиная с 60-х годов XIX века, по­зволило по-настоящему широко использовать прессу. Среди факторов, поспо­собствовавших этому, следует отметить отмену налогов на объявления и бума­гу в 1853 и 1861 годах соответственно, отмену в 1855 году гербовых пошлин, а также реформы начального образования либерального и консервативного ми­нистерств 1870 и 1876 гг., расширившие аудиторию печатных изданий.

Усиление роли прессы и её влияния были «предсказаны» Б. Дизраэли ещё в 1844 году в романе «Конингсби или Новое поколение», в котором будущий лидер консерваторов выразил свое политическое кредо, подвергнув критике политику вигов при Р. Пиле и написал о том, что пресса доносит общественное мнение лучше, чем парламент^[392].

Аналогичную мысль намного позднее выразил Оскар Уайльд, отметив с прискорбием, что парламент молчит, говорят журналисты, пресса заменила па­лату общин, как та в своё время заменила палату лордов^[393].

Согласно меткому выражению Р. Кобдена, благодаря отмене «налогов на знание» (как Кобден обозначил все вышеперечисленные налоги), пресса стала кузницей общественного мнения^[394]. В 1863 году он писал: «Несколько лет на­зад «Таймс» («The Times») имела почти монополию на гласность Сейчас её влияние составляет, возможно, одну десятую часть от нашей ежедневной пе­чати.»^[395]. Уже в 1864 году тираж прессы в провинции, как еженедельной, так и ежедневной, опережал тираж лондонских газет.

Безусловно, данный скачок произошёл не единомоментно, но был, во многом, обусловлен растущим интересом жителей провинциальной Англии к политическим событиям в стране, интересом, который, в свою очередь, подог­ревали предприимчивые издатели.

Так, описывая детство Шарлоты Бронте (период 30-х годов XIX века), проведённое в Йоркшире, Элизабет Гэскелл пишет о том, что семья будущей писательницы, как правило, получала и просматривала четыре газеты в неделю — «Лидс интеллидженсер» (газета тори), «Лидс меркюри» (газета вигов), а также «Джон Буль» (издание тори, отличавшееся резкостью суждений) и «Блэквудс мэгэзин» (журнал, не имевший ярко выраженной партийной направленности, но пользовавшийся большой популярностью ввиду интересного новостного со­держания). Политическую прессу в этой семье читали как взрослые, так и дети. Особенный интерес к баталиям в парламенте проявляла старшая сестра Мария, нередко запиравшаяся с газетой в детской. Семилетний ребёнок разделял инте­рес своего отца, священника англиканской церкви Бронте, к политике и служил ему достойным собеседником в этих вопросах.

Из воспоминаний Шарлотты Бронте данного периода: «...Я припоминаю день, когда вышел номер «Интеллидженс экстродинари» с речью мистера Пи­ля: ставились условия, при которых католики могли быть допущены (речь о билле 1829 года об эмансипации католиков, согласно которому католикам пре­доставлялись практические равные с протестантами права. — Примеч. автора). Папа нетерпеливо разорвал конверт, мы все сгрудились вокруг него и стали слушать, затаив дыхание Помню также, что нас одолевали сомнения: бу­дет ли этот закон утверждён палатой лордов, и кое-кто предсказывал, что не будет. Когда же пришла газета, в которой содержалось решение, то беспокой­ство, с каким мы слушали её чтение, было поистине ужасным.» .

«Золотым веком» издания газет в Великобритании считается период с 1860 по 1910 гг. Если в начале XIX столетия с одним номером газеты знакоми- ^[396] лось от 6 до 30 человек, то в последней трети XIX века газета была уже доступ­на каждому. Если в 1861 г. в Англии выходило 563 газеты и журнала, то в 1867 г. — 1294. В этот период сформировались издания, являющиеся основой британской прессы как XIX, так и XX-XXI вв.

Во второй половине правления королевы Виктории пресса являлась од­ной из ключевых составляющих политической системы, при этом партии стре­мились не только получить поддержку печатных органов, но иметь собствен­ные партийные издания, выражающие консервативные / либеральные принци­пы и интересы и оказывающие поддержку партиям в рамках формирования общественного мнения по наиболее значимым политическим вопросам.

Если в предыдущие периоды пресса оказывала поддержку той или иной политической силе, руководствуясь исключительно личными симпатиями изда­теля или редактора, то, начиная с 60-х XIX века, периодические издания созда­вались в качестве официальных органов политических партий.

Цитируя главного редактора «The Times» Джона Делейна (Jh. Th. Delane), возглавлявшего издание более тридцати лет, с 1841 по 1877 года, «газета долж-

405

на говорить, а государственный деятель молчать» .

Стремление партий иметь свой собственный печатный орган приобретало особую актуальность, принимая во внимание «непостоянство» большинства британских газет, менявших свои политические взгляды в зависимости от кон­текста и политической обстановки.

Так, с приходом к власти консервативного кабинета Дизраэли благодаря усилиям Дж. Г орста практически все газеты, некогда выступавшие за либера­лов, стали консервативными. Данная «трансформация», которой, во многом, способствовали временный уход Гладстона со сцены и неспособность маркиза Хартингтона, вождя либеральной партии в палате общин, заменить его в каче- ^[397] стве лидера общественного мнения, обеспечила народную поддержку «нового торизма» и империалистической политики Дизраэли^[398].

Либеральная раздробленность и неопределённость, которые окружали Гладстона, подавляли либеральную прессу, снижая её активность (как напри­мер, случилось с такими либеральными изданиями, как «Echo», «Scotsman», «Leeds Mercury», «Manchester Guardian», «Birmingham Daily Post») и буквально толкая в «консервативный лагерь». Особенно тяжёло либералы переживали «измену» таких газет, как «Daily Chronicle» и «Daily News», при этом послед­ней ничто не помешало вернуться в лоно гладстоновского либерализма в пред­дверии победы на выборах либералов в 1880 году^[399].

Многие издания создавались непосредственно «под выборы» в целях поддержки партий и привлечения на сторону консерваторов / либералов изби­рателей из народных масс, в особенности это касалось региональной прессы, наиболее подверженной партийному влиянию и не скрывавшей, что источни­ком её финансирования являлась партийная касса.

Так, накануне парламентских выборов 1868 года в Великобритании на­блюдался существенный рост числа местных изданий, так называемых «полу­пенсовых газет», рассчитанных, в первую очередь, на низшие классы и направ­ленных на «вербовку» новых избирателей, получивших избирательное право по результатам реформы 1867 года: «Evening Express» (г. Лидс), «Evening News» (г. Болтон), «Evening News» (г. Манчестер и г. Бредфорд), «Evening Star» (г. Шеффилд)^[400].

Следующий «урожайный» период пришелся на 1873-1874 гг. и совпал с избирательной кампанией накануне выборов 1874 года, наибольшую актив­ность в которой развили тори благодаря Национальному союзу и Центральному ведомству консервативной партии. В этот период были созданы такие «полу­

пенсовые» издания консервативного толка, как «Evening Mail» (г. Манчестер), «Daily Mercury» (г. Лейчестер), «Staffordshire Daily Sentinel» (г. Стаффорд), «Midland Counties Evenung» (г. Вулвергемптон), «Evening Guardian» (г. Бол­тон)^[401].

При этом на протяжении 1874-1875 гг. Центральное ведомство консерва­тивной партии издавало и собственную газету — «Sun», на страницах которой подробно рассматривалась предвыборная программа тори и их лидера.

Дж. Горст, выполнявший функцию партийного агента консерваторов в предвыборной кампании 1874 г., одновременно часть времени работал в газете «Standard» в качестве редактора, что, в свою очередь, позволило превратить «Standard» в один из ключевых печатных органов консервативной партии^{[402] [403]}.

Сохранилась обширная переписка между ведущими деятелями консерва­тивной партии и редактором «Standard» У. Медфордом на протяжении 1870-1880 годов, изучение которой позволяет сделать вывод о том, что Б. Дизраэли, Р. Солсбери, М. Кори и Р. Кросс периодически снабжали газету своим видением по наиболее значимым общественно-политическим вопросам и просили «оказать услугу партии и донести это видение до широкой аудитории в свойственной “Standard” манере, так благоприятно влияющей на общественное

411

мнение» .

Консервативной ориентации издания во многом способствовала и финан­совая зависимость от партии тори, поддерживавшей «Standard», начиная с кри­зиса в Сити 1857 года.

Лидеры либеральной партии (Г ладстон, Харнтингтон, Норткот) публично выступали с осуждением политики Дизраэли в отношении прессы, являвшейся, по их мнению, нечестной игрой («not fair play»), искажавшей такие традицион­ные для английских газет ценности, как право на свободную критику прави­тельства и парламента, использование различных источников информации для

выработки собственной, взвешенной позиции. Единственно подлинно незави­симыми изданиями, сохранившими приверженность указанным ценностям, яв­лялись, по их мнению, «The Times», «Economist» и «Daily News»^[404] (необходи­мо при этом отметить, что с 1868 по 1875 гг. «Daily News» являлась официаль­ным партийным органом либеральной партии, руководствуясь, во многом, теми же экономическими мотивами, что и «Standard»).

Вместе с тем данная позиция не помешала либералам «взять реванш» в 1879 году в преддверии избирательной кампании 1880 года, о чём свидетельст­вует следующая волна дешёвых изданий, созданных в 1879-1880 гг. в агитаци­онных целях и носивших преимущественно либеральный характер: «Liverpool Daily Echo» (г. Ливерпуль), «Derby Telegraph» (г. Дерби), «Oldham Chronicle» (г. Олдхэм), «Worcester Daily Times» (г. Ворчестер), «Argus» (г. Брайтон), «Gloucestershire Echo» (г. Глостершир), «Northampton Daily Chronicle», «Northampton Daily Reporter» (г. Нортгемптон)^{[405] [406]}.

Единственным из печатных изданий, никогда явно не приобретавшим яр­ко выраженный партийный характер в рассматриваемый период, являлась «The Times» в силу своего привилегированного положения среди британских газет и личных качеств Делейна, поддерживавшего то консерваторов, то либералов, в зависимости от их позиции относительно конкретных законодательных ини-

414

циатив, отдавая предпочтения последним .

Вместе с тем нельзя полностью отрицать какую-либо политическую ан­гажированность «The Times». Так, начиная с 1866 года (лишившись в 1865 году покровительства лорда Пальмерстона в связи с его смертью), издание периоди­чески пользовалось финансовой поддержкой консервативной партии как в рам­ках «целевых субсидий», так и в виде выплат заработной платы ведущим жур­налистам. Неудивительно при этом, что Дизраэли и его ближайшее окружение в партии находились в самом тесном контакте с руководством издания, направ­ляли в газету копии своих речей, тезисы выступлений и даже давали рекомен­дации по конкретным кандидатурам для приёма в штат «The Times»^[407].

Вот как описывает «The Times» начала - середины 50-х гг. XIX века А.И. Шестаков: «В начале пятидесятых “The Times” не был ещё допускаем в главные квартиры и кабинеты но внимание к общественным интересам, строгое наблюдение за всем, что может вредить им, открытие самых таинст­венных преступлений, самых ловких мошенничеств возвысели газету до необ­ходимости. Издавна привывкли глотать ее вместе с утренним чаем или кофе везде, где чай и кофе в употреблении. Выбор статей и редакция их строги и достойны. Noblesse oblige, а “The Times” — своего рода аристокпат по преемст­ву. Г рошевые писцы никогда не числились среди его сотен корреспондентов, и в некоторых правительственных архивах номера его сохраняются в порядке и с тщением, которые прилагают к хранению документов. Многие искусные ди­пломаты не читают ничего, кроме “The Times”. Внимательный просмотр газеты достаточно руководит их в различных дипломатических случаяностях, и глав­нейший труд континентальных представителей состоит в том, чтобы высмеять по “The Times” и уметь представлять догадки журнала в виде собственных дальновидных заключений. Несмотря на такой почёт, всё же “The Times” не направляет и не создаёт мнения; он угадывает его по известным признакам и в данных обстоятельствах, имея везде смышлёных доносчиков, втирающихся ловко в общество людей, от которых случайности более или менее зависят, внимательно прислушивающихся к мнениям веских в обществе личностей. Эти направляющие мнения бегут в Printing Square прямо с языка высказывающих их и там слагаются на общую потребу в литеры так гармонически, что компи­ляция кажется оригинальным произведением. Поэтому “The Times” не имеет определённого цвета, а принимает современные и своевременные оттенки. Вращающимся в жизненной действительности нельзя пренебрегать им. “The

Times” редко ошибается в проявлениях общественного мнения, им будто пред-

416

сказываемых, и положительно никогда не решается перечить этому мнению» .

Интересно при этом отметить, что в викторианскую эпоху, особенно в период расцвета политических изданий (1850-1884 гг.) свобода прессы тракто­валась не в современном смысле как отсутствие политической ангажированно­сти, объективность, независимость, но как свобода выбора между различными политическими партиями в целях дальнейшей поддержки в рамках проводимой ими политики и борьбы за власть .

В качестве политической прессы в Великобритании 70-90-х годов рас­сматривались издания, имевшие реальное влияние на общественное мнение по политическим вопросам. Данный параметр крайне затруднительно измерить даже в настоящее время, в Великобритании второй половины XIX века соот­ветствующие социологические исследования тем более не проводились. Тем не менее, круг политических изданий рассматриваемого периода, согласно изу­ченным автором настоящей работы источникам, очерчивается довольно чёт-

ко

К указанным изданиям, помимо «The Times», относились женедельник «The Ekonomist», традиционно служивший выражением мнения представителей английских деловых кругов (тон и характер его публикаций были, как правило, выдержаны в умеренно-либеральном духе, их отличали любопытные критиче­ские замечания в отношении шагов правительства в области социальных ре­форм (в частности, в сфере начального образования и трудовых отношений т.д.); еженедельник «Saturday Review», авторы которого с пристальным вниманием наблюдали за развитием рабочего законодательства и межпартийной борьбой вокруг него; газета «Standard», придерживающаяся правоконсервативных взгля- ^{[408] [409] [410]}

дов; либеральная «London Illustrated News», описывавшая будни парламента, включая ход принятия законов и дебаты в палате общин.

Данные издания публиковали стенографические отчёты парламентских прений, что способствовало большей открытости законодательной и исполни­тельной власти. Читатели газет могли без труда узнать в лицо членов парламен­та, владели полной информацией об их взглядах по наиболее важным вопросам.

К политеческой прессе следует также отнести полупенсовые газеты — консервативные «Daily Mail» (в первые месяца с момента создания в 1896 году газета расходилась в количестве 700-800 тыс. экземпляров день) и «Daily Ex­press» (тираж — порядка 1,5 млн экземпляров в день^[411]), более солидные (стои­мостью в один пенс) — либеральные «Daily News» (более 300 тыс. экземпляров в день) и «Daily Chronicle» (около 150 тыс. экземпляров в день), консервативная «Morning Post» (свыше 250 тыс. экземпляров в день) и две претендовавшие на независимость газеты — «Daily Telegraph» (свыше 250 тыс. экземпляров в день) и «Daily Graphic» (свыше 170 тыс. экземпляров в день)^{[412] [413]}.

Расцвет политической прессы в Великобритании пришёлся на 1850-1884 годы — период господства двухпартийной системы, накала межпар­тийной борьбы консерваторов и либералов и легендарного противостояния Дизраэли и Гладстона. Основной задачей прессы в этот период являлось об­служивание партийных интересов, газеты использовались партиями как инст­румент для донесения избирателям «правильных» установок, отвечавших инте­ресам политической элиты, и манипулирования общественным мнением в пользу той или иной законодательной инициативы. Г азетные статьи строились по принципу «чёрноё/белое», представляя в выигрышном свете одну партию и демонизируя её соперников, порой вызывая такие сильные эмоции, как нена-

421

висть, ярость и даже отвращение .

Данный подход не требовал серьёзной аналитики и глубокого анализа со стороны журналистов, основной акцент делался не на качество, но на скорость подачи публике информации и умении её правильно «упаковать».

При этом новые избиратели, допущенные к участию в политическом про­цессе после 1867 года, проявляли к политике значительный интерес и с жадно­стью проглатывали любые статьи на «политические темы» — будь то отчёт о парламентских прениях или подробности личной жизни членов палаты общин.

Вовлечению избирателей в «воронку» партийного противостояния спо­собствовали и карикатуры — эти традиционные для Великобритании проявле­ния гротеска, прочно ассоциировавшиеся в «коллективной памяти» с сатириче­скими памфлетами Джона Свифта, Ричарда Стиля, Джозефа Аддисона . В ка­честве примеров можно привести широко известные карикатуры, напечатанные в еженедельниках «Punch» и «Vanity Fair», изображавшие:

- Дизраэли и его личного секретаря Монтагью Уильяма Корри (1874 г.): карикатура явно свидетельствует о немолодом возрасте премьер-министра, после двадцати лет беспрерывной партийной борьбы и восхождения на «сма­занный столб» получившего, наконец, бразды правления по результатам выбо­ров в парламент 1874 года. Сам Дизраэли по этому поводу говорил, что «власть пришла слишком поздно». Когда один из друзей поздравил его с назначением на должность премьер-министра в 1874 году, Дизраэли сказал: «Да, я взобрался на высокий столб, густо смазанный жиром» .

- Дизраэли в виде египетского сфинкса (1876 г.): карикатуру на полу­чение лидером консеваторов титула графа Биконсфилда и переход из палаты общин в палату лордов; ^{[414] [415]}

- Дизраэли, преподносящего королеве Виктории корону Индии (1877 г.): в 1877 г. благодаря усилиям Дизраэли Виктория была провозглашена императ­рицей Индии, что стало одним из наиболее ярких проявлений империалистиче­ской политики кабинета Дизраэли 1874-1880 гг.;

- противостояние Дизраэли и Гладстона (1880 г.): карикатура изо­бражает обоих политиков: Дизраэли, неохотно уступающего власть после по- ряжения на выборах 1880 года, и Гладстона, который еще пребывает в триум­фальном настроении, но уже начинает осозновать, что настало время не просто критиковать консервативной курс, но и предлагать стране реальную альтерна­тиву.

- королеву Викторию, неприязненно воспринявшую возвращение Г ладстона в политику в 1880 году: известно, что королева, в отличие от её суп­руга принца Альберта, никогда не жаловала Г ладстона и не относила себя к по­читателям его талантов. «Он говорит со Мной, как будто я — общественное со­брание»^{[416] [417], — данные слова, сказанные Викторией про Гладстона, как нельзя лучше характеризуют суть её отношения к политику. После проигрыша тори на выборах 1880 года Виктория долго не могла смириться с необходимостью при­звать Гладстона для формирования кабинета («Жизнь будет теперь для меня полна забот и огорчений; я рассматриваю всё это как общественное несча­стие» , — телеграфировала она Дизраэли, когда были подведены итоги выбо­ров) и даже предложила Г ренвиллу и Хартингтону (лидерам либералов в обеих палатах парламента) возглавить кабинет.}

Особенный акцент политическая пресса рассматриваемого периода дела­ла на выстраивании взаимоотношений с рабочим классом. Отчасти инициатива исходила от самих изданий, стремившихся привлечь новую, до той поры неох­ваченную аудиторию, отчасти — от консервативной партии, провозгласившей свою веру в природный консерватизм рабочего класса и возможность объеди­нения «под знаменами» «нового торизма» элиты и народа.

Либералы, позиционировавшие себя как партия, обеспечившая проведе­ние целого ряда социальных реформ в период пребывания у власти кабинета Гладстона в 1868-1874 гг., также использовали лояльную им прессу для при­влечения в свои ряды представителей рабочего класса.

И консерваторы, и либералы при этом стремились вовлечь в данный про­цесс редакторов местных изданий, считая их подлинными знатоками настрое­ний народных масс, что, безусловно, не было лишено смысла, учитывая, что провинциальная пресса в Великобритании традиционно рассматривалась как рупор общественного мнения рабочих, в отличие от столичных изданий, в большей степени отражавших интересы и взгляды представителей лондонского Сити.

Характерным проявлением вышеуказанной тенденции явилось позицио­нирование провинциальной прессы в качестве печатного органа, апеллировав­шего к рабочему классу и борющегося за его права. В этих целях английские издания 70-х годов XIX века использовали так называемую «рекламную стро­ку» (advertisement), помещавшуюся сразу под названием, в которой газеты, по сути, излагали свое политическое кредо и принципы.

Так, газета «Blackburn Patriot» характеризовала себя как «консервативная, издаваемая для широкого круга представителей рабочего класса». «Derby Gazette» в качестве своего кредо указала «стремление к возвышению и разви­тию рабочего класса». Газета «Eastern Weekly Press» в своей рекламной строке указала, что «является либеральным изданием и отстаивает все меры, способ­ные улучшить положение рабочего класса». Газета «Liverpool Mail» в соответ­ствующей строке провозгласила что является «торийским, преимущественно торийским печатным органом, заслужившим высокую оценку рабочего класса»^[418].

Данные примеры, по мнению автора, наглядно демонстрируют, что рабо­чий вопрос являлся в 70-х годах XIX века одной из центральных тем повестки дня, и политические издания, зависящие от общественного мнения, вынуждены были это учитывать, соответствующим образом выстраивая диалог с читатель­ской аудиторией.

Последняя четверть XIX века характеризуется ростом независимости по­литических изданий, из «прирученного животного», кормящегося с руки пар­тий, пресса постепенно превратилась в «агента» общественного мнения. Г азеты не столько доносили до народных масс нужные консерваторам и либералам установки, сколько отражали общественное мнение жителей Великобритании .

Учитывая, что электорат обеих партий не отличался постоянством и чут­ко реагировал на любые изменения в курсах «нового торизма» и «социального либерализма», пресса, как маятник, меняла свою позицию, поддерживая ту од­ну, ту другую партию в зависимости от настроений населения, которые она имела возможность изучить благодаря многочисленным письмам, приходив­шим в редакции газет^{[419] [420]}.

При этом газеты умело использовали своё «непостоянство», обрастая не­обходимыми контактами в обеих партиях, что позволяло им при любом разви­тии событий оставаться информированными и снабжать читателей актуальны­ми сведениями о планах кабинета.

Одновременно, за счёт другого канала информации (писем и вопросов, приходивших в издания со всех концов Англии), газеты имели возможность формировать списки наиболее часто задаваемых вопросов (англ. — frequently asked questions) и тем, в наибольшей степени волновавших читательскую ауди-

торию, и направлять их своим доверенным лицам в правительстве и руково­дстве обеих партий^[421].

Данные списки обладали высокой ценностью в глазах политиков, по­скольку позволяли им смоделировать свои выступления и публичные высказы­вания под запросы аудитории, ориентируясь на общественное мнение.

Этот метод активно использовал Дизраэли в период продвижения «ново­го торизма» в 1872-1874 гг., Р. Кросс, готовя социальные реформы кабинета в 1874-1876 гг., а также Гладстон и Д. Чемберлен накануне выборов 1880 г.^[422]

Таким образом, начиная с 1875 года, правительство и ведущие партии выступали не только субъектом, но и объектом воздействия со стороны обще­ственного мнения, зеркалом которого служила пресса. Влияние истеблишмента и общественного мнения приобрело взаимный, перекрёстный характер, и клю­чевым звеном данного процесса являлись политические издания.

Необходимо отметить, что на протяжении двадцати лет с 1860 по 1880 гг. в период наиболее активных социальных реформ правительство и политическая пресса находились в постоянном диалоге: правительство — в целях контроля над общественным мнением, а также руководствуясь необходимостью это мне­ние слышать и слушать, пресса — стремясь получить актуальную информацию «из первых рук» и использовать те преимущества, которые ей давала роль ру­пора и зеркала общественного мнения.

В глазах правительств рассматриваемого периода пресса являлась чуть ли не Эскалибуром (волшебный меч короля Артура из средневековых легенд), способным объединить всю Англию и примирить несогласных благодаря уме­лой подаче информации в том ключе, который в наибольшей степени отвечал запросам общественного мнения и позволял сгладить противоречия между тем, как консерваторы и либералы себя позиционировали, и реальным ходом вещей.

Ситуация существенно изменилась во второй половине 80-х годов XIX века.

В результате парламентской реформы либерального министерства Глад­стона 1884 года, существенно расширившей избирательный корпус и демокра­тизировавшей избирательный процесс за счёт снижения и упорядочивания имущественного ценза, усложнилась политическая система.

«Политический мир» викторианской Англии перестал быть биполярным. Усилил свои позиции радикализм, зревший в рядах либеральной партий начи­ная с середины 70-х годов и достаточно окрепший к середине 80-х, чтобы тре­бовать коренных социальных реформ и смены парадигм во внешней полити­ке^{[423] [424]. В 1883 г. возникла Социал-демократическая федерация, в 1884 г. — Фа­бианское общество, в 1893 году была создана Национальная Рабочая партия.}

Новые избиратели получили, таким образом, возможность поддерживать «неформальную оппозицию», что многие из них и сделали, ища во вновь обра­зовавшихся партиях и объединениях свежую струю и, надеясь, с приходом в политику новых персоналий, на коренной перелом в сторону социального госу­дарства.

Предвыборная «карусель» консерваторов и либералов, на которую, в ос­новном, и работала политическая пресса «старой формации», не представляла для них никакого интереса, при этом особую популярность приобрели ради­кальные издания, в основном провинциальные, читательская аудитория кото­рых, начиная с 1880 года, неуклонно возрастала .

Запрос на изменения исходил и от избирателей, разделявших классиче­ские взгляды (консервативные или либеральные). Достаточно искушённые, чтобы отличить демагогию от серьёзной политической повестки, они ждали от партий продуманных, долгосрочных программ и, что самое главное, принципи­альной позиции по наиболее значимым вопросам, волновавшим общественное мнение, — то есть как раз того, что ни одна из партий представить не могла.

Данные требования автоматически перенеслись и на поддерживавшие партии издания. Читатели хотели увидеть в газетах большую объективность , меньше политической ангажированности, освещение всего спектра мнений и позиций по наиболее значимым вопросам, волновавшим общественное мнение. Возросли требования к содержанию статей и подаче информации. В обществе появился запрос на качественную журналистику, способную анализировать широкий круг вопросов как национального, так и международного масштаба.

Вплоть до 80-х годов XIX века истинное положение вещей на «политиче­ской кухне» Великобритании было доступно лишь истеблишменту (потомст­венной аристократии и буржуазии), осуществлявшему государственное управ­ление, небольшому проценту приближённых к нему лиц, допущенных в кулуа­ры, а также отдельным представителям интеллектуальной элиты.

Но постепенно и «массовый избиратель», пришедший в политику благо­даря реформам 1867 и 1884 годов, выработал противоядие против инструмен­тов манипулирования. При этом, как ни парадоксально, способствовали этому именно правящие классы, казалось бы, меньше всех заинтересованные в по­добном развитии событий. Используя прессу как орудие для формирования общественного мнения в своих интересах, знакомя народные массы с вопроса­ми общественной и государственной жизни, бытом других наций, политическая элита расширила их умственный горизонт, приучила интересоваться внутрен­ней и внешней политикой, и, что самое главное, — критически анализировать происходящее.

Росту политической активности «массового избирателя» и в некотором роде искушённости не в малой степени способствовали массовые партийные ассоциации. Приобщая народные массы к политике и надеясь при этом вовремя ^[425] подавить любые отклонения от официального курса при помощи умело подоб­ранных технологий, консерваторы и либералы незаметно для самих себя сфор­мировали новый тип избирателя, не желавшего быть инструментом для реали­зации чьих-либо политических амбиций, но рассматривавшего политические партии как инструмент для выражения и борьбы за продвижение своих взгля­дов и требований, в первую очередь, социального характера. «.. .Сегодняшний джинго или антисемит-пролетарий завтра проснётся демократом», — как спра­ведливо отметил в этой связи английский историк Дж. Морли, попробовавший себя как в роли журналиста, так и политического деятеля .

При этом часть избирателей, сумевших за «политическим маятником» разглядеть истинную суть происходивших в политике процессов, наоборот, предпочла, по возможности, не участвовать в данной сфере общественной жиз­ни, переместив свои интересы в область культуры, искусства и науки.

Политическая пресса, привыкшая работать в иных условиях, достигшая наивысшего расцвета в период становления Кокуса и Национального союза консерваторов, разделивших между собой сферы влияния и не допускавших «инакомыслия» среди электората, столкнулась, таким образом, совсем с другой, неоднородной по своему составу и запросам аудиторией, на которую она не имела серьёзного влияния.

Необходимо отметить при этом, что одновременно с указанными выше тенденциями имел место и другой, прямо противоположный тренд, в свою оче­редь, обусловивший снижение влияния политических изданий «старой формации».

Благодаря реформам в сфере народного образования 1870 и 1876 гг. в Англии появилось множество людей, владевших грамотой, умевших читать и писать, интересовавшихся новостями. Но, несмотря на это, кругозор их был весьма ограничен, читательские вкусы не сформировались. Чтобы донести ин­формацию до «неофита», излагать ее следовало в упрощённой, доступной для ^[426] понимания форме, результатом чего стало развитие так называемой массовой прессы.

«Новая журналистика» (термин, впервые появившийся на страницах ли­тературной критики и печатных изданий в 1880 году, получивший массовое распространение после 1884 года^[427]) не считала своей задачей предоставление читателям объективной информации, подкреплённой глубоким анализом. Акцент был сделан на информационные новостные сообщения, но не на их комментирование. Более того, учитывая, что массовые издания рассматрива­лись их владельцами как коммерческий проект, окупаемость которого зависла от тиража и уровня продаж, пресса нового формата постепенно мигрировала от политики в сторону более тривиальных тем^{[428] [429].}

На фоне прессы, «сплетённой с человеческими интересами», старые по­литические издания утрачивали свою привлекательность в глазах публики: они выглядели очень суровыми, их заглавия были невыразительными, страницы изобиловали политическими публикациями, а все то, что соединено с ежеднев­ными житейскими интересами, фактически отсутствовало.

Чтобы угодить «человеку с улицы» (англ. — «the man in the street») поли­тической прессе приходилось приспосабливаться и адаптировать свои публика­ции под вкусы читателей. Так, «Pall Mall», «Daily Telegraph», «Daily News» и ряд региональных газет вынуждены были существенно сократить количество и размеры политических колонок, перевести освещение парламентских хроник на вторую и третью полосы, освобождая пространство более интересным читате­лю рубрикам, тем самым, подстраиваясь под формат «новой журналистики» .

Жажда наслаждений, охватившая в той или иной степени всё общество, страсть к развлечениям и спорту способствовали тому, что времени и желаний на работу собственной мысли, анализ происходящего в политике не оставалось. Для громадного большинства буржуазии и рабочего класса чтение газеты явля­лось наибольшим умственным напряжением, на которое они были способны. Материалы на политические темы максимально упрощались, «новая журнали­стика» становилась поставщиком готовых идей и поверхностных суждений.

Таким образом, «золотым веком» британской политической прессы явля­лись 50-80-е гг. XIX века, когда приход в политику новых избирателей и уси­лившаяся в этой связи партийная борьба привели к ускорению колебаний «по­литического маятника». Основная задача прессы в этот период заключалась в обслуживании партийных интересов, донесении до избирателей необходимых установок, формируемых политическими лидерами. Независимость СМИ трак­товалась в этот период как возможность поддерживать ту или иную партию в зависимости от конкретной политической ситуации, материальных факторов и личных предпочтений владельца и (или) главного редактора газеты. В послед­ней четверти XIX века пресса уже не столько играла роль партийного инстру­мента, сколько выступала «агентом» общественного мнения, транслировавшим консерваторам и либералам запросы общества, а зачастую и формировавшим данные запросы. Конец 80-х годов XIX века был ознаменован усложнением по­литического мира Великобритании ввиду расширения избирательного права, растущей дифференциации социальных идей и течений общественного мнения, идеологическим кризисом консерваторов и либералов, завершивших комплекс социальных реформ, заложенных в курсах «нового торизма» и «социального либерализма» и не имевших чёткой программы на ближайшее будущее. Данная ситуация, в свою очередь, рикошетом ударила по политической прессе, ока­завшейся не готовой к указанным изменениям. Ситуация требовала от полити­ческой прессы новых подходов, которые в рассматриваемый исторический пе­риод еще не были сформированы.

Подводя итоги данной главы, следует отметить, что доктрины «нового торизма» и «социального либерализма» были разработаны консерваторами и либералами в контексте борьбы за лидерство в общественном мнении, внима­ние которого в силу ряда обстоятельств было приковано к социальной темати­ке. Стремясь не допустить в политику радикалов, тори и виги развернули ост­рую межпартийную борьбу вокруг социальных реформ, носившую в отсутствие идеологических расхождений между консервативным и либеральным курсом в данной сфере ярко выраженный политтехнологический характер. Наибольший накал данная борьба приобрела в предвыборных кампаниях Б.Дизраэли в 1873­1874 гг. и У. Гладстона в 1879-1880 гг., а также во взаимодействии с политиче­ской прессой в 60-80-х гг. XIX века, которую обе партии рассматривали как инструмент влияния на общественное мнение. Вместе с тем по мере усиления своей роли в качестве связующего звена между властью и обществом полити­ческая пресса становилась все менее зависимым от партий участником полити­ческого процесса, что наглядно проявилось в последней четверти XIX столетия.