ПЕРВОИСТОЧНИКИ. ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРОЗА. СЫМА ЦЯНЬ. ИЗ КНИГИ «ШИЦЗИ»

Цюй Юань — его имя было Пин. Он был сородичем и однофамильцем чуского дома, служил у чуского князя Xyая приближенным «левым докладчиком». (I) Обладал обширною наслышанностью и начитанностью, память у него была мощная.

Один высший чин, вельможа, бывший с ним в одном ранге, соперничал с ним в княжескрм благоволении и втайне замышлял против его талантов. Князь Хуай дал Цюй Юаню составить свод государственных законов. Цюй Пин набросал их вчерне, но работу еще не закончил. Этот вельможа ее увидел и захотел присвоить, но Цюй Пин не давал. Тогда тот стал на него возводить клевету, что, мол, когда князь велит Цюй Пину составлять законы, то нет никого в народе, кто бы об этом не узнал, и каждый раз, как только какой-нибудь закон выходит, то Пин хвастает своими заслугами: без меня, мол, никто ничего сделать не может.

Князь рассердился и удалил от себя Цюй Пина. Цюй Юань был оскорблен, негодовал на то, что князь Слушает все неразумное; что клевета закрывает собой тех, кто честен, и кривда губит тех, кто бескорыстен; что TOt, кто. строго прям, оказался вдруг неприемлем. Тогда он предался печали и вейь ушел в себя: сочинил поэму «Лисао» (2) — «Как впал я в беду», это названье «Как впал я в беду» значит как бы «Как впал я в досаду»."

Скажу я теперь: «Что Небо значит? Начало оно людей? Что отец и мать? Основа они людей! Когда человек дошел до конца, он снова обращается к основе своей. И вот, когда он в тяготе и страде дошел до усталости крайней, нет случая, чтоб не вопил бы он к Небу; иль, если он болен и страждет, печален, тоскует, нет случая, чтобы не звал к себе Ьн отца или мать.

Поэма Цюй Пина «Лисао» («Как впал я в беду») родилась, конечно, из чувства его возмущения. «Настроенья в уделах» (3) есть книга, которая с^сдрцца ц любовным мотивам* но блуда в ней нет. «Малые оды» (4) полны возмущений, нападок, но бунта в них нет. Когда же мы теперь говорим об одах «Павшего в грусть» («Как впал я в беду»), то можем сказать, что в них достоинства того и другого соединились.

В глубь древности входит он, нам говЬря о Ди Ky (5), спускаясь к нам, говорит он о циском Хуане. (6) А в промежутках между ними он повествует нам о Тане и об У, чтоб обличить дела своей эпохи. Он выкснил нам всю ширь, высоту пути бесконечного Дао, стезю безупречного Дэ, статьи и подробности мира, порядка и благоустройства, а также той смуты, которая им обратна. Все это теперь нам стало понятно и ясно вполне. Его поэтический стиль отличается сжатой формой, слова его речи тонки и едва уловимы; его настроенье души отлично своей чистотою; его поведенье, поступки его безупречно честны. То, что в стихах говорит он, по форме невелико, но по значенью огромно, превыше всех мер. Им взятое в образ нам] близко, но • Мысль, йдеал далеки. Его стремления чисты, поэтому все

что он хвалит в природе, — прекрасно. В стезе своей жизни он был благочестен и вот даже в смерти своей не позволил себе отойти от нее. Он погрязал, тонул в грязи и тине, но, как цикада, выходил из смрада гря^и преображенный; освобождался, плыл, носился далеко за страною праха, за гранью всех сквернот земли. He принял тот мир с его жидкой, топкою грязью; белейше был бел, не марался от грязи его. И если взять его душу* соперницей сделав ее и солнца и месяца, то нет невозможного в этом.

После того как Цюй Юань был прогнан со службы, Цинь решил напасть на Ци. Ци был связан родственными узами с Чу, и циньского князя Хоя тревожило это. (9) Он велел своему Чжан И (10) сделать вид, что тот покидает Цинь и идет служить уделу Чу с весьма значительными дарами и с усердием всецело преданного Чу человека. Чжан И сказал чускому князю так: «Цинь сильно ненавидит Ци, а Ци с Вашим Чу находится в родственных отношениях. Ho если бы Ваш Чу сумел решительно порвать с Ци, то Цинь готов предложить вам местность Шанъюй (И) пространством в шестьсот ли». Чуский князь Хуай был жаден, поверил Чжан И и порвал с Ци. Отправил прсла^в Цинь принять землю. Чжан И лукаво сказал: «Я, Й, с Вашим князем договорился о шести ли, а о шестистах ли не слыхал даже». Чуский посол в гневе ушел, прибыл к себе в Чу и доложи^ об этом .князю Хуаю. Князь Хуай разгневался, поднял огромную рать и пошел на Цинь. Цинь рывел свои войска, ударил и совершенно разбил чуские войска между реками Дань и Си. Отрезал восемьдесят тысяч голов. Взял в плен чуского воеводу Цюй Гая и затем отобрал у Чу всю страну при реке Хань (12) (Ханьчжун). Тогда князь Хуай двинул все войска, что были в его уделе, и, глубоко зайдя в Цинь, ударил на врага. Сражение произошло при Ланьтянь. (13) Удел Вэй, (14) узнав об этом, внезапно ударил на Чу. Вэйские войска дошли до дэн. Чуское войско пришло в страх и ушло в тяжелом положении. На следующий год Цинь отрезал Ханьчжун и подарил его Чу в виде мирного предложения.

Чуский князь сказал: «Я не хочу земли, я хочу получить Чжан И. Я тогда лишь буду считать себя удовлетворенным». Чжан И, узнав об этом, сказал так, «За одного лишь И — и вдруг целую страну Ханьчжун! Прошу у Вашего Величества разрешения пойти мне самому в Чу». И пошел в Чу. Там он снова богатыми вещами задарил временщика, придворного Цзинь Шана, а также повел хитрые и ловкие

разговоры с фавориткой князя Хуая, Чжэн Сю. Князь Хуай целиком послушался Чжэн Сю и снова отпустил Чжан И. В это время Цюй Юань как раз был отстранен и на свой пост не возвращался.

значит?» — я спрошу. А вот что: тот, кого преданным князю считают, не преданный он человек; и тот, кого все считают достойным, отнюдь не бывает таким.

Князь Хуай не умел отличить, где преданный был слуга. Поэтому он у себя во дворце поддался внушениям своей Чжэн Сю, затем он, с другой стороны, был обманут пришедшим Чжан И. Он отстранил от себя Цюй Пина и доверился высшему Чину, вельможе и правителю Цзы-ланю. Войско с позором погибло, и землю ему обкорнали. Потерял целых шесть областей и сам умер в Цинь, на чужбине, посмешищем став для всей страны. Вот где беда произошла от недопонимания людей! В «Переменах» читаем (16). «Колодец прозрачен, а он не пьет — и это на сердце моем лежит огорченьем. Ho можно ту воду черпнуть! Коль светел наш царь, и он и другие получают от Неба каждый свою блйгостыню. Ведь если нет света в уме государя, то разве достоит ему благостыня?»

Главный правитель Цзы-лань, услышав, что так говорят, пришел в ярость и предоставил верховному вельможе очернить и умалить Цюй Юаня перед князем Цин Сяном. Цин Сян разгневался и выгнал его. Цюй Юань пришел к берегу Цзяна, (17) с распущенными в беспорядке волосами гулял и горестно пел на берегу затона. Лицо его была страдальчески изможденное, весь иссох он, скелет-скелетом. Отец-рыбак увидел его и спросил: «Ты не тот ли сановник, что заведовал здесь тремя родовыми княжескими уделами? Почему это ты дошел до.такой жизни?» Цюй Юань отвечал: «Весь мир стал грязен и мутен, а я в IffeM один лишь чист. Все люди толпы опьянели, а я среди них один трезв. Вот почему я и прогнан». Отец-рыбак говорил: «Скажу тебе, что совершенный человек — он не грязнится и не портится от прочих. А между тем умеет он со всею жизнью вместе быть, идти туда или сюда. Если весь мир стал грязен и мутен, то почему ты не поплыл вслед за течением его и не вознесся на его волне? Если все люди толпы опьянели, почему б не дожрать ту бурду, что осталась, не допить ту гущу вина? Зачем на груди, лелея топаз, в руке зажимая опал, себя отдавать в жертву изгнания?» Сказал Цюй Юань: «Я слышал такое: тот, кто только что вымыл себе лицо, непременно отщелкает шапку от пыли; а тот, кто купался в воде, сейчас же он платье свое отряхнет.

себя схоронить в животах там в Цзяне живущих рыб. И как бы я мог, с белизною сверкающе чистой, позволить себеу замараться грязью мирской?» И сочинил он поэму «В тоске по речному песку». (18) Затем он засунул за пазуху камень и бросился в воды Мило, где и умер.

После смерти Цюй Юаня в Чу жили Cvh Юй, Тан Лэ, Цзин Ча и другие последователи его. (19) Все они были увлеченные поэты и особенно прославились своими одами. Ho все они имеют своим родоначальником свободно изливающийся стиль Цюй Юаня. Никто из них уже не рисковал открыто князю возражать. После Юаня Чу часть за частью все больше терял свою территорию, пока через несколько десятков лет не был окончательно Цинем уничтожен. Через сто с чем-то лет после гибели Цюй Юаня в реке Мило при Хань жил ученый Цзя. (20) Он служил в Чанша главным наставником у тамошнего князя. Он побывал на реке Сян и бросил в нее свою рукопись, в которой оплакал Цюй Юаня.

Здесь граф Великий астролог сказал бы так: (21) «Я читал поэмы «Лисао» — «Как впал я в грусть», «Мои к Небу вопросы», «Зову к себе душу» и «Плачу по Ину». И грустно мне стало за душу его. Я ходил и в Чанша, проходил там, где он, Цюй Юань, покончил с собой в пучине воды. Ни на минуту не прекращал я лить слезы по нем, представляя себе, что я вижу, какой это был человек. Когда ж говорю я о Цзя, ученом, который оплакал его, не могу я понять, отчего б Цюй Юаню, с. его гениальной душой, не заехать к другому князю и с ним бы дружить? Какой бы удел не принял его? He пойму, чтобы надо себя ему было до этих вещей доводить! Я читал и поэму Цзя И о сове. Ho равнять жизнь со смертью, не серьезно смотреть на принятие мира вещей или их отвержение — его вопиющая прямо ошибка!»