Земельный закон Врангеля.

„Не подлежат отчуждению все надельные земли, приобретенные при содействии Крестьянского Банка и не превышающие установленного размера, участки, выделенные на отруба и хутора по законам землеустроительным, церковно-приходские наделы, усадебные и высоко-культурные участки (сады, виноградники и т.

„Все передаваемые хозяевам земли закрепляются за ними актами и поступают в вечную, наследственную собственность каждого хозяина.

„Земля отчуждается не даром, а за выплату Государством стоимости ее. Такая передача земли обеспечивает переход ее к настоящим прочным хозяевам, а не ко всякому падкому на даровщину и чужому земле человеку.

„Цена за десятину земли определяется пятикратной стоимостью средняго годового урожая с десятины. Уплата за землю рассрочивается на 25 лет и, следовательно, каждому хозяину придется вносить ежегодно одну пятую часть урожая или выплачивать стоимость ее. Уплата Государству может быть производима как хлебом, так и деньгами,—по желанию плательщика.

„При таких условиях, уплачивая значительно меньше по сравнению с тем, как обычно в прежнее время платили с'емщики земли, оставаясь при том вечными арендаторами, новый владелец через 25 лет погашает весь лежащий на его участке долг и становится полным собственником своего участка.

„Владельцы отчуждаемых земель будут вознаграждаться Государством. Источником для расплаты с ними будет служить выручка Государства от хлебных и денежных взносов за переданные в новое владение земли.

„На земельные учреждения возлагаются право и обязанность действительного наблюдения за тем, чтобы вся земля была обработана и засеяна, а урожай собран.

„Впредь до разработки и проведения в жизнь положений о Волостных, Уездных и Губернских Земствах, осуществление земельных мероприятий возложено на выборные волостные и уездные Земельные советы.

25 мая 1920 Г.".

В.

Православное духовенство и Врангель.

„Горячо поддерживали новую власть представители правых кругов, от которых старался отмежеваться Деникин, и которые работали при нем лишь за кулисами ставки и Особого Совещания. Теперь они не скрывали своего ликования по поводу занятия Врангелем поста главнокомандующего,—пора взяться за ум,— говорили они. Нора вернуть власть тем, кому она принадлежит по праву и у кого ее отняли революционеры. Спасение России— в монархий. Дайте народу „хозяина, и большевизм рассеется,, как дым". Наибольшую активность в этом отношении проявляли представители воинствующего черносотенного духовенства во главе с епископом Вениамином, который деятельно поддерживал Врангеля еще тогда, когда он вел борьбу с Деникиным. Церковные кафедры были превращены в митинговые трибуны, с которых представители реакционного духовенства восторженно прославляли Петра Врангеля, сравнивая его не только с Петром Великим, но даже и с апостолом Петром. Он явится, мол, тем камнем, на котором будет построен фундамент новой России.

Уже в это время усердие духовных агитаторов доходило до того, что некоторые из наиболее трезво смотревших на общее положение военных начальников, начинают горячо протестовать против этих своеобразных „проповедей". Вот образчик такой агитации по рапорту командира третьего стрелкового полка Дроздов- ской дивизии, поданному на имя начальника дивизии генерала Витковского. В этом рапорте он указывал, что к нему в полк прибыли два священника, командированные епископом Вениамином, для того, чтобы выступать с агитационными проповедями перед всеми частями армии. Нарисовав картину морального разложения, проповедник, как пишет автор рапорта, сделал вывод, что „уже наступило обещанное апостолом Павлом царство Антихриста. Это царство можно уничтожить верою и благочестием". —

Мужики, воюющие в красной армии,—утверждал один из прибывших священников, миссионер Ставропольской губернии Рудаков—воевать с нами не хотят, и если бы не жиды, которые пулеметами заставляют их итти вперед, война давно бы окончилась и наступил бы общий мир. —

Сам по себе социализм не так уже опасен, если бы его не возглавляли жиды. — Надо проникнуться истинной верою,—восклицал оратор, надо собрать со всех концов всех верующих и крестным ходом сообща пойти из Керчи в Феодосию, из Феодосии в Симферополь, из Севастополя в Евпаторию и дальше к фронту.

И вот собрались наши генералы на совещание, чтобы решить, какие об'явить лозунги, дабы за ними пошел русский народ.

Один из них и предлагает: —

Напишем на наших знаменах: „за Единую Россию". Что я$е, можно,—говорят.

Другой предлагает: —

Напишем „За Великую"...—и это можно...

Третий: —

„За неделимую"...

Все это было принято собранием. Тогда один из присутствовавших на заседании генералов сказал: —

А не прибавить ли нам к этому: „за веру"?...

Деникин замялся и ответил, что это неудобно, т. к. в рядах

Добровольческой Армии сражаются не только православные христиане. Предложение было отвергнуто. —

И не допустил Бог эту армию, идущую без веры, до святой Москвы,—восклицал оратор,—и оттолкнул ее обратно туда,, откуда она пришла. —

Из представленных мне рапортов,—доносит по команде дроздовец,—видно, что стрелки поняли эту проповедь, как призыв бросать оружие и итти против таких же русских, как и они сами, не с винтовкой, как говорят офицеры, а с крестом, так как с большевиками оружием все равно ничего не поделаешь; что всему виною одни „жиды" и не будь их, никаких бы ужасов в России не было; а давно уже был бы мир и порядок. Приведенный проповедником эпизод военного совещания генералов истолкован стрелками, как неспособность генералов быть вождями в народной армии.

Дело так просто: написал на знаменах: „за веру", „бей жидов", „спасай Россию"... и иди вперед без всяких потерь, а то написали: „за единую, неделимую", и... очутились в Крыму. —

Донося о вышеизложенном,—заканчивает свой рапорт командир полка,—прошу вашего распоряжения в следующий приезд проповедников предложить им в своих проповедях не касаться способов ведения войны и оценки действий наших начальников, напомнив им, что это меньше всего касается высоконравственных целей, преследуемых всякой христианской проповедью".

Гр. Раковский. «Конец, белых», стр. 34, 35, 36.