ТРОМ И ноября 1918 г. на малоизвестной железнодорожной станции Ротонд, расположенной в Компьенском лесу, на северо-восток от Парижа, представители германского командования вошли в вагон штабного поезда маршала Фоша — главнокомандующего войсками Антанты, чтобы поставить свои подписи под условиями перемирия. Семьдесят два часа, которые победители дали немцам на тягостные размышления, истекли. И вот, казалось, наступил первый час долгожданного мира. Замолкли орудия на полях Западной Европы. Солдаты покинули опостылевшие окопы. Миллионы простых людей поверили в наступление мира. А в это время небольшая кучка политических деятелей, выполняя волю своих хозяев — империалистических монополий, обсуждала планы новой большой войны. Речь шла о том, чтобы покончить наконец с Советской Россией, с большевиками и с «красной опасностью» внутри самих капиталистических стран. Усилия империалистов направлялись к следующему: расширить фронт интервенции в России за счет переброски освободившихся па западе войск Антанты; подавить революционное движение своих собственных рабочих, возмущенных войной и империалистическим миром, который не принес им облегчения. «Империалисты были заняты друг другом. И теперь одна из группировок сметена группой англо-франко-аме- риканцев. Они главной задачей считают душить мировой большевизм, душить его главную ячейку, Российскую Советскую Республику» \ — так оценивал В. И. Ленин обстановку, сложившуюся в конце 1918 г. Заключив Компьене кое перемирие, Антанта приступила к выполнению своих планов по расширению интервенции в России. Главное место в планах Антанты стал занимать теперь юг Советской страны. Теперь, после окончания мировой войны, Черное море стало доступно для флота Антанты. На юг Украины, в Крым, на Черноморское побережье Кавказа корабли союзников могли доставить войска и боевую технику. Еще 22 октября 1918 г., выступая на объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профсоюзов, В. И. Ленин говорил, что неудачи Антанты на Севере и Востоке заставляют ее теперь направлять свои основные усилия на то, чтобы «напасть на Россию с юга, либо с Дарданелл, либо с Черного моря, либо сухим путем через Болгарию и Румынию» 24. Это направление удара по сравнению с северным и восточным давало врагу ря^ существенных преимуществ. Юг являлся как бы «парадной дверью» в центральные районы Советской страны. Захватив Украину, интервенты думали лишить Советскую республику важнейшей промышленной и сырьевой базы, после чего, развивая наступление, быстро овладеть Москвой. Наличие удобных путей сообщения позволяло, как казалось интервентам, наладить бесперебойное снабжение войск. К тому же на юге действовали значительные силы и внутренней контрреволюции — армии Краснова, Деникина, петлюровцы. Что представляли собой эти силы осенью 1918 г.? Белоказачья армия Краснова насчитывала более 50 тысяч человек. Она была сильна своей конницей. «Добровольческая армия» Деникина по своей численности несколько уступала войскам Краснова, но почти целиком состояла из офицеров, отличалась прекрасной выучкой и образцовой дисциплиной. Армии Краснова и Деникина поддерживало зажиточное казачество Дона, Кубани и Терека; оно и служило постоянным источником их пополнения. Большие надежды возлагали интервенты на украинских буржуазных националистов. С их помощью намечалось сформировать крупную контрреволюционную армию для борьбы против Советской власти. Империалистов Антанты чрезвычайно тревожила перспектива восстановления Советской власти на Украине. «Большевистские войска, — писал по этому поводу посол США во Франции Шарп Лансингу 25 ноября 1918 г., — особенно угрожают северной границе Украины, что впоследствии может привести к уничтожению связи между Украиной и Доном. В случае, если эта угроза осуществится, угольные месторождения Донбасса, а также металлургические заводы и значительные военные склады попадут в руки большевиков, следствием чего может явиться установление полного контроля большевиков над всей Украиной». В своей телеграмме Шарп подчеркивал, что, по мнению союзных представителей во избежание этого «надо немедленно послать в Одессу союзные войска... и сейчас же приступить к оккупации Киева и Харькова» 25. 12 ноября 1918 г., т. е. уже на следующий день после заключения перемирия с Германией, в главной ставке союзного командования состоялось совещание, на котором обсуждался русский вопрос. На совещании было решено начать интервенцию на юге России одновременно с двух направлений — через Черное море и Румынию. Правительства Англии и Франции информировали белогвардейское командование о предстоящей высадке на юге союзных войск численностью до двенадцати дивизий. Для того чтобы придать интервенции видимость «законности», Антанта использовала русскую буржуазию. В конце 1918 г. в Яссах состоялось совещание представителей союзников и российской контрреволюции. Белогвардейцы — бывшие министры Временного правительства и члены различных контрреволюционных буржуаано- помещичьих организаций — с большой готовностью состряпали «обращение» к странам Антанты, в котором призывали союзные державы послать своп войска в Россию. Правила приличия были соблюдены: «представители» России попросили помощи. Антанта милостиво согла- силасъ. Неважно, что лица, подписавшие «обращение», не представляли народ России, неважно, что они являлись врагами этого народа, как и международный империализм. Для Антанты важно было другое: империалисты получили возможность обмануть общественность своих стран и выдать свое очередное преступление за вполне «благородный» поступок. 23 ноября 1918 г. в Новороссийский порт в сопровождении отряда судов вошли французский крейсер «Эрнст Ренан» и британский крейсер «Ливерпуль». Через несколько дней интервенты уже высадились в Севастополе и Одессе. К февралю 1919 г. они заняли Херсон и Николаев. Всего на первых порах высадилось 6 тысяч французских, 2 тысячи греческих и 4 тысячи польских солдат. Вскоре численность интервенционистских войск значительно возросла. Только в районе Одессы она достигла 40—45 тысяч Человек Так вооруженные силы Антанты явились на смену только что изгнанным германским оккупантам. В штабах Краснова и Деникина появились союзные военные миссии. Их главная цель заключалась в подготовке белогвардейщины юга к совместному с иностранными войсками наступлению против Советской России. «С февраля, — пишет в своих воспомийаниях Деникин, — начался подвоз английского снабжения. Недостаток в боевом снабжении с тех пор мы испытывали редко» 26. Специальная французская миссия от имени всех союзных держав была направлена к петлюровской Директории. В результате переговоров в Виннице Директория подписала кабальное соглашение с Францией. Франция брала на себя обязательство помочь петлюровцам сформировал 300-тысячную армию, а Директория признала французский протекторат над Украиной. «Директория, — указывалось в этом соглашении, — отдает себя под покровительство Франции и просит представителей Франции взять на себя руководство управлением Украины в областях: военной, дипломатической, политической, финансовой, экономической и судебной в течение всего времени, пока будет продолжаться война с болыпеви- нами...» 27 В руки французских империалистов переходили все украинские железные дороги сроком па 50 лет, таможни на Черном море, излишки зерна, три четверти добычи угля. По настоянию представителей Антанты командование деникинскон армии и украинская Директория заключили между собой договор. Они согласились выступать в войне против Советской власти единым фронтом, причем «все оперативные действия против большевиков, — как указывалось в договоре, — ведутся под единым командованием, назначенным Антантой» 28. Между тем в южных портах продолжалась высадка иностранных войск. К началу 1919 г. их численность уже достигла 130 тысяч солдат. А в странах Западной Европы и на Балканах готовились новые, дополнительные армии. Войска Антанты были хорошо вооружены — они имели мощную артиллерию, а также танки и самолеты. Черное море полностью контролировалось военно-морскими силами союзных держав. Империалисты Англии, Франции и США решили воспользоваться в войне против Советской России и армиями своих недавних противников — Германии и Австрии. По условиям Компьенского перемирия войска побежденной Германии должны были по существу продолжать оккупацию захваченных ими территорий в России под предлогами «охраны порядка» и защиты от большевизма. Французский консул в Одессе Энно 16 декабря 1918 г. обратился по поручению союзников к командованию германских войск на Украине с требованием, в котором говорилось: «Согласно с условиями перемирия, вы обязаны, по отношению к державам Согласия, обеспечивать и сохранять порядок в занимаемых вашийи войсками областях России» 29. В начале 1919 г. интервентам удалось овладеть значительной частью южных украинских земель и Крымом. Граница захваченной ими зоны проходила от Тирасполя через Бирзулу до Николаева и Херсона. Но вторжение на Украину было лишь частью общего замысла империалистов Антанты. Одновременно они продолжали укреплять свои позиции в Закавказье. Еще 17 ноября 1918 г. английские войска вступили в Баку, сменив турецко-германских захватчиков. Спустя несколько дней англичане высадились в Батуме, а затем вступили и в Тифлис. К началу 1919 г. в Закавказье находилось уже более 20 тысяч английских войск. Интервенты подчинили своему контролю всю политическую и экономическую жизнь Закавказья. Главной опорой английской интервенции здесь служили марионеточные правительства мусаватистов, дашнаков и грузинских меньшевиков. Не имея никакой поддержки у народных масс, они стремились удержаться у власти при помощи иностранных штыков. Особенное удовлетворение испытали интервенты, захватив Баку: они думали, что прочно овладели важнейшими нефтепромыслами. Оккупация Закавказья английскими войсками укрепила положение белогвардейских армий Южной России, избавив их от необходимости беспокоиться о своем тыле. По этому поводу У. Черчилль — он был тогда военным министром Англии — говорил 2 марта 1919 г. в палате общин: «В настоящее время мы держим некоторое количество войск на железнодорожной линии Батум — Баку. Штаб их находится в Тифлисе. Адмиралтейство располагает флотилией вооруженных судов на Каспийском море, что позволяет нам доминировать на этом обширном внутреннем море. Войска эти не принимают участия в боевых операциях против врага. И хотя между ними и противником не существует даже контакта, они представляют определенный источник силы и поддержки для армии генерала Деникина, которая сражается с большевиками примерно в 100 милях к северу от наших войск» Антанта, сосредоточивая на юге страны силы для нанесения главного удара, не переставала укреплять и другие позиции на территории Советской республики. Большое значение, как и раньше, придавалось северному плацдарму. После перемирия с Германией интервенты уже не могли объяснять оккупацию Мурманска и Архангельска «немецкой угрозой» в этом районе. В то же время «северная экспедиция» не раз вызывала недовольство общественности стран — участниц интервенции. Да и сами солдаты интервенционистских войск, испытав на себе тяжелые и непривычные северные условия, начинали роптать и стремились вернуться домой. Для успокоения общественного мнения союзное командование прибегло к хитрости: было объявлено, что войска будут эвакуированы с русского Севера, но это откладывается на время из-за климатических условий — якобы из-за того, что Архангельский порт покрыт льдами. В действительности интервенты вовсе не собирались начинать эвакуацию. «Меня ни разу не просили обсудить вопрос об эвакуации после перемирия, — пишет по этому поводу Айрон- сайд. — Покинуть Архангельск значило бы нанести смертельный удар по белым армиям, сражающимся в других местах, а я знал, что это противоречит общей стратегии союзников в русской гражданской войне» 30. Командование союзников думало не об эвакуации, а наоборот, о дальнейшем укреплении своих сил на севере России. По данным английского генерального штаба, к началу января 1919 г. в районе Мурманска было 14475 солдат, а в районе Архангельска — 15 897.2 Немалое место в планах Антанты продолжали занимать Дальний Восток и Сибирь. Организаторы антисоветской интервенции рассчитывали создать в этих районах крупные вооруженные силы внутренней контрреволюции, объединенные общим командованием. Первой попыткой в этом направлении являлось слияние многочисленных местных белогвардейских «властей» и военных формирований в единое коалиционное правительство — Директорию. Но последняя не удовлетворила полностью интервентов. Им нужна была открытая военная контрреволюционная диктатура, а не парламентская говорильня. Антанта и монархически настроенное белогвардейское офицерство полагали, что лучшим средством достижения их целей является не Учредительное собрание, не агитация за буржуазно-демократический строй, а открытое подавление трудящихся централизованной силой белогвардейской диктатуры. Нашелся и кандидат на пост «всероссийского» диктатора: это был бывший царский адмирал А. В. Колчак. Эту кандидатуру с большим рвением выдвигали самые реакционные буржуазно-помещичьи и военные круги. Пришлась она по душе и союзникам. Колчака очень хорошо знали многие политические и военные деятели Англии и США. Еще летом J 917 г. он получил приглашение от члена американской миссии Рута в России адмирала Гленнона посетить США. Колчак охотно согласился. Как раз в этот период он был «не у дел»: революционные матросы Черноморского флота не пожелали терпеть на посту командующего столь ярого контрреволюционера и изгнали ею. 11о дороге в Америку Колчак посетил Англию, а оттуда на английском крейсере был доставлен в Соединенные Штаты. В то время этот русский адмирал интересовал союзников как незаурядный специалист военно-морского минного дела. В октябре 1917 г. его принял президент Вильсон. Ему показали и маневры американского флота у атлантического побережья. Иного рода интерес к особе Колчака стали испытывать англо-американские правящие і-фуги после Октябрьской социалистической революции. Теперь этот специалист морского минного дела стал приобретать значение как один из наиболее убежденных и непримиримых врагов Советской власти. С началом союзной интервенции адмирал Колчак, перешедший на английскую службу, появляется на Дальнем Востоке. В правительстве Директории он занял пост военного министра. А когда союзники решили, что Директория себя изжила и пора с нею кончать, Колчак возглавил против нее заговор и в ночь с 18 на 19 ноября 1918 г. осуществил «переворот». Директория была свергнута, а Колчак провозглашен «верховным правителем России». Антанта доверила ему единоличную диктаторскую власть. С первого дня своего воцарения «верховный правитель» пользовался могущественной и всесторонней поддержкой своих англо-американских хозяев. Большую помощь союзники продолжали оказывать и белочехам, которым предстояло стать соратниками колча- ковской армии. По далеко не полным данным, лишь США предоставили Колчаку и чехам к концу ноября 1918 г. 200 тысяч винтовок, 220 тысяч снарядов, 350 тысяч пар сапог, много орудий, пулеметов и другого военного имущества. 2 января 1919 г. американский генеральный консул в Иркутске Гаррис направил правительству США меморандум, в котором подчеркивал, что помощь Колчаку является лучшим средством борьбы с большевизмом. Много сделали для укрепления власти Колчака и английские империалисты. «Поспешно создавалась новая Сибирская армия, — пишет в своих воспоминаниях У. Черчилль. — Из одних только британских источников она получила 100 тысяч ружей и 20 пулеметов» 31. Не отставала и Франция. Начиная с декабря 1918 г. она ежемесячно расходовала на поддержку колчаковского режима 50 миллионов франков. С помощью империалистов Антанты Колчаку удалось уже к концу ноября 1918 г. сформировать армию, которая насчитывала около 250 тысяч человек. Антинародную диктатуру «верховного правителя» иностранные империалисты использовали — помимо чисто военных целей — и для установления своего господства над экономикой Сибири. Особенно активно действовали в этом направления США. Один из сотрудников американской делегации на Парижской мирной конференции 32, А. Берл, писал в составленном им меморандуме в декабре 1918 г. следующее: «Президент Вильсон заявил, что Соединенные Штаты попытаются осуществить экономическую интервенцию (в Сибири.—Ред.), которую рассматривают в качестве своей основной политики. Эта интервенция должна сопровождаться военной, что необходимо для ее осуществления...» В заключение Берл подчеркивал, что «логичным следствим интервенции явится то, что па правительство Соединенных Штатов ляжет главная ответственность в деле руководства русскими делами» 33. Но осуществление экономической интервенции полностью зависело от успеха интервенции военной. Поэтому, создавая белогвардейскую армию Колчака, империалисты США, Англии, Франции и Японии держали на востоке нашей страны собственные крупные военные силы. Основная масса интервенционистских войск приходилась на долю Японии. К середине ноября 1918 г. Япония держала на русском Востоке около 70 тысяч солдат. К началу декабря численность ее сил перевалила за 100 тысяч человек. Кроме японских войск в Сибири и на Дальнем Востоке находилось к этому времени 55 тысяч чехословацких, 12 тысяч польских, около 10 тысяч американских, 4 тысячи канадских, по 4 тысячи сербских и румынских, 2 тысячи итальянских, 1600 британских и 760 французских солдат, а всего около 200 тысяч иностранных войск34. Выполняя военно-карательные функции в колчаковском тылу, войска интервентов развязывали руки белогвардейцам для активных действий против Красной Армии на Восточном фронте. Представители интервентов непосредственно участвовали и в оперативном руководстве действиями армии Колчака. 16 января 1919 г. между союзным командованием и колчаковстшм правительством была заключена специальная конвенция, согласно которой все союзные войска на востоке России поступали чтод общее командование французского генерала Жанена, прибывшего в Омск в конце 1918 г. Его ближайшим заместителем по вопросам тыла и снабжения контрреволюционных сил стал английский генерал Нокс. Формально белогвардейская армия находилась под командованием Колчака, но фактически все комплектование, снабжение и руководство войсками осуществлялось под контролем интервентов. Недаром в конвенции от 16 января указывалось, что высшее русское командование обязано согласовывать ведение операций с общими директивами генерала Жанена, который будет иметь право общего контроля как на фронте, так и в тылу. Так в конце 1918 — начале 1919 г. на Восточном фронте возникла одна из крупнейших белогвардейских армий — армия Колчака, подвластная империалистам США, Англии и Франции, подпираемая с тыла их собственными вооруженными силами. ^ Опасный для Советской республики очаг контрреволюции Антанта создала в этот период и на северо-западе — в районе Прибалтики. Еще в конце ноября 1918 г. в Балтийское море вторглась английская эскадра под командованием адмирала Синклера. Как уже говорилось, английские военные корабли вошли в Либавскйй порт и попытались поддержать силы контрреволюции в Риге. 12 декабря англичане прибыли в Ревель. По приказу английского командования эскадра Синклера начала боевые действия против советского Балтийского флота. Оказывая всемерную поддержку буржуазно-националистическим элементам Эстонии, Латвии и Литвы, империалисты Антанты втягивали в войну против Советской республики и Финляндию, которую они рассматривали наряду с прибалтийскими республиками как важнейший плацдарм для наступления на Петроград. Американский посланник в Швеции Моррис писал государственному секретарю Лансингу в декабре 1918 г.: «Наилучшим местом для военных действий против большевиков будут прибалтийские провинции и Финляндия. Их выдвинутое географическое положение, их порты и железные дороги, их близость к Петрограду... отсутствие укреплений на дорогах, ведущих к столице... трудности для большевиков в организации снабжения в этих уже опустошенных районах — все говорит в пользу подобных операций. Войска союзников должны оккупировать главные порты и города прибалтийских провинций...» 35 При активном содействии союзников в январе 1919 г. в Эстонию было переброшено до 3 тысяч финских солдат. Одновременно в Лпбаве началось формирование немецких добровольческих частей. Солдатам и офицерам этих войск Антанта обещала земельные участки в Прибалтике, если только они «разобьют большевиков». Из частей бывшей оккупационной немецкой армии была создана так называемая «железная дивизия». Во главе всех этих контрреволюционных сил был поставлен с ведома и одобрения Антанты душитель финляндской революции немецкий генерал фон дер Гольц. Спешно под руководством немецких офицеров создавались и русские белогвардейские отряды под командованием князя Лнвена и прожженного авантюриста Бермонта-Авалова. Началось формирование и войск буржуазных правительств Эстонии, Латвии и Литвы. Но это оказалось делом нелегким: трудящиеся всячески уклонялись от службы в этих контрреволюционных армиях. Части, сформированные путем принудительных наборов, оказывались ненадежными. В результате в первой половине 1919 г. в распоряжении правительств Ульманиса и литовской тарибы оказались лишь незначительные отряды, состоящие из представителей городской буржуазии и сельских кулаков. Наиболее крупную армию удалось создать только эстонской буржуазии. На территории Эстонии находился и русский белогвардейский Северный корпус, составивший впоследствии ядро белой армии Юденича. Готовясь к расширению масштабов вооруженной интервенции против Советской республики с запада, империалисты Антанты намеревались вовлечь в нее и другие пограничные с Россией государства. По замыслам союзников, в антисоветском походе наряду с прибалтийскими странами должны были принять участие польские, чешские, румынские п даже греческие войска. На одном из заседаний Парижской мирной конференции, ставшей фактически главным политическим штабом интервентов, главнокомандующий войсками союзников ^ маршал Фош говорил: «Нужная численность войск (для борьбы с большевизмом. — Ред.) могла бы быть обеспечена путем мобилизации финнов, поляков, чехов, румын и греков, а также всех возможных русских элементов, настроенных просоюзнически. Эти молодые войска могли бы, будучи поставлены под единое командование, составить силы, необходимые для подавления большевиков и оккупации их территории. Если это будет сделано, — самоуверенно восклицал маршал, — то 1919 г. увидит конец большевизма» Так империалисты Антанты, только что окончившие одну войну, усиленно раздували пожар повой войны. Мир, наступивший в Западной Европе, они рассматривали лишь как благоприятный момент для новых грабежей и насилий, для подавления международного революционного рабочего движения и прежде всего — для уничтожения власти Советов в России.