Образование Закаспийского Правительства.

„Когда Фролов выехал в Кизил-Арват, я находился в то время в Асхабаде. В Кизил-Арвате утром 10-го июля шла в главных мастерских обычная работа. Вдруг появляются конные и пе-

4) Восстание в Ташкенте разыгралось 18—21 января 1919 г.

шиє отряды, которые окружают мастерские и город; окружившие открывают перестрелку, и все кизил-арватцы, бросив свои работы, разбегаются, кто куда попало. Меня срочно вызывает к аппарату некий Сильный—дежурный по станции—это наш единомышленник. Обменявшись условными знаками, он бьет тревогу, что Ки- зил-Арват взят Фроловым с боем и что он сию минуту бежит из аппаратной, т. к. в окна свищут пули. Только и были слышны истерические крики: „скорее помощи, мы погибаем". И, действительно, в фонопор была слышна ружейная трескотня и разрывы ручных бомб. Так как у нас все было на чеку, то я тут же, не отходя от фонопора, по телефону стал уже приказывать. Немедленно по тревожному гудку все сбежались в вагонный; цех, где решено было сегодня же отправиться с двумя эшелонами на выручку кизил-арватцев. В Асхабаде был организован стачечный комитет под моим председательством, который впоследствии был преобразован в исполнительный комитет Закаспийской области, председателем которого был также избран я (Фунтиков). С этого момента мы принуждены были действовать открыто. Преднамеренно ли был послан на разгром Кизил-Арвата Фролов, или это просто стечение обстоятельств, судить не берусь, но только дело в том, что совершенно не было понятно для нас выступление Фролова. Все его поведение похоже было на вызов. Я лично склонен думать, что выступление 17-го июня в Асхабаде есть плод провокации; как видно, все-таки ташкентскому совнаркому удалось пронюхать кое-что, это видно из телеграммы от Колесова к Фролову, перехваченной нами: Фролову главою Туркестанского Советского царства Колесовым дается такая телеграмма: „Еще раз вам повторяю, вырывайте с корнем ненавистное нам асхабад- ское контр-революционное гнездо.

Мы, вдвоем с Рогожиным, решили немедленно броситься к опытному и старейшему асхабадцу—к военному начальнику, полковнику Прозорову, который относился к нам с полным сочувствием. Решено сегодня же пригласить всех имеющихся на лицо в Асхабаде офицеров, а завтра об'явить мобилизацию и группами отправлять небольшими эшелонами на линию в сторону фронта, т. е. Ташкента. Так и было сделано. Имеющийся командный состав в Асхабаде примкнул к нашему движению со всею серьезностью дела. Тысячи четыре людей были брошены в сторону Ташкента и через неделю мы уже были у Чарджуя. Люди не слушали своих начальников, лезли вперед и вперед. Остановить их не было никакой возможности. Люди торопились занять Чарджуй, инстинктом своим совершенно правильно угадывая, что в Чарджуе слишком много имеется оружия, чтобы его не оставить в руках комиссаров.

Наши передовые отряды вошли было уже в Чарджуй западной стороной, но, благодаря малому количеству и неприсылке подкрепления, вынуждены были отступить. Пришлось отступить в то время, когда в Чарджуе к нам было полное сочувствие; кроме некоторых рабочих и красноармейцев, все уже собирались сдаться. После отступления из Чарджуя, командующий фронтом полковник Ораз-Сахтаров сделал назидание войскам, чтобы они слушались начальство и не лезли стихийно, в противном случае с себя он сложит командование. С данного момента Ораз-Сахта- рову удалось до некоторой степени свое войско поставить в известную тактику.

Канцелярская работа была налажена, благодаря Татаринову. Он судьбой застрял проездом в Красноводске. Спасибо ему, т. к. он на мое предложение работать с нами, отозвался со всей серьезностью сознательного человека. Благодаря Дорреру, мне удалось завязать переговоры с англичанами в Персии. Мы прекрасно знали, что у нас этот под'ем духа не надолго, а местные большевики пока только притихли, но при всяком удобном случае сумеют нам вонзить кинжал в спину, или же пустить пулю в лоб, т. к. самые главари большевистской организации находятся еще в Асхабаде. Хотя их и немного, но они могут сорвать начатое нами дело. Я лично многих знал, как по доносу, так и сам лично. Они нам делали всякие каверзы: то оборвут провода между Асхабадом и Гауданом, через которые мы усиленно переговаривались с англичанами, но, благодаря назначенному мною особому военному конному отряду специально для Гаудан— Асхабад, каковая линия обслуживалась день и ночь, нам удалось предупредить обрывы проводов. Но вдруг фронтовики, несмотря на то, что они накануне рвались скорее от'езжать на фронт, ни с того, ни с сего, требуют меня лично к себе в батальон на общее собрание, и вот, изволь бросать переговоры по прямому проводу с Ташкентом, Чарджуем и с англичанами, одним словом, бросай все нужное дело и уезжай просто-на-просто для болтовни. А болтовня эта заключалась в том, что, сколько вы нам будете платить и почему не гоните на фронт в первую очередь тех, которые совсем никогда не были на войне и т.

А. Малькумов: «Материалы революционного движения в Туркмении», СТр. 110, III И 112.