Махно.
Вставший перед профессиональными союзами с первых дней прихода махновцев вопрос об их отношении к рабочим организациям не разрешался этим коротеньким приказом, никого ни к чему не обязывавшим.
Вопрос стоял гораздо шире и глубже и был Советом профессиональных ооюзов поставлен независимо от приказа, через два дня после ухода белых, на совещании правлений союзов в форме, традиционного „текущего момента и наших задач". На этом совещании все единодушно сходились в мнении, что махновцы не являются одним из элементов „движущих сил революции", что ни они сами, ни обстановка, созданная их вторжением, не могут служить задачам общественной организации; но отсутствие каких-либо сведений извне, из-за пределов отрезанного города, особенно из Советской России, затрудняло ориентировку в вопросах организационно-тактических.Правые реформисты предлагали ничего не делать, на время как-бы упразднить себя. Мотивировали они свою позицию до чрезвычайности просто: махновцы—не власть, а банда, с которой ни о чем нельзя и не следует говорить; они скоро уйдут, а после них неизвестно что будет и так далее,—словом в обычном духе боязни скомпрометировать себя перед белыми при возможном их возвращении. Наиболее левые, с коммунистами во главе, выступили с предложением приступить немедленно к организации выбора Совета Рабочих депутатов; они говорили, что передача рабочими Совету всей полноты власти в городе откроет всем глаза на то, с кем махновцы: с революцией или против нее. Третья группа, занимавшая среднее между теми и другими положение, не присоединяясь ни к одной из них, чувствовала, что что-то надо делать; она была и против индифферентности одних, и против агрессивности других, и искала возмояшости „делового" разграничения сфер влияния между союзами и повстанцами.
Дискуссии и споры ни к чему определенному не приводили; между тем, положение в городе и особенно на заводах становилось с каждым днем все более отчаянным.
Общегородская, больничная касса, лишенная возможности получить от заводов причитающиеся ей взносы или вклады из банков, за упразднением таковых, обратилась в повстанческий штаб с вопросом, как быть. Сам Махно, услышавший обстоятельные об'яснения о назначении больничных касс, распорядился выдать из средств штаба миллион рублей; этот факт создал впечатление, что махновцы намерены уделить внимание нуждам рабочих. Некоторые заводские комитеты пытались выяснить в штабе и в „революционно-военном Совете", будет ли выплачено жалованье рабочим и когда, но, к великому своему изумлению, получили ответ: „нам заводы не нужны". То же ответили и железнодорожникам.Каково бы ни было отношение рабочих организаций к мах- новскому „режиму" и махновцев к рабочим,—действительность требовала установления определенности во взаимоотношениях. Заводы все чаще и чаще подвергались реквизиционным налетам повстанцев, организованная на некоторых предприятиях заводскими комитетами рабочая охрана подвергалась опасности мах- новского террора. Обращались завкомы в штаб,—им отвечали, что органы армии в невоенные дела не вмешиваются.
Возле махновского штаба ютилась целая группа анархистов, в бесшабашном крестьянском повстанчестве нашедших воплощение своих идеалов. Эту группу возглавлял Волин,—довольно крупная фигура в анархическом мире, бывший член военно-революционного Совета и редактор махновской анархо-повстан- ческой газеты „Путь к свободе". Как Волин, так и другие члены группы, посещали заводские собрания, выступали на них со своими фантастическими программами „свободных анархических коммун" и соответстэующими предложениями; но на практические вопросы текущего быта рабочих они никакого ответа дать не могли. Газета, посвященная пропаганде повстанческого анархизма и обильному описанию доблестей повстанцев, в виде пространных „оперативных сводок", совершенно не уделяла места хронике рабочей жизни; было ясно, что между повстанчеством и рабочими массами никакой связи не существует. Был случай, который обнаружил нечто большее, чем отсутствие интереса у махновцев к рабочим.
При занятии города среди отбитых у белых орудий махновцам попало несколько испорченных пушек без замков; пушки эти были для ремонта и приведения в годность отданы в железнодорожные мастерские. Рабочие, по выполнении работы обратились в махновский штаб за получением вознаграждения за работу; им было предложено получить плату натурой и в таком ничтожном количестве, что это возмутило рабочих, представители рабочих подсчитали, во что обошлась эта работа в деньгах, и предложили следуемую сумму выплатить. Такое требование махновцам показалось дерзким до невероятия. Махно в „Пути к свободе" разразился по этому поводу негодующей статьей под заглавием „И рабочие тоже помогают". В этой статье, явно погромного против рабочих содержания, „батько" подчеркивал крестьянский характер своей „армии" и своих целей, которые он противопоставлял рабочим, обзывая последних „сволочью, шкурниками и вымогателями, пытающимися на крови и героизме его бойцов строить свое благополучие". Другой иллюстрацией к возможности установления взаимоотношений махновцев и рабочих организаций мог служить махнов- ский „собез". Несмотря на наличие в городе сильной безработицы, к организации этого „собеза" союзные организации не привлекались; просто в одной из комнат помещения, где находился повстанческий „военно-революционный совет", был поставлен столик, за которым сидел вечно пьяный махновец. К нему два раза в неделю приходили „бедные",—преимущественно мелкие базарные и уличные торговцы; приходящим выдавали но триста рублей. Для получения пособий не надо было никаких документов, никаких записей выдаваемому не велось, а просто—подходи к столу и получай. Вечно пьяный раздатчик даже не смотрел на того, кому выдавал деньги. В дни выдач можно было видеть у помещения „собеза" длинную очередь, среди которой лишь изредка попадалась рабочая фигура. Некоторые „бедняки"— посмелее и нахальнее, ухитрялись в течение дня побывать в очереди два, а иногда и три раза; это было выгоднее и безубыточнее, чем стоять с корзиной или лотком на улице.При всем своем безразличном отношении к рабочим и их союзам, махновцы все же должны были соприкасаться с ними; частые обращения заводских комитетов к штабу подталкивали их к этому.
В середине ноября на созванную Советом профессиональных союзов межсоюзную конференцию явился докладчик от военного совета штаба. Это был степного вида человек, загорелый, с обветренным лицом и по костюму скорее напоминавший ярмарочного цыгана, чем воина; его доклад, темой которого должны были быть задачи махновской армии, совершенно не был похож на доклады, к которым привыкли рабочие; это был скорее несвязный рассказ человека, не уяснившего себе темы, на которую он говорит. Прежде всего он не захотел, как подобает докладчику, выйти перед аудиторией, а остался сидеть в средних рядах аудитории. Бессвязное содержание его доклада было приблизительно следующее: задачи повстанческой армии—разбить и уничтожить золотопогонников; в выполнении этой задачи армия ни" в чьей помощи не нуждается; рабочие, если хотят помочь ей, могут вступать в ее ряды. Что же касается помощи рабочим на предприятиях и на железной дороге, то повстанцев это совершенно не касается; они—люди полей, на заводах им делать нечего, а вместо железной дороги, у них ость „добрые кони и тачанки" и т. п. Но „докладчик" не преминул дать рабочим и дружеский совет относительно выхода из создавшегося тяжо- лого материального положения. „У вас,—сказал он,—есть заводы. Мы освободили вас от золотопогонников; теперь устраивайтесь сами. На заводах есть железо, есть проволока, канаты, ремни; продавайте это или меняйте на хлеб. Мы вам мешать не будем; и помогать не будем; наше дело воевать".Такой доклад, конечно, никаких прений не вызвал; не вызвал даже вопросов. Его молча выслушали и „приняли к сведению".
Через несколько дней после этого союз металлистов созвал конференцию заводских комитетов, чтобы выяснить детально положение на заводах и настроения рабочих; на эту конференцию также явились докладчики от махновских верхов, и с ними Волин. После такого же, как упомянутый выше, доклада о задачах повстанчества, начались доклады с мест. В немногих словах рисовалась вся безнадежная мрачность состояния заводов: терроризованная администрация на заводы не показывается; те из них, которые еще решаются посещать мастерские и цехи, в производственную жизнь не вмешиваются.
Топливо всюду уже сожжено или расхищено; рабочие производственной работой не занимаются, потеряв всякую веру в то, что она будет оплачена; одниР
аботают для себя, другие совершенно перестали посещать завод, храна ослабела до крайности; хищения достигли невероятных размеров. Тащат все, что можно сбыть или использовать для себя, начиная от заборов, рам и дверей помещений, и кончая частями и деталями станков. Приводился случай, когда кавалерист-повстанец, нуждаясь в ремешке для сбруи, срезал толстый приводной пятидюймовый ремень; в ответ на протесты организованной завкомом охраны, махновец пригрозил всех перестрелять. Такие явления разлагающе действовали на рабочих, которые иногда, следуя примеру махновцев, также угрожали охране. На высказанное мнение, что рабочие не против снабжения повстанцев необходимым, но что надо по этому поводу договориться, а не самочинствовать, представители махновцев весьма недвусмысленно ответили, что „им некогда разбираться, что нужно заводу и чего нельзя трогать; как военные на фронте, они брали и будут брать то, что им необходимо".
Колесников, «Проф. ДВИЖ. И контр-рев.)/ стр. 322—326.
Еще по теме Махно.:
- МАХНО Нестор Иванович
- Нестор Иванович Махно (1882—1934)
- НЕСТОР ИВАНОВИЧ МАХНО (1887/89-1934)
- МАХНО Нестор Иванович
- ДОНБАСС И УКРАИНА
- Майское наступление
- Никифор Александрович Григорьев (1885-1919)
- Глава! ПОЧЕМУ ПОБЕДИЛИ БОЛЬШЕВИКИ?
- Европейская Россия в марте 1919 г.
- 1919
- Парижские белогвардейцы о Врангеле.
- «Крестьянский бунт» стал третьим, отдельным фронтом Гражданской войны.
- ВОЙСКА ЮГО-ЗАПАДНОГО РАЙОНА - ВОЙСКА ОДЕССКОГО РАЙОНА (0&01>~2ft03.1919)
- ЭФФЕКТИВНАЯ ВОЕННАЯ МАШИНА
- 11. НАРОДНАЯ АРМИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ РОССИИ (06-10.1920)
- КРЫМСКО-АЗОВСКАЯ ДОБРОВОЛЬЧЕСКАЯ АРМИЯ (10.01-22.05.1919)
- Глава 1. Почему победили большевики?