Ген. Деникин о добровольцах.

Наши походы, в обстановке необычайной, создавали чудесные боевые традиции добровольцев; но из них некоторые выносили также и печальные навыки: легкое отношение к жизни—своей и чужой, к „болыпевицкому" добру, слишком распространительное толкование понятий „большевик", которое обнимало широко вольных и невольных участников советского уклада.

У многих слагалась особая психология, создававшая двойную мораль—одну в отношении своих, другую—к чужим.

Все те черные стороны жизни, которые были зачаты еще на мировой войне и углублены в революции общим упадком чувства законности и порядка, теперь в обстановке гражданского безначалия, неуловимости преступлений и, может быть, пассивности общего отношения к ним, создали благоприятную почву для преступного элемента, который проникал в армию. Даже в штаб армии проникли такие люди, как некто, именовавший себя князем Химшиевым (начальник команды ординарцев) и под'е- саул Чайдоянц (комендантский ад'ютант), — чины, имевшие по характеру служебных обязанностей постоянное и непосредственное отношение к населению; оба они попали затем под суд— первый за грабежи, второй за грабежи и убийства.

Командующий армией по своему положению не имеет возможности соприкасаться близко с самой гущей армейского быта, с его грехами и пороками. Но то немногое, что доходило до меня, доставляло немало огорчений.

Положение между тем становилось крайне трудным.

В целях борьбы с самосудами—в большей степени, чем для ограждения армии—была введена в Уголовное Уложение статья, „предусматривающая виновность в способствовании или благоприятствовании войскам или властям советской России в их военных или иных враждебных против Добровольческой армии или союзных с ней войск действиях". И вслед за сим организованы были комиссии для производства расследования по нарушениям этой статьи лицами, не принадлежащими к составу армии. Эти комиссии, которым было предоставлено право налагать и самим в административном порядке взыскания от 1 года 4-х месяцев тюремного заключения до небольшого денежного штрафа, спасли многих людей от горькой участи. Впоследствии списки осужденных представлялись мне периодически начальником военного и морского судного отдела и я уменьшал наказания или слагал их воцсе".

Деникин. «Очерки русской смуты», т. III.