Бои на Ковелъском направлении. Скопы у колонии Марьяновки.

Полк простоял на квартирах в Софиевке и в Игнатовке до вечера 6 августа. Несмотря на отдаленность фронта, приходилось быть все время на-чеку ввиду возможного появления неприятельских аэропланов.

В один из таких очередных налетов на Киверцы 4 августа был тяжело контужен штабс-ротмистр В. А. Пашков 1-ый.

Ввиду частых налетов местечко Киверцы, станция и ближайшие деревни были очищены от стоявших в них обозов, лазаретов и складов, и все это было переведено вглубь соседних лесов.

5 августа командир Гвардейского кавалерийского корпуса генерал-адъютант Хан-Нахичеванский смотрел на выводке лошадей полка. Несмотря на очень тяжелые условия, в которых очутилась конница: недостаток и плохой подвоз фуража, невозможность для коноводов давать нужный уход лошадям, последние оказались в очень хорошем виде. Кроме Хана-Нахичеванского, на выводке присутствовали его начальник штаба генерал Виникен, начальник дивизии генерал Скоропадский, командир бригады князь Эристов и военный корреспондент газеты «Русское Слово», на которого пулеметы, поставленные на зенит рядом с местом, где производилась выводка, произвели очень сильное впечатление.

Утром 6 августа полк выступил в окопы, на смену частей 2-ой Гвардейской кавалерийской дивизии.

За то время, что Кавалергарды простояли на отдыхе, Армия генерала Безобразова была переведена в состав войска Западного фронта и директивой Главнокомандующего фронтом Эверта за № 387 ей было приказано совместно с 3-ой Армией продолжать наступление на Ковель и отбросить противника за реку Турию.

Ночью полк пришел в колонию Башево, в 20 верстах от фронта, где стал на бивак. На следующий день вечером Кавалергарды выступили на смену Конногренадер в окопах у колонии Марьяновки. Смена началась в 23 часа и затянулась до 3 часов утра. Во время смены № 5-го эскадрона поднялась сильная перестрелка с подошедшими неприятельскими разведчиками. Коноводы были отправлены в лес у деревни Кроватки.

Участок дивизии, протяжением более 10 верст, тянулся от деревни Богушевки до деревни Ясеновки, захватывая колонии Марьяновку и Переходы и деревню Райместо. Штаб дивизии находился в колонии Ставки, штаб бригады — в блиндажах, в двух верстах к северу от г. дв. Тихотина.

Участок полка шел вдоль южного берега Стохода, от середины колонии МарьяноЕка на запад, до колонии Переходы. Правее полка окопы занимала Конная Гвардия, левее начинался участок 2-ой бригады и еще левее за ним — участок Стрелкового дивизиона.

Длина всего участка полка была около 3 верст. Окопы были хорошие, с блиндажами. Проволочное заграждение в один ряд имелось всюду. Местами был поставлен второй ряд и рогатки. Вторая линия впереди колонии Мокрыско, г. дв. Невер и колонии Фишки, еще только строилась.

Окопы противника проходили вдоль дороги Майдан-Новый и Старый Моссор и шли до деревни Свидники. Расстояние до них было от 900 до 1.000 шагов. На южном берегу Стохода, на острове Дубовец, у колонии Стажизна, у неприятеля также имелись окопы.

День 8 августа прошел совершенно спокойно. Ни наша, ни неприятельская артиллерия не выпустили ни одного снаряда. Только наблюдатели с обеих сторон изредка стреляли по неосторожно высовывающемуся противнику. Таким одиночным выстрелом в № 3-м эскадроне был тяжело ранен корнет Н. Н. Казнаков в тот момент, когда он смотрел в бинокль. Пуля попала в стекло бинокля и стеклом сильно поранила ему лицо. Один глаз был пробит, другой сильно ранен. Его немедленно эвакуировали на автомобиле 41-го отряда Красного Креста в Луцк и, дальше, в Киев. Окулист, профессор Зандер, сделал ему очень сложную операцию, в результате которой один глаз удалось спасти.

В ночь на 9 августа от № 6-го эскадрона была выслана пешая разведка из 10 Кавалергардов под командой штабс-ротмистра В. Н. Зве- гинцова в направлении на остров Дубовец. Разведка выяснила, что местность впереди окопов, показанная на карте как непроходимое болото, на самом деле проходима в широкой полосе, от 400 до 800 шагов, до самой колонии Стажизна. Через безымянный рукав Стохода, отделявший остров от линии наших окопов, имелась небольшая гать, занятая полевым караулом противника. Разведчики бросили в окопчик ка- раула несколько ручных гранат и под огнем неприятеля без потерь вернулись назад. От двух левофланговых эскадронов стали высылать на ночь к этой гати по два секрета.

День 10 августа прошел совершенно спокойно. На следующий день тяжелая артиллерия противника несколько раз обстреливала участок полка, в особенности № 3-ий и № 5-ый эскадроны. В последнем был тяжело ранен взводный унтер-офицер Савченко.

12 августа участки эскадронов Е. В. и № 4-го, а также штаб полка, подверглись сильному обстрелу тяжелой артиллерии с 17 до 19 часов. Землянка штаба, у которой разорвалось 72 тяжелых снаряда, была полузавалена и засыпана землей. В эскадроне Е. В. было ранено два Кавалергарда, и на участке № G-ro эскадрона был подбит один Конногре- надерский пулемет. Телефонные провода в штаб бригады и в некоторые эскадроны были порваны.

13 августа был снова день полного затишья, которое продолжалось до вечера 14-го. В 22 часа началась смена полка Атаманцами. В 3 часа последний эскадрон был сменен, и полк ушел на бивак в лес у деревни Башево.

В 18 часов 15 августа Кавалергарды выступили на бивак в деревню Гавчицы. При прохождении через Рожище, в полку узнали о вступлении в войну Румынии и о замене генерала Безобразова генералом-от кавалерии Ромейко-Гурко, под начальством которого полк находился короткое время в Августовской операции.

После Рожищ начался проливной дождь, продолжавшийся весь переход. Расположение полка было очень тесное и плохое. К счастью, простояли в нем только два дня.

В этом районе полк должен был простоять две недели, но уже 20 августа Кавалергарды были снова вызваны в окопы. В 14 часов полк выступил на колонию Башево. Серая погода прояснилась, и появились неприятельские аэропланы. Чтобы не подвергаться риску налета, полк простоял в лесу, не доходя Рожищ, до темноты. В 22 часа полк стал на бивак в лесу у Башево.

21 августа Кавалергарды сменили Лейб-Казаков и заняли те же окопы у колонии Марьяновка. Окопы были те же самые, но только в невероятно грязном и запущенном виде. Всюду валялись остатки еды: банки из под консервов, куски заплеснелого хлеба, головы и хвосты рыб. В окопах развелось необычайное количество мышей, жаб, и каких то особенных больших, толстых, белых червей. Создавалось впечатление огромной помойной ямы. Все усилия были приложены для приведения окопов в чистый вид. Аэропланы противника по-прежнему производили регулярно два налета в день, но к этом}т все давно привыкли, и появление их не производило больше того впечатления, что раньше.

Вечером была получена директива Ставки Верховного Главнокомандующего за № 4524 о сформировании Особой Армии под командой генерала Гурко, в составе 1-го, 25-го, 30 арм. корпусов и 1-го Туркест. корпуса. Оба Гвардейские корпуса переводились в 8-ую Армию генерала Каледина с той же задачей наступать на Ковель. Гвардейский кавалерийский корпус переходил в резерв Верховного Главнокомандующего. Но на следующий день наступление на Ковель вследствие дождливой погоды было временно приостановлено (Телеграмма генерала Эверта № 884 и генерала Алексеева № 4533).

Кавалергарды занимали окопы у колонии Марьяновка до 27 августа. Все это время артиллерия противника почти не стреляла, и потерь в полку не было. 24 августа над деревней Кроваткой, в 2 верстах от расположения коноводов, разыгрался воздушный бой.

августа пришли осматривать окопы полка в виду предстоящей смены командир Забайкальского казачьего полка и офицер от 24-ой пехотной дивизии. Оба нашли, что участок слишком большой. По словам пехотного офицера у них в ротах по 160 человек, и он никак не мог понять, каким образом 6 спешенных эскадронов по 60 человек, то есть немного больше двух рот, могли быть поставлены на такой длинный участок. 27

августа в 22 часа началась смена полка батальоном 96-го пехотного Омского полка. В час ночи полк стал на бивак в лесу к югу от Кроватки, рядом с колонией Адамовка.

В 22 часа 28 августа полк выступил в назначенный ему район деревень Жарнице и Носовичи, в 5 верстах к юго-западу от местечка Олыка. Переход в 70 с лишним верст шли всю ночь. К 8 часам утра 29 августа полк пришел в назначенный ему район. Но здесь Кавалергардов ожидало полное разочарование: обе деревни существовали только на карте. На их месте проходили окопы главной позиции, откуда началось Брусиловское наступление, и от деревень остался только высокий бурьян и груда кирпичей от разрушенных труб и печей.

В ожидании назначения нового района полк стал на бивак в соседнем лесу. Наконец, в 17 часов, новые деревни были назначены. Полк был поднят по генерал-маршу и перешел в деревни Суховицы, Метельно и Летчаны.

5 сентября в день полкового праздника, после молебна в штабе полка, состоялся парад в пешем строю, который принимал командир Гвардейского кавалерийского корпуса генерал Хан-Нахичеванский.

После церемониального марша в офицерской артели был завтрак, на котором, кроме командира корпуса и его начальника штаба, присутствовали бывшие офицеры полка: барон Г. К. Маннергейм, П. П. Ско- ропадский, князь М. М. Кантакузен-граф Сперанский, князь П.

За время Ковельских боев в Гвардейской пехоте были очень большие потери. Они были настолько велики, что в 3-ей Гвардейской пехотной дивизии в строю осталось всего 26 офицеров, а Л.-Гв. Егерский и Московский полки были сведены в один батальон каждый (В. У. А. Дело № 204, сводка донесений).

Чтобы пополнить эту убыль, от всех полков Гвардейской конницы были откомандированы в Гвардейскую пехоту офицеры. От Кавалергардов было взято по жребию пять офицеров: штабс-ротмистр граф М. В. Старженский, поручик Г. Г. Раух, прапорщики С. П. Ро- дзянко, П. А. Рогович и Н. М. Петрово-Ссловово. Все они попали в Лейб-Егеря, где они пробыли до окончательного отвода Гвардейской конницы на зимние квартиры. 19 сентября прапорщик Рогович, командуя 11-ой ротой, был ранен осколком гранаты в голову в бою под деревней Корытница.

Кроме обычных конных и пеших занятий и маневров со стрелковыми эскадронами и различных хозяйственных работ, от полка высылались наряды в помощь населению для уборки урожая картофеля и клевера. Справочные интендантские цены были чрезвычайно низки и совершенно не соответствовали рыночным. Так, например, предельная цена на картофель была 40 копеек, на самом же деле приходилось платить от 80 копеек до рубля. Уборка клевера производилась из расчета одной трети, картофеля — одной шестой. Благодаря этому на эскадрон приходилось около 25 пудов картофеля и 75 пудов клевера в уборочный день. Чтобы скрасить однообразность дней, довольно часто устраивались конные состязания для офицеров и солдат: пробеги, рубка, скачки и состязания через препятствия. Происходили они обыкновенно в праздничные дни и всегда привлекали массу зрителей из местного населения.

Утром 25 сентября № 4-ый и № 6-ой эскадроны под командой полковника Миклашевского выступили в деревню Скурче, где они должны были поступить в распоряжение командира 1-го Гвардейского корпуса.

Первый переход до деревни Пулганов, более 40 верст, с переправой через Стырь у деревни Вербячев, дивизион прошел ПОД ПрОЛИЕНЫМ дождем. В Пулганове стоял Гвардейский тяжелый артиллерийский дивизион. Все соседние деревни были забиты пехотой. С трудом, и только благодаря исключительной любезности артиллеристов, Кавалергардам удалось стать на ночлег под крышей. Офицеры Кавалергардского дивизиона были радушно приглашены в г. дв. Пулганов артил- леристами, которые устроили им ужин и на следующий день — завтрак.

К 17 часам 26 сентября дивизион пришел в деревню Скруче. Там стояли штабы 1-ой и 2-ой Гвардейских пехотных дивизий. Штаб 1-го Гвардейского корпуса находился в Несвиже.

Дивизион стал в лесу у деревни Копачевки. До Кавалергардов там стояло три сотни Лейб-Казаков. С приходом дивизиона две сотни казаков ушли, одна же осталась в подчинении полковника Миклашевского.

Кавалергарды были размещены в землянках, лошади в глубоких ямах, покрытых ветками и соломой. Холод, почти полная невозможность производить лошадям проездки, теснота в конских ямах, от которой лошади часто бились, заставляли держать исключительно большой наряд дневальных. В зависимости от величины ям и их отдаленности друг от друга, наряжалось по 5-8 дневальных на взвод. Первой заботой было устройство печей и нар в землянках и полное переустройство конских ям.

Конница держалась в Копачевском лесу с целью скорейшего использования возможного местного прорыва. Но так как фронт почти всюду утвердился и наступлений не предполагалось, то присутствие конницы в Копачевских ямах являлось излишним и совершенно ненужным.

Лес постепенно вырубался, и уследить за этим было невозможно. Наступили холода, интендантского подвоза дров не было, и люди по необходимости брали то, что было под рукой.

Вместе с дивизионом пришла также и летучка 41-го передового отряда Красного Креста с сестрами А. М. Звегинцовой и О. С. Волковой.

Кавалергарды простояли в Копачевском лесу до 7 октября. Совсем близко от них стояли Егеря, и прикомандированные к ним Кавалергардские офицеры часто приезжали навещать своих товарищей.

Изредка с фронта доносился артиллерийский огонь. Однажды, когда огонь был особенно сильным, целое стадо оленей, спугнутое разрывами тяжелых снарядов, проскакало через бивак. Один олень попал в конскую яму и поломал себе ноги. Мясо оленя было неожиданным и приятным разнообразием солдатского котла.

6 октября полковник Миклашевский получил приказание выступить 7 октября на присоединение к полку в колонию Софиевку, в 30 верстах к западу от Луцка, не дожидаясь смены.