5.3. БАЛКАНСКИЙ ВОПРОС НО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1913 г. МИССИЯ ЛИМАНА ФОН САНДЕРСА

Завершившаяся вторая Балканская война не смогла удовлетвори іь территориальные прет ензии с іран-учасініїц. Сербия, чрезвычайно усилившаяся после этой войны, решилась еще раз попмтаїься добшься выхода к Адриатике — путем захвата территории Албании.

Лет ом 1913 г. Лондонская конференция послов приняла "органический статут албанского государства". Албания объявлялась нсіаііпсн-

МММ княжеством "под гарантией шести держав". В нескончаемых спорах и нигрш ах конференция послов устанавливала і раипцы албаиско- I о і осударстиа, вопрос о которых был оставлен оікрьпьім в Лондонском мирном договоре о г 30 мая и передан па усмоіренне BCJUIKHX держав. Россия п Франция прп проведении ?'ранним поддерживали Сербию п Грецию; Германия, Австрия и И і алия — Албанию. Англия изменила свою позицию по сравпспшо с минувшей шмон. Она теперь становилась па сторону Германии, Австрии и Италии. І І авіусга конференция вынесла решение об основном направлении грашщ.

Пока тянулась работа комиссий, между сербами и албанцами происходили непрерывные конфликты. В окт ябре, после очередного нападения албанцев,-сербское правительство провело частичную мобилизацию п оккупировало часть албанской территории. При эгом оно заявило, что не освободнг ее, пока в Албании не будет установлен порядок. Тогда австрийское правительство решило, чго нужно воспользоваться, наконец, сербским выступлением для превентивной войны и полного ра ігрома Сербии.

14 окіября Берхтольд телеграфировал австрийской миссии в Белграде: "Мы должны поставить сербскому правительству вопрос, намерено ли оно прекратить военную подготовку к вторжению в Албанию, — вернее, готово ли оно отозвать в определенный краткий срок находящиеся на албанской территории войска. От отпета на этот вопрос и от выполнения прежних сербских заявлений должно будет зависеть дальнейшее отношение монархии к Сербии, так как мы решились обеспечить всеми способами, которые найдем подходящими, безусловное соблюдение лондонских решений" [36].

Эго был ipciiiii по счету ультиматум Авсіро-Вешріш, удовлетворенный Сербией. В 1912г. послеapccia сербскими властями в Призрене австрийского вице-консула Прохаскн по обвинению в шпионаже правительство Авегро-Вешрнн предъявило Сербии ультиматум, требуя освобождения Прохаскн [37].

По мнению Н.П.Полешка, начало войны в 1914 г. именно из-за Сербии было оинощ. не случайно. В этой связи По лешка ука імвал па "проектировавшееся под царским покровительством и даже нажимом “объединение" Сербии и Черногории" [38].

“11 в царской России, и в А нглии, и во <1>ранции после Лондоне кой конференции 1913 ?. совершенно определено знали, — писал он. —что Австрия не допустит этого объединения, так как оно даст Сербии выход к морю. И тем немепее в 1913—1914 гг. переговоры форсировались царской Россией путем денежных субсидий и угроз. В самом деле, что произошло бы в результате такого объединения? Австрия только и ждала подходящего момента и предлога для выступления прошив Сербии Но последняя обратилась бы за помощью к царской России и другим участникам Антанты, ссылаясь на то, что Австрия противодействует “самоопределению народов".

Борьба за проливы была основным вопросом русской политики на Ближнем Востоке. Временное закры і пс проливов во время шало-гу'рсц- кой войны, ослабление Турции в резу н.тате первой Балканской войны, наконец, сама миссия германскою генерала — весь зі о і ряд событий самым чувствительным образом напоминал царскому правительству об обострении проблемы проливов.

Сточки зрения руководства России единственно радикальным решением этой проблемы было бы решение по обра щу тої о, коюрос провели англичане в отношении Суэцкого капала: прямой военный захват побережья. Но правінчсски для такого пни а не имелось реальных возможностей. 23 ноября (6 декабря) 1913 т. Сазонов представил царю записку, в которой обращал внимание на неустойчивость положения на Ближнем Востоке.

“События па Балканском полуострове. nuca і министр, создавшие неустойчивое по ложепие на всем юго-востоке Европы и в и а юази- атской Турции, выдвигают перед министерство м иностранных дел задачу определить наши собственные отношения к условиям новой политической обстановки” [39].

Сазонов начал рассмотрение се с положения Турции Признав, что “долговечность турецкого владычества подвержена серьезному сомнению, что все великие держат без исключения у читывают уже теперь возможность окончательного распадения Оттомат кой империи и задаются вопросам о заб «?современно м обеспечении своих прав и интересов в различных областях Малой Азии”, что 'хотя желание мира кок будто преобладаете настоящее время среди великих держав, но поручиться за прочность общего политического положения в Европе ие представляется возможным ", что “эта неуверенность усиливается намеченным неустойчивым положением на Балкапско м полуострове в результате Бухарестского мира ", — министр пришел к следующему соглашению: "Вышеуказанные условия, несомненно, создают для России крайне сложные и нелегкие задачи.

"Сомнения в прочности и долговечности Турции связаны для пас с постановкой исторического вопроса о проливах и оценкой всего значения их для нас с политической и экономической точек зрения", — подчеркивал Сазонов,

"Сложный и трудный вопрос охраны проливов в настоящее время разрешается в сущности довольно удовлетворительно с толки зрения наших непосредственных интересов, — отмечал Сазонов. — Турция представляется не слишком сильным, на и не слишком слабым государством, не способным угрожать нам и в то же время вынужденным считаться с билес сильной Россией...

Но раз долговечность Турции не обеспечена, то нельзя ие задаваться вопросом о том. можем ли мы не готовиться к наступлению событий, которые в корне изменят положение Константинополя и проливов... Проливы в рука х сильного государства — это значит полное подчинение экономического развития всего юга России этому государству..." Доказывая, ч го с временным закры гнем проливов в 1912 году русская торговля потеряла 100 миллионов рублей и это закрытие проливов "отразилось на всей экономической жизни страны", Сазонов был убежден, что “тот, кто завладеет проливами, получит в свои руки не только ключи от морей Черного и Средиземного. — он будет иметь ключи для наступательного движения в Малую Азию и для гегемонии на Балканах”.

Сазонов был наст олько обеспокоен переходом проливов к "другому государству”, чго возражал и против нсіпрализащін проливов “со срытием с них укреплений и запрещением возводить новые ".

Сазонов пришел к выводу, что захват проливов в настоящее время с военнойточкн зренияис подготовлен н неосуществим: "Когда заходит речь о желательности той и зи иной крупной десантной операции, правительство останавливается перед почти невозможностью ее осуществить ".

"Б минувшем году, — указывал министр, — когда зашла речь о возможном движении наших войск па Константинополь, выяснилось, что в течение двух месяцев мы можем постепенно перевезти два корпуса, при- чви приготовления по мобилизации транспортны х судов и подвозу войск заняли бы столько времени, что операция не могла бы остаться пи для кого неожиданной. Ины ми словами, она просто оказалась неосуществимой. не говоря о том, насколько не соответствовала численность такой десантной армии тем задачам, которые ей предстояло бы выполнить.

Впрочем, в настоящее время приходится говорить не только о невозможности серьезных активных выступлений против Турции, по и незначительности наших оборонительных средств против морской программы, которая может быть осуществлена в ближайшее время Турцией ”.

Приводя имеющиеся в распоряжении министерства иностранных дел данные, Сазонов пришел к выводу, чго “впериод 1914—19/6 гг. турецкий флот будет ісметь преобладание над нашим в Черном море по качеству своих судов и силе и х арти ллсрии ". "Россия пе может ни допу стить в настоящее время морского превосходства Ту рции в Черном море, пи в будущем остаться безучастной к решению вопроса о проливах Поручиться за то, что вопрос этот не будет поставлен в неда леком бу ду щем, мы не сможем ", — утверждал он.

"Следовательно. — продолжал министр, —государственная предусмотрительность треоуеш от нас внимательной подготовки к высту плению... Указанная подготовка не может не носить характера всесторонней планомерной программы с привлечением к работе различны х ведомств ".

Задачи, которые в этой связи выдвигал мнипс гр, заключались в следующем: 1) в выяснении, 410 можеі бьиь предпринято для усиления военной и морской мощи России в Черном море; 2) в определении мероприятий, необходимых для ускорения мобилизации, в свят с постройкой новых путей н гранспор гных среде гв; 3) в выяснении, какие задачи могут быть намечены; 4) в установлении, "возможно или нет поставить в качестве задания нашей армии и <флоту прорыв через проливы и занятие Константинополя, если бы этого потребова ли обстоятельства ”.

"Возвращаясь к упомянутой политической стороне подготовки. — писал Сазонов, — приходится вновь повторить, что распадение Турции не может быть для нас желанным и что в пределах дипломатического воздействия должно сделать все во ?'ложное для отсрочки такой развязки..."

Докладом бы мі намечены її конкретне мероприятия: І) ускорсіпіе мобії ні іаціш дссап і них войск; 2) оборудование для мої о путей сообщений; 3) усиление Черноморского военною ijuiora п обеспечение его превосходства над турецким флотом; 4)увслнчсннс транспортных средств на Черном морс; 5) посфонка перевальной железной дороги через Кавказский хребет.

"Си и о собой разумеется, что наши военное и мирское ведомства в нраве наставить министерству иностранных дел вопрос о том, что может Сыть сделано 0 ?я создания наиболее 6 югоприятной политической обстановки при наступлении событий, могущих потребовать от нас решительных действий", —признавал Сашпов. Ответ он дал следующий: "Повторяя высказанное в докладе ноже іание о возможно более длительном поддержании xtalus quo, приходится также снова повторить, что вопрос о проливах едва ли может выдвинуться иначе, как в обстановке обіцеевропейских осложнений. Последние. — если можно судить по нынешним условиям, застали бы нас в союзе с Францией и возможном, но далеко не обеспеченно и союзе с Англией и ш же доброжелательном нейтралитете этой последней ”. Па Балканах Сазонов рассчитывал па Сербию и, в определенной степени, па Румынию.

"В неустойчивости нынешнего положения на На лканах два фактора играют главную роль: первый из них, это — Австро-Венгрия, в которой усилилось племенное брожение, вызвано успехами сербов и румын и отношение м к amo му их единой ле Мечников в предела х I абсбургской монархии; второй фактор, это — невозможность д ля Болгарии примириться с тяжелыми последствиями Бухарестского договора".

Сазонов пс терял надежды сплоппь снова Болгарию с Сербией, "ибо предоставленные самим себе балканские государства неизбежно обречены на междоусобия ".

"Об этих условиях приходится говорить не с точки зрения отвлеченных мечтаний или увлечений миссией Восени. Заглядывая вперед и отдавая себе отчет в том, что сохранение столь желательного для пас мира не всегда будет в наших руках, приходится ставить себе задачи не на один сегодняшний и завтрашний день, дабы не оправдать столь часто делаемого упрека в том, будто русский государственный корабль плывет по ветру и относится течением без твердого руля, направляющего его и\ ть ”.

В іакліочсіпіс Са юнов просил созыва “Особою совещания” для обсуждения затронутых и докладе вопросов, па что было получено соответствующее согласие царя. Таким образом, Сазонов “дипломатично”, выступая пі “сохранение мира”, находил необходимым готовії іься к войне за проливы.

Особое совещание, намеченное Са юновым, было соїваїю юлько 8 февраля 1914 г., но вопрос о проливах получил свое рассмотрение па правії гсльстпсипом уровне за месяц до иоі о совещания ЗІ декабря 1913 г. Толчком к злому послужили собышя конца 1913 і , коїда па Ближнем Востоке возник новый между пародами копф пнет.

В ноябре 1913 г. между Германией п Турцией бы ю заключено соглашение об отправке в Турцию германской военной миссии из 42 офицеров. Во главе миссии был поставлен генерал Лиман фон Сандере. Миссия должна была заняться реорганизацией турецкой армии. При этом Лиман фон Сандерс был назначен па до гжпость командующем о корпусом, расположенным на бсрсі ах проливов. 14 декабря Лпмап прибыл в Констапгнпополь.

Миссия фон Сандерса вмзвалав Петербурге псі одоваппс. Получалось так, что па берегах Босфора оказывалась военная сила, которой командовали немцы. Председатель Совета министров Коковцев проездом нз Парижа остановимся в Берлине п лично всл с германским канцлером п с самим Вильгельмом перем оворм о миссии Лнмапа. Он требовал по крайней мере отказа фон Сандерса от командної о поста в столице. Германское правительство как будто соглашалось, чіо і срмапскиіі генерал не может командова п, корпусом, расположенным п в .другом месте. Но, по-впднмому, по тайному внушению тех же немцев, Порта решительно отвергла вмешательство России в функции германского генерала в Турции.

23 декабря министр иностранных дел Сазонов представил доклад Николаю II, в котором изложил свой взгляд на выход из сложившейся ситуации [40].

"Оставляя нашим военному и морско му ведо мствам определить, какие меры понуждения представлялись бы наиболее осуществимыми, со своей стороны, осмеливаюсь доложить, что с политической точки зрения едва ли не самым целесообразно прсдставія чось бы, в случае неудовлетворительного ответа Порты, одновременное совместное занятие Россией, Францией и Англией известных пунктов А (а юй. 1 зии с заявлением, что указанные три держат останутся в этих пунктах, пока их требования не будут выполнены,”— писал министр иностранных дел России.

"При решении указанного вопроса, — предо їжал Са union, — нельзя, конечно, упускать из виду; что па почве давления на Порту не исключена возможность активного выступления Германии па ее защиту. В этом случае решение вопроса может быть перенесено из Константинополя и Турции па нашу западную границу со всеми последствиями, отсюда вытекающими ".

".Вашему императорскому величеству принадлежит принятие столь ответственного решения", —указывал Са юиов и обьяспя I, чго уступка России привела бы: I) к крупному политическому пораженню; 2) к укреплению во Франции н Анпшн "опасного у беж дспия, что Россия готова идти на какие у ренто уступки раои сохранения мира"; 3) к возможности, за счет России, пера опоров Ані ЛІНІ с Германией.

"Если бы указанные предположения подтвердились, — настаивал министр, то Россия в конце концов осталась бы в полном политическом одиночестве, ибо едва ли нам пришлось бы особенно рассчитывать на Францию, которая и без того склонна жертвовать общими политическими интересами в пользу выгодных финансовых сделок".

"Если наши поенное и морское ведомства со своей стороны прллзллают возможным идти на риск серьезных осложнений, при условии, конечно, соответствующей реши мости Фралщии поддержать нас всеми силами и Англии оказать су ществешюе содействие, то нам следует теперь же вапу- пить с обеими державами в весьма доверите льный об мелл мнений по сему вопросу. юк іадьіиал Сазонов. — Если бы из много об мена взглядов выясллю- ся уклончивый образ дейелпаий наших друзей и союзников, то л лам, коллечно, пришлось бы в дальнейших налллих действиях счлллллаться с весьма серьезным риском отдельных вълаллу п леллий России. Ес ли же отвелпы Фралщии и Англии были бы иризшлллы удовлетворите льны ми, то, соблюдая вело необходимую сдержанность и осторожность д ля предотвращения по возможности ос- лоэлалений. нам следу ет олпстапнать наши интересы до коллца ".

В конце документа Сазонов просил: созвать под председательством Коковцева Особое совещание прн участии военного и морского министров, начальника Генерального штаба н даль сго разрешешш сообщить \ казанным лицам копни доклада.

Морской генеральный штаб быстро о гозвалея на доклад Сазонова и представил, в свою о череда, доклад, в котором і оиорнлось, что "в вопросе о миссии немецкого генерала Лимана фюлл Саллдерса и поспедллих аг- рессивных шагах Германии в Константинополе русская политика, стремясь сохранить ненарулллллмыми важнейшие интересы России, очевидно, должна исходишь из основной идеи — значения для Россюл Консталлтто- поля и проливов Босфора и Дарданелл... ".

“Мы оказываемся в настоящее время, — о і мечалось в докладе, — принужденными идти на риск общеевропейской войны, чтобы проявшпь ллеоб- ходимую твердость в целях сохранеллиямллра на несколько ближайших лет, нужных нам для военной, морской и длш ломаллплческой подготовки налллих активных шагов (при околлчаплелылой ликвидации восточного вопроса), чтобы на эти несколько лет сохранить лльлл/ члллее нолоэкелше па Балканском полуострове, не допуская 1 ёрмаллию или ллллые дерэлсавы расширять в Турции свои ллрава и влияние". Отдавая себе отчет в лом, Морской генеральным штаб всецело поддержал предложение Сазонова.

Во исполнение намеченной проіраммьі Сазонов приступил к переговорам с Францией п Англией. После решительных шагов перед Пуанкаре, И (Вольский мог сообщить Сазонову: “Франциярешила твердо действовать с нами заодно во всех предпринимаемых нами «настоящем деле шагах". Чго же касается Ai и шн, которая сама направила а смирила в турецкий ф ЮТ, I о отношение ее не было выяснено.

31 декабря состоялось Особое совещание в і ом составе, какой намечался Сазоновым.

Совещание коснулось,! іаинмм обратом, тех мер, которые мої шбызаставить Германию п Турцию отказаться от іаключсипої о ими coi кипения.

Финансовый бойкот Турции, которым преднаї а і оіраїшчіпі.ся Сазонов, вызвал сомнения как у неї о самої о, іак п у Коковцева, так как “материальный ущерб французских держателей оттоманских бумаг и прекращение платежей Турцией но купонам способен охладить самые пылкие патриотические стремления французов’’ [41].

Относительно поддержки Франции в оккупации пунктов турецкой территории сомнений пс было: "ру сское правительство может рассчитывать на деятельную поддержку до крайних пределов”; позиция же Англии по-прежнему оставалась невыясненной.

Общие действия трех держав, по мнению Сазонова, мої ш бы оказать давление на Германию, по о щнх России п Франции, ечіпа ? министр, она не побои і ся, ибо “обе державы вряд ш (носоСты нанести 1 'ермании смертельный удар даже в слу чае успехов на по le сражения, являющихся всегда гадате льными ".

“Борьба же при учас тии Англин может явиться роковой для 1 'ермании. которая ясно сознает опасность быть доведенной при анг тиском выступлении в шестинедельный срок до но той социальной внутренней катастрофы”. Одним еловом, по мнению Сазонова, необходимо было заручиться согласием Англии, что н "составляет слабую сторону положения России в настоящем случае".

Против оккупации турецкой территории, которая поп.ісчсі ta собой "неминуемую войну с Германией", возражал Коковцев п стани і вопрос:

"Желательна ли война с I ерманиеи и может ш Росс ия на нее идти?"

В этой спя ш бы іа выслушана точка зрения представителен военного ведомства. "Военный министр и начальник I 'енералыюго штаба категорически заявляют о полной готовности России. — о і меча.лось в нрот о- коле совещания, — к единоборству с Германией, не говоря уже о столкновении один на один с Австрией, однако такое единоборство едва т вероятно, а дело придется иметь со всем Тройственным союзом"

Более чем странное, сели не сказать, бсзогпсісіпенное заявление.

После такого у тверждения предстати слеп одержа ла верх іочка зрения Сазонова, пс исключавшая возможность использования военной ciLU.i, а именно: принять решительные меры воздействия против Турции.

Резолюция совещания гласила “1) Неоиходимо продолжать настояния в Берлине о недопустимости с точки зрения интересов России командования германским генералом воинской частью в Константинополе, а тем более предоставления ему инспекции в смысле командования тем или другим округом, но признавая а то экс время допустимым предоставление начальнику германской военной миссии полномочий по общей инспекции над турецкой армией. 2)

Переговоры в Берлине следует продолжать до выяснения полной их неуспсшноапи. 3)

Вслед за тем надлежит перейти к намеченным мерам воздействия вне Берзина, в согласии с Францией и Англией 4)

В случае необеспеченности активного участия как Франции, таки Англии в совместных с Россией действиях, ие представляется возможным прибегнуть к способам давления, могущим повлечь войну с Германией".

П осле довольно острых пера опоров русская дипломатия добилась от немцев и турок некоторой уступки. Фон Сандерса произвели в следующий чин; з го давало формальное основание освободи іь его о г должности командира корпуса. Таким образом, от командного посл а в столице фон Сандерс отказался. Но факт нчсски германская миссия все-таки продолжала трап в іурецкоп армии руководящую роль. Усилсшгс германского влияния в Турции ірозило сделать Германшо хозяйкой проливов.

8(21) фспраля 1914 г. под председательством Сазонова с участием Григоровича, Жи линского, посла Турции Гнреа и др. состоялось новое совещание, которое обсудило “проірамму действий” на стучай наступления собы і ий, способных коренным образом изменить положение черноморских проливов. Конкретно речь снова шла о том, возможен ли захват проливов с военной точки ірсння. Сазонов и Жплннскнй нсхо- дшш из того, что действия против проливов могут потребоваться дашь в у словиях “общеевропейской войны”. И в то же время начальник Генерального шіаба считал, что войска для десантной операции могут быть выделены только “при отсутствии борьбы на Западном фронте” (т.е. германском) “н.ш благ оприятном на нем положении”. Оказалось также, чго для поірузки на суда войск первого эшелона по требуется не менее дсся пі дней. Прнэгом первый эшелон не сможет составить более20 т ыс. человек и самое большое до одного корпуса, в го время как у гурок в районе проливов было семь корпусов! Для больших сил у России не хватало судов. Положение с транспортными средствами морской ми- ш 1C гр охарактеризовал как малоудовлегвортггслыюе. Выяснилось даже, что К ОССШІ 1914 I . турецкий военный фло г в течение некоторого времени бу дет на Черном море сильнее русского. При т аких условиях отпадала всякая ішшожпость десантной операции. Совещание наметило меры по устранению на будущее выявившейся неподготовленности су- хопу і ных и морских сил II гранспор і ных средств.

Таким образом, начиная с 1908 г. Россия неоднократно отступала на Балканах перед нажимом Австро-Вешрпп и Германии. Общепринятое разрешение спорных вопросов, сложившиеся к этому времени, — диплома гнчеекпе демарши, поддерживаемые военной силой. Военная подготовка и военный потенциал обеих политических группировок оказывали наибольшее влияние на решение вопросов внешней политики п на деятельность дипломатии.

Над Антантой тяготело ослабление военной мощи Российской империи. Но с другой сгороиы, для понимания международных событий, предшествовавших Первой мировой войне и деятельности диплома і ни, нельзя упустить из виду, что хотя в 1914 г. Россия и не была готова в военном отношении, по вес же степень ее неподготовленности значительно уменьши іась. Ее подготовка стала несравненно лучшей, чем в дни Боснийскою кризиса или даже первой Балканской войны Незавершенность военной подготовки России, главного источника человеческих ресурсов Антанты, побуждало последнюю несколько повременить с войной. Потребность в этом была тем настоятельнее, чго уже явственно обрисовывались сроки, когда пробелы военной подготовки будут Россией восполнены.

Гер.маїшяк 1914 г. обладала гораздо более высокой степенью военной готовности, нежели Россия и даже Франция. Важным преимуществом немцев было значительное превосходство п полевой тяжелой артиллерии. На нх стороне было также и общее прсвосходсі во в военной технике и в организации вооруженных сил. Германия обладала оіром- ным преимуществом в смысле качества резервных формирований, боеспособность которых гораздо меньше отличалась or армии действительной службы, нежели в России н по Франции. Высокая степень боевой подготовки резервных частей досз ш алась многочисленностью командирских кадров, а также и наличием запасов вооружения и соответствующей организацией. Что касается численности офицерских кадров, то туг Германня располагала превосходством над всеми другими государствами. Страна обладала самой густой железнодорожной сстыо, наилучше подго і оплатой к поенным перевозкам. Военная промышленность Германии превосходила французскую и русскую, вместе взятые, и не уступала по своему потенциалу военной промышленности всей Антанты, включая Аш лито.

Вес качества австро-всш срскон армии перекрывались одним доминирующим: моральное состояние войск было крайне низким, отсу готовили воля к победе, воинский дух. Славянские части не хотели воевать — особенно против русских.

Английская экспедиционная армия была невелика, всего 6 дивизий, хотя и высокого качества. В колониях и доминионах имелся большой запас живой силы, большей частью необученной. Исключение составляли индийская туземная армия, насчитывающая в мирное время около 6 тыс. человек, с некоторым резервом. Часть з тих войск могла быть пе- рсброінсна и Европу, но на лот рсбовалось время. Присоединение Ан- I ни і к России п Франции уравнивало потенциал поенной промышленности Ашаитм н Германии

На море к 1914 г. Германия, несмотря на все усилия, не успела догнать Аш .что. Последняя располагала 30 дредпоу гами. Франция и Россия имела на вооружении по семи дредноутов каждая. Этим 44 линейным кораблям (включая кренсеры-дредноугы) Германия могла противопоставите 20, а вместе с австрийскими — 24. Преимущество в чисте броненосцев додредноутного типа было у Антанты еще значительнее. Англия н Франция имели 26 броненосных крейсеров, считая лишь суда со скоростью не менее 23 уз юв. И эго против 5 у германо-австрийского блока. Наконец, Англия и Франция имели 52 быстроходных легких крейсера, не считая более полусотни легких крейсеров со скоростью менее 25 узлов. Германия п Австрия имели только 28 крейсеров со скоростью свыше 25 узлов п 23 более тихоходных.

Превосходство на море обеспечивало Антанте возможность блокады Германии. А это в свою очередь приводило к тому, что Германия оказывалась вынужденной ориентироваться только на сырьевые н продовольственные ресурсы Центральной н Юго-Восточной Европы, а также Азиатской Турции, в то время как к услу гам Антанты оказывались ресурсы всего мира. Однако в 1914 і. эти важнейшие обстоятельства мало кто учитывал на континенте. Там генеральные штабы и правительства рассчитывали на короткую войну. И Германия торопилась ее начать, пока не была закончена большая военная программа России, пока не развалилась Австро-Вспгрня, не окончательно отпала Италияы. Германское правительство рассчитывало на превосходство своей подготовки и на бьістроіу действий. Для Франции и России целесообразно было подождать. Нужно было время, чтобы преимущества Антанты успели быте превращены в боевую мощь, способную оказать влияние на поле сражения.

Балканские войны привели еще к большему обострению международной ситуации. Правда, они завершили освобождение балканских славян от і нет а Турции. Но они же усилили противоречия между балканскими і осударстнимн. Болгария жаждала реванша за вторую Балканскую войну; Турция ждала благоприятного момента, чтобы отнять у Греции Эгснскис острова; Италия освобождала занятого ею Додскапзена; Греция и Сербия не хотели примириться с новыми границами Албании. Но это не вес. За балканскими монархиями стояли ведущие империалистические держаны, которые оспаривали друг у друга в ІПЯНИС в регионе. Россия и Англия стремились вырвать Турцию из-под гсрмапскої о влияния. В Софии, Бухаресте и Афинах шла ожесточенная борьба между Анзангой и австро-ісрманским блоком за политическую ориентацию балканских правительств, за их военные силы, необходимые в случае развязывания мировой войны. Австрия ждала случая расправиться с Сербией: Сербия стремилась освободить южных славян Австро-Венгрии; Россия покровительствовала сербам. Венское правительство видело в Сербии и южнославянской пропаганде опасность для самого существования Австро-Венгерской империи. Россия усматривала в Сербии лучшую спою опору против Австрии па балканском плацдарме. Стоило еще ра і вспыхнуть австро-сербскому конфликту, достаточно было России не отступить перед центральными державами, — и могла начаться австро-русская война. А тогда уже неизбежно заработал бы механизм союзов. Австрия не решилась бы начать воину с Сербией без санкции Германии. Если бы такая воина возникла, эго означало бы, что Германия признает момент подходящим для решительного боя за передел мира. Франция не могла бы не подержать Россию, ибо разгром Российской империи не только уничтожил бы шансы па реванш, но и оставил бы Францию беззащитной перед Германией. Представлялось, что н Англия не могла бы отказать в помощи Франции против своего опаснейшего германского соперника. Таким образом, Балканы превратились в пороховой погреб Европы. Стоило бросить в него спичку, чтобы произошел общеевропейский взрыв.

Не последнее место в подготовке к войне занимает “прощупывание” намерений вероятного противника, выявление косвенных признаков, указывающих на подт отовку к принятшо политического решения о начале боевых действий, а также оказание психологического воздействия как на противников, так и па союзников. Делается з то не только за счет использования агентуры. Первыми начали немцы. В феврале 1914г. в “Кельнише Цантунг” появилась сгагья, получившая широкий отклик в европейской прессе. С гатья начиналась с перечисления поенных мероприятии, проводимых Россией в последние годы Авгор публикации задавался вопросом, про і ив кого же собственно вооружается Россия? Ответ напрашивался сам собой и звучал следующим образом: “Нс входя в соображения политического свойства достаточно указать на географическое распределение этих вооружений у западной границы, свидетельствующее, что они направлены против Германии'' [42]. “Бюргеры должны внести целый миллиард марок на оборону страны и для того, чтобы эта “жертва" на алтарь патриотизма не казалась столь горькой германские официозы рисуют ужасы",— комментировали 21 февраля “Биржевые ведомости” причины этой публикации н вы шанных се откликов в германской прессе.

"Перед тем, как наши отношения к Дунайской монар хии начали обостряться, в иностранной печати ста ли появляться стопит, задевавшие русскую армию, - оімечал в своих воспоминаниях Сухомлинов. Б особенности "Кельнише Цайтупг" выделялась в этом отношении" [43].

Протест воєнної о министра выразится и публикации в “Бнржевыхве- домосгях” о т 28 февраля статьи “Россия хочет мира, но готова к войне”, предварительно получившем одобрение Нико лая II.

Сіалья не была подписана, однако авторство не вызывало никаких сомнении. “С гордостью мы можем сказать, что для России прошли времена угроз извне, России не страшны никакие окрики", — писал Сухомлинов. Вышеозначенный теше подтверждался военным министром следующими аргументами:

“... на случай войны . идея обороны от ложена и русская армия будет активной”;

"... упраздняется целый ряд крепостей, служивших базой по прежним планами войны, но зато существуют оборонительные линии с весьма серьезным фортификационным значением”;

"Офицерский состав армии значительно возрос и стал однородным по образовательному цензу...

".Русская полевая артиллерия снабжена прекрасными орудиями не только ие уступающими образцовым французским и немецким орудиям, но во многих отношениях их превосходящими

"Осадная артиллерия соорганизовапа иначе, чем прежде, и имеется при каждой крупной боевой единице ",

".В будущих боях русской арпшл. черии никогда не придется жаловаться на недостаток снарядов".

"... и кто же не знает, что военная автомобильная часть поставлена в России весьма высоко. Военный телеграф стал достоянием всех родов оружия. У самой маленькой части есть телефонная связь. . ",

"Не забыто и воздухоплавание. Тип аэропланов еще окончательно не решен, но кто же не знает о великолепных результатах аэропланов Си- корского, этих воздушных дредноутов русской армии...

“Русская армия, мы имеем право на это надеяться, — отмечал Сухомлинов, — явится, если бы обстоятельства к тому привели, не только громадной, но хорошо обученной, хорошо вооруженной, снабженной всем, что дала наша техника вооружении ”. "Россия, в полном единении со своим Верховным вождем, хочет мира, но она готова1", —такими словами завершалась стаїьяв “Биржевыхведомостях” [44].

Публикация, йоді отопленная поенным MiiiiticqioM, вызвала, в свою очередь, волну откликов.

“Рели Россия усилила свои вооружения, то она вынуждена к этому снаряжениями Германии, — коммипнровала происходившую полемику на страницах французская печать. — Для тех немцев, которые считают европейский мир обеспеченным только гегемонией Германии, ослабленная Россия 1905 г. была идеалом Наши союзники и мы положили конец невыносимому состоянию. Это — не вызов, а необходимая предосторожность” [45]. Так писали в союзной Франции.

В Германии статья в "Биржевых ведомостях” вызвала определенные сомнения. “Чторусская армия находится в хорошем состоянии, никто в Германии не оспаривал. — заявило “ап горпгетное прусское лицо”. —... Тс.м не менее позволительно сомневаться, все ли указания относительно боевой готовности Госсии соответствуют действительности ” [46J.

Россия к помпе нс была готова. Понимал ли эго Сухом ншов, насколько искренен он был в своих заяв лениях? Судя по всему, не nq»Boe и не второе.

Ведь еще в конце декабря 1913 г. военный министр п начальник Генерального штаба заявляли "о полной готовности Госсии к единоборству с Германией". В последующем, описывая события июля 1914 г., Сухомлинов наряду су гвсрждсіїнямп о готовности России к войне допускал противоположные по смыслу заявления. Так, г оворя о мобилизации армии в 1914 году, он подчеркивал, что “царь повелел мобилизовать армию и противопоставил неготовый инструмент честолюбию великого князя Николая Николаевича", а несколькими строками ниже заявлял, что “еіце два года мира, и Россия... имела бы такую мощную армию".. [47].

Статья "Россия хочет мира, но готова к войне" была не единственной публикацией Сухомлинова в “Биржевых ведомостях". Внутриполитическое положение во Франции ставило под угрозу “практическую ценность русско-французского союза".

“Во Франции кабинет Думерг-Кайо. опиравшийся на лево-радикальное большинство, которое вовсе не относилось к Госсии с большой симпатией, — вспоминал бывший военный министр, — полу чил возможность руководить новыми выборами, что в свою очередь дачо Ду мергу предоставить государственный аппарат целиком в распоряжение этих паци- фистических и по отношению к нам враждебно настроенных партий. В связи с этим и результат выборов в пользу левых радикалов совпал как раз с тем важ ным моментом, когда вопрос о введении трехлетнего срока службы, которое нам обещали Жофнрр и Пуанкарэ. был принят парламентом. Чтобы заставить ?французов вспомнить свой долг, одновременно сгладить паническое настроение V нас и поднять пашу самоуверенность, я рапорядился напечатать ту статью в "Биржевых Ведомостях ", которую немцы приняли за угрозу но их адресу: "Россия готова. Франция также должна быть готова ". Это было в нача ле июня” [48].

Статья эта, по пршнашпо самого автора, ппкої о "не сумела успокоить ".

Объяснения э і її явно недостаточны. Под чьим давлением "распорядился напечатать " обе статьи военный мннпс гр? Можно прсдполаї ап», что под двойным: нз Парижа и и і среды того царского окружения, которое выступало за верность России союзническим обязательствам В целом, сомнительным представляется предпринятый ан і ні ерманекпй демарш посредством официальных публикаций в прессе, бесповоротно ра »- рывавшнхе Гсрмаїніейи “о гкрывапшнхкаргм" русскої о правительства

26 мая 1914г. дпрек гор депар гамсгпа полиции Брюн де Сент Ишо- лиг в секретном отношении па имя начальника ГУГШ Генерального шгаба генерала Н.Н.Янушкевича писал: “По сведениям, полученным 11 лоцким губернским жандармским управлением, в настоящее время в Ггр- мании, как вообще, так и в особенности в приграничных с Россией местностях, господствует среди населения убеждение, что германское правительство, опасаясь быстро возрастающего могущества Российской империи, намерено в ближайшем будущем воспользоваться каким-либо незначительным предлогам для объявления России войны, так как в этом конфликте достижим успех Германии лить в настоящее время, впоследствии же таковой станет уже, по мнению германских общественных кругов, невозможным.

По тем же сведениям, вопрос этот совершенно изъят из обсуждения германской прессы" [49].

Расчеты Германии достаточно ясно изложил в июле 1914 г. статс- секрстарь ведомства иностранных дел Ягов. “В основном, — писал он послу Германии в Лондоне, — Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия также не захотят сейчас войны. Через несколько лет, по ест компетентным предложениям, Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Паша же группа, между тем, все более слабеет” [50]. Этими последними словами Ягов намекал па прої рсссировапшес разложение Австро-Венгрии.

“В России, — продолжал Ягов, — это хорошо знают и поэтому безусловно хотят еще на несколько лет покоя. Я охотно верю вашему кузену Бенкендорфу (посол России в Англии — примеч. авг.Д что Россия сейчас не хочет войны с нами”. Вряд ли кто другой доказал более убедительно, чго именно Германия начала войну в августе 1914, чем это сделал сам германский министр иностранных дел.

Соображения военного порядка и определили по нщшо германской дипломатии, когда в конце июня 1914 г. возник очерелнон авсгро-серб- скнй конфликт.

Старый австрийский император Франц-Иоснф доживал свои последние годы По мере гою как он дряхлел, в политической жизни Авст- ро-Вешрнп все большее значение приобретал его племянник, наследник престола орт ерцог Франц Фердинанд. Планы сю, направленные па укреп ление габсбургской монархии, были широко известны.

Покушение па лрцгерцога стояло в программе деятельности целого ряда националистических органи заций Сербии.Фактическая же поде о- товка к организации покушения на Фрапца-Фсрдипаида началась еще в декабре 1913 т. “Австро-Вепгерскис власт и через спою агентуру внутри сербских националистических органи іацніі были осведомлены о террористических планах последних. Как пн строго была знконспирпро- мня деятельность “Омладииы”, “Народной обраньГи "Чсрноіі руки”, венгерская тайная полиция шала немало “сскрегоп” сербских националистов, и для нес, можно ду ма п., не было понос і ыо то обстоя гельс і во, что против эрцгерцога что-то замышлялось” [51]. В период с 1910 по 1914гг.руководителями “Черной руки” было организовано шесть покушений на видных сановников Авсгро-Венгрнм в южно-славянских землях монархии.

В марте 1914 г. стало известно, что в июне Фрапн-Фсрдииапл прибудете Боснию на маневры. Сербская разведка по.іата іа, чго маневры эти явятся прямой подд отовкон к нападению на Сербию. “М лада Бос- на" вынесла эрцгерцогу смертный приговор, как врагу славянства, и приступила к подготовке покушения. Непосредственными исполни гелями террористцчсскої о акта явились члены “Млады Босны” Гаврило Принцип н Недслько Габріпювнч. Оба готопы были идти на верпую смерть ради “национального дела”. А именно так оцснипалн они устранение крупнейшего иианбо lee акзшп юго представителя га бсбургскої о дома. Оружием убийц снабдила “Черная рука”, располагавшая широкими связями с освободи тельным движением в Боснии.

Сербское правительство догадывалось о заі опоре и не одобряло а о. Оно опасалось его последствии в момент, когда еще не была закончена программа реорганизации русской армии, а Сербия не успела залечтп ь раны, нанесенные балканскими войнами.

3 (16) июня военный агент в Сербии Генерального пилба полковник В.А.Артамонов докладывал в ГУГШ: "После трех кампаний Сербия утомлена, истощена материально и в финансовом отношении, поэтому всякого рода осложнения, а тем боле с военные действия для нее крайне нежелательны..." [52]

Более того, план покушения не был тайной в Сербии: "В кафе, прибежищах боснийских эмигрантов часто и охотно говорили об этом".- Сербское правительство усгамн своего посланника в Вене предупредило австро-вснгерского министра Бнлшіского, на котором лежало управление Боснией, об опасности, которой подвергнется эрт ерцог,если он туда прибудет. Но странным образом это предостережение было оставлено без внимания.

О готопнщсмся во время маневров покушении на Франца-Фсрдн- нанда было известно начальнику разведывательного бюро австро-всн- герскш о і енерального шгаба, знал об ті ом Конрад, да, пожалуй, м сам Франц-Фердниапд [53].

15 (28) шопя 1914 г. Франц-Фердинанд бы л убит Іірніїцнпом в боснийском городке Сараево, куда он приехал после участия н маневрах австро-пеш срскон армии.

Сербское правительство ііцсіпо ш-lia лось помешан, убийцам, находившимся в Бен раде, возвратиться в Авсгро-Всшрию. Оно распоря- лилось не пропускать их чсрс» границу. Но сербские поірапмчньїсвласти, связанные с “Черной рукой", не выполнили эгого распоряжения.

Желанный предлог для расправы с Сербией был найдем.

Ряд исследователей отмечают, чго “русские в Белграде” (военный агент в Белграде — полковник В.А. Артамонов и посол — Н.Г.Гарт- вш) были осведомлены о готовящемся покушении на эрцгерцога, и более тог о, сходятся во мнении, чго Артамонов своими действиями подталкивал к совершению такового [54].

Подобные выводы в первую очередь базируются на показаниях, порой противоречивых, самої о Дмн грпевмча в суде. Так ли это?

И з про гоколов судебного процесса и івесгно при шаннс Дмитриевича, чт о “двоерусских знали о подготовлявшемся заговоре" [55]. Правда позднее он говорил, что не посвящал в планы покушения поенного агента.

По мнению Хайнца Хснс, Артамонов должен был узнать, что Апис планирует покушение на наследника австрийского престола от уже упомянутого словоохотливого Раде Малобабича, которого по собственному признанию, Дмитриевич завербовал “не в последнюю очередь” для подготовки покушепни в Сараево.

Судя по всему слухи о готовящемся покушении пс могли НС дойти до русского посла н воєнної о агента в Белграде, но о каких-либо конкретных деталях они не знали. Об э гом, в первую очередь, і опорні о гсутсгвне письменных свидетельств та их подписью на данную тему и каких-либо указании из Санкт-Петербурга па этот счет среди опубликованных документов из архивов царского н временного правительств (1878—1917 ir.), которые отслеживаю г по дням переписку представителей иност ранного и военного ведоме і в за рубежом с Цен іром. О rcyrci вутот подобные свидетельства н в неопубликованных архивных документах.

Из заявлений, сделанных Аписом на суде, следовало, 'по решающее значение в деле под! отовкипокушения сыграло разведала гслыгое донесение, поступившее Ар і амонову из русского Г аврального аггаба. Так, сербский профессор Станоевнч пишет: “После свидания кайзера Вильгельма II и австрийского кронпринца Фердинанда в Конопииппс полковник Д.Дчитрие- вич, начальник осведомительного отделения сербского генерального штаба, получил секретное сообщение от русского генерального штаба о том, что русское правительство получило точные сведения о характере и цели свидания Вильгельма II и кронпринца Фердинанда, во время которого Германия одобрила план нападения Австро-Венгрии на Сербию и завоевания ее. а также обещала ей свою помощь и поддержку; другие сведения, которые после этого полу чил полковник Д.Дмитриевич, подтвердили точность данных, полученных от русского генерального штаба. Среди же сербской публики но поводу решений, приняты х на свидании двух монархов в Конопиште, были распространены фантастические и возбуждающие слу хи; всеми овладела страшная нервозность и воздух был наполнен э ісктричсанвом''[5б].

В действительности, па последнем евпдашш Франца-Фердинанда с Вильгельмом в Конопнигге с 12 по 13 мая говорилось только о Румынии, и никоим образом о Сербии [57].

Из донесений, поступивших or посла в Вене Шебеко 3(16) июня и 13(26) нюня, следовало, чго на состоявшейся всгрече в Коноппштс обсуждался морской вопрос и отношения Румынии к Четверному союзу. Так, в последнем, более развернутом донесении, Шебеко док гадыва г. “Во время свидания в Конипиште. которое посвящено было, но видимому, главным образом, морским вопросам, как оказывается, подвергся обсуждению и румынский..”[58]. И пп слова о Сербии. Каких-либо донесений на этот счет от военных агентов в Вене н Бср шпе не нос гупало. С другой стороны, от су гспгуют какие-либо указания Артамонову из Санкт- Петербурга передать в сербский генеральный штаб, что германский кайзер но время двухщгенной встречи с Францем-Фердинандом “одобрил план нападения на Сербию", как об з том пишет Хайнц Хснс [59]. Весьма маловероятно, что Артамонов сам н ш даже прн поддержке Гартвн- га мог действовать “на спой сірах и риск”, не получив соответствующих предписаний нз России. Нет никакого сомнения, что Дмитриевич лгал, ссылаясь, на поступившее от Артамонова разведывательное донесение из России и уверяя, будто убийство Франца-Фердинанда казалось ему єдине г венным средством преду преди і ь войну.

8(21) нюня 1914 г. Артамонов, нс бывший в о тпуске последние три года, убывает с семьей на отдых в Швейцарию. Он никак не мог прппн- магь непосредственного участия в подготовке покушения на австрийского эрц-i ерцога.

На другой день после убийства фцгерцога в Вене царила полная растерянность. Начальник тонера гыюго штаба Кондрпд фон Гетцсн- дорф требовал войны против Сербии. Его поддерживал и министр иностранных дел траф Бертхольд. Сараевское убийство являлось удобным предлогом д ія Австро-Венгрии, чтобы разгромив Сербию, восст ановить господствующее положение на Балканах, обезопасить себя в будущей европейской войне от удара со стороны Сербии и получить возможность перебросить все своп силы против России. Однако премьер Венгрии іраф Тисса выступал проз ни “военной партии”. Престарелый император пс спешил с прпня тнем окончательного решения.

Ватой обстановке нерешительности и колебаний, вполне попятных ввиду внутренней непрочности Габсбургскон монархии, было совершено сстс- ственпым запросить мнение сою шика. Даже Конрад полагал, чго без под- держки со стороны Германии нельзя ндг и на риск войны с Россией На этом nqruoM гг гапе кризиса вопрос о войне н мире фак г нческн решался и Берлине.

“Теперь или никогда", — написал Вильгельм II на докладе германского посла в Вене от 17(30) шопя прогни слов о том, что в Австро-Вен- грни желаю г “раз и навсегда основательно свести счеты с с ербами ".

А ниже он высказывался еще определеннее: “С сербами надо покончить, и именно сейчас"[60]. 21

июня (4 июля) Франц-Иосиф направляет Вильгельму II личное письмо и меморандум венского правительства по поводу балканской политики Австро-Венгріпі. В своем письме австрийский император допускал, что в сараевском деле “будет невозможно доказать соучастие сербского правительства ”. “Тем не менее, — продолжал Франц-Иосиф, — по существу нельзя сомневаться, что политика сербского правительства направлена па объединение южного славянства и, следовательно, против владений габсбургского дома". И старый император приходил к заключению, что Сербия должна быть “устранена с Балкан в качестве политического фактора" [61].

Австро-сербский конфликт не был новостью. За последние годы было не мало столкновений между Австрией и Сербией. Много раз мир висел на волоске, но войны удавалось избежать: либо Россия из-за своей военной неподготовленности убеждала Сербию уступить, либо сама Гермаштя, считая момент не подходяишм, удерживала своего австрийского союзника.

Наэтотраз и германское правительство считало положение благоприятным для начала воины. 22

июня (5 июля) австро-венгсрскин посол в Берлине Ссгеїш изложил в телеграмме своему министру иностранных дел реакцию германского кайзера на переданное послание. “По его мнению (Вильгельма II — примеч. авт.), — докладывал посол, — не следует, однако, долго медлить с выступлением против Сербии. Россия во всяком случае займет враждебную позицию. Но Вильгельм имеет это в виду уже в течение многих лет, и если бы дело дошло до войны между А встро-Венгрией и Россией, то мы можем быть уверены, что Германия, по привычной союзнической верности, будет стоять на нашей стороне. Россия, впрочем, при данном положении вещей, еще пи в коем случае не готова к войне и. несомненно, должна будет еще хорошенько все взвесить, прежде чем апеллировать к оружию. Однако, она будет всячески подстрекать против нас другие державы тройственного согласия и раздувать пламя на Балканах". "Но, если бы мы, действительно, признали необходгшым выступление против Сербии, — сообщал в Вену австрийский посол мнение Вильгельма, — то он будет сожалеть, если мы не используем настоящий, столь благоприятный для пас момент" [62]. Таким образом, Вильгельм II обеспечил победу поенной партии в Вене. Решающий шаг к мировой войне был сделан. Одобрив план австрийской расправы над Сербией, Вильгельм II в этот же день — 22 топя ГЇ июля) — провел совещание с участием рейхсканцлера, товарища министра иное трапных дел н ответственных руководителей военного и морского ведомств. На прямой вопрос кайзера, “готова ли императорская армия ко всем случайностям" воєн- нын министр Фалі,кеш айп ответил утвердительно. Одновременно Вильгельм отклонил предложение военного министра принять какие-либо меры по повышению боевой готовности армии "уже в данный момент " [63]. С военной точки зрения, проведение подготовительных мероприятий в армии и флоте было преждевременным — в сроках проведения мобилизации Германия значительно опережала Россию. "Мне нечего было делать после этой аудиенции, — сообщает генерал-квар гнрмсйстер германского генерального штаба, — План моби лизации был закончен 31 марта 1914 г. Как всегда, армия бы ла готова " [64].

Написавший эти строки генерал не выдавал желаемое за действительное. Летом 1914 г. Германия превосходила своей военной мощыо и царскую Россшо, и Францию.

24 июня (7 июля) по получении отпета нз Берлина, в Вене состоялось заседание Совета министров. “Все присутствующие, — гласил протокол этого совещания, —за исключением королевского венгерского председателя Совета министров (Тиссы —примеч. авт.), придерживаются мнения, что чисто дипломатический успех, даже в том случае, если бы он закончился полнейшим унижением Сербии, не имел бы ценности. Поэто му нужно предъявить к Сербии настолько радика иные требования, чтобы можно было заранее предвидеть их отклонение, дабы приступить к радикальному же разрешению вопроса путем военного вмешательства" [65].

Насколько адекватно отражались агрессивные настроения правительства Австро-Венгрии в докладах поступающих по линии министерства иностранных дел и военного ведомства? Следу ет отметить, что в это время с мест поступали порой противоречивые донесения. “На вчерашнем Совете министров под председательством графа Бертхо.льда, обсуждались созданное сараевским преступлением политическое положение и те административные меры, которые должны быть приняты в Боснии и Герцеговине... — докладывал посол в Вене Шсбско министру иностранных дел. — Из разговоров моих с графом Бертхольдом я вынес впечатление, что австро-венгерское правительство не намерено предъявлять сербскому правительству никаких требований, несовместимых с достоинством соседнего государства. Ввиду существующего здесь в настоящий момент даже среди иностранных представителей большого возбуждения, следует относиться с большой осторожностью ко всем поступающим из Вены алармистским (тревожным — примеч.авг.) известиям” [66].

"... кончина Франца-Фердинанда является факторо м скорее в пользу мира,—докладывал военный агент в Вене полковник Внпсксп 1-го июля 1914 г. в Огенквар. — Австро-Венгрия сама вряд ли решиться — во всяком случае в ближайшем будущем — бросить перчатку своим врагам: только но указке из Берлина она решится на подобный шаг В настоящую минуту есть только одно еиле обстоятельство, внушающее некоторую тревогу, предполагаемое высту пление Австро-Венгрии на Велгрид. Надо

думать, чпю какой-нибудь шаг со стороны Вены последует., по. вероятно, ему будет придана столь мягкая и не оскорбительная для Сербии форма. что он не повлечет за собою каких-либо серьезных последствий" [67].

Военному aren i у п Вене вторил посол в Берлине С.Свсрбссв. “Возлагать же ответственность за преступ ления частных лиц, притом же незрелых анархистов, на целую нацию, вряд ли представляется возможным, — доносил посол министру иностранных дел 19 июня (2 июля).- Поэтому следует надеяться, что австро-венгерское правительство не только не предпримет никаких репрессалий против Сербии и сербской народности в Боснии и / ёрцеговине, но и сумеет положить предел происходящим ныне в монархии анти-сербским враждебным демонстрациям, которые могли бы повести к крайне нежелательным последствиям" [68].

Вместе с тем воинственные намерении Австро-Вешрии после убийства наследника престола в Сараево пс вызывали сомнений в штабе Киевского поенного округа. Так, в начале июля в ГУГШ поступило донесение киевского окружного штаба , основанное на информации негласного агента в Вене. Последний, в частности, доносил, чго на совещании высшего военного руководства, состоявшегося 22-го июня, начальник Генерального штаба заявил, чго “ответом на совершенное злодеяние должны быть не призрачные следствия ?/ расследования, ограниченные этикой международных отношений, а клятва на эфесах сабель воздвигнуть жертве недостойной русской политической интриги памятник в одном tu крупных центров русской территории " [69].

Несколько дней спустя “по полученным в штабе Киевского военного округа агентурным сведениям на совещании высших представителей военного ведомства, имевшем место в Вене 1-го июля с.г." начальник Генерального ні іаба доложил об “отданном Бго Величеством распоряжении о подготовительных к мобилизации работах и постепенном переходе к мобилизационному состоянию с 8 июля нового стиля..." [70].

Тревогу бнл и посланник в Белграде Н.Г.Гаргвш [71]. В эти дни венская печать с'фсмнлась “всячески свалить ответственность за случившееся на Сербию, указывая вместе с тем и на возможное соучастие России, представитель коей в Белграде гофмейстер Гартвиг, по и.с мнению, не мог быть чужд пан-сербскп.му движению во всех его проявлениях "[72].

Травля русского посланника привела к его “ фагнческон кончине” 27 нюня (10 июля) 1914 г. Сообщение русского посла в Лондоне Бенкендорфа о беседе с министром иностранных дел Англин Греем подтверждало усиление угрозы войны. “Грей сказал мне еще, — писал Бсикен-. дорф 26 июня (9 июля), — что в глазах Германии центр тяжести военных операций перемещается довольно быстро с запада на восток. Несколько лет тому назад рапция являлась первым и главным германским противникам. тогда как Россия, ослабленная войной, требовала от неемень- ших оборонительных усилий. Теперь положение будто бы совершено изменилось; мало-помалу главным противником становится Россия" [73].

Линия германской политики была направ ієна па обеспечение расправы Австро-Венгрии над Сербией «а счет локализации копф тнк і а. "Мы должны попытаться локализовать конфликт между Асстрией и Сербией, — писал 5(18) июля министр иностранный дел Германии Ягов германскому послу в Лондоне Лнхнопскому. — От царской России в первую очередь будет зависеть, насколько это удастся, а затем от умеряющего влияния ее собратьев по Антанте. Чем бо лее решите льной покажет себя. 1 в- стрия, чем энергичнее мы ее поддержим, тем скорее останется спокойной Россия. Если не удастся добиться локализации [конфликта] и 1'оссин набросится на Австрию, тогда настанет casus foederis, тогда мы не сможем пожертвовать А встрией. Я не хочу никакой превентивной войны, но если война вспыхнет, то мы не сможем сбежать в кус/мы...[74].

Тревожные сообщения начали посту пать п ты Германии. 9 (22) июля поверенный в делах в Берлине Бронсвскнй опять-такті со ссылкой на английский источштк телеграфировал министру пііостриііііьіх дел: “<]>ртщуз- скийморской агент... сообщил мне сегодня слух, коим только что поделился С ним его английский коллега, пока никем нз них не проверенный, согласно которому некоторым состоящим в резерве германским солдатам будто бы посланы предупредительные извещения о возможной мобилизации" [75].

В ситуации, сложившейся после сараевского убийства для русской дипломатии представлялось очевидным оградить Сербию o? нападок австрийцев, так как от кат от ее защиты предос тавлял бы сербов в полном смысле слова на милость Австро-Вещрнп, делая последнюю хозяйкой на Балканах. Позиции России в регионе не выдерживали бы вторичного удара подобно тому, что бы і нанесен нм аннексией Боснии и Герцеговтшы в 1919 г. Вместе с тем в министерстве иностранных дел понимали, что безоговорочная поддержка Сербии могла привести к войне с австро-германским союзом. И здесь снова всплывал роковой вопрос: а поддержат jui союзники? Идти на риск войны п одиночку в России ник то не собирался.

Прежде всего не следовало даазппгь Австро-Всш ршо н еще больше обострять опасность создавшейся ситуации. Поэтому было решено временно прекратить переговоры об обьедиисмнп Сербии и Чернот орни, которые велись с целью созда п. на Ба лканах сильную Сербию с выходом в Адриатическое морс.

Сам факт такого объединения бы т не менее взрывоопасен, чем сараевское убнйс і во.

Поэтому уже 24 нюня (7 июля) Сазонов нре.ишсыиал посланнику в Белграде Гаргвнгу: “Доверительно. Последние события в Австрии, вызвавшие столь резкое обострение антшербского настроения, побуждают пае советовать сербскому правительству с крайней осторож ностью опиті ить- ся к вопросам, способным еще более усипіть его и создать опасное положение. Ввиду этого полагаем, что было бы желательно повременить с переговорами о сербско-черногорском сближении, которое уже обратило на себя внимание австро-венгерского и даже германского правительств. Прошу Вас доверительно сообщить наше мнение Пашину ” [76]. Царское правительство действовало с учетом пробелов своей военной подготовки.

В создавшейся ситуации было твердо заявлено о поддержке России Cq)6itn. “lia вечере у графини Клейнмихель, — свидетельствует “Поденная запись министерства иностранных дел от 3(6) июля, — итальянский посол спросил барона Шиллинга, как отнесется Россия к выступлению Австрии, если бы последняя решилась предпринять что-нибудь против Сербии. Барон Шиллинг, не колеблясь, ответил, что Россия не потерпит посягательства со стороны Австрии на целость и независимость Сербии” [77]. Шиллинг указал итальянскому послу, что “было бы долгом прежде всего союзниц Австро-Венгрии предупредить ее об опасности, к которой ведет ее политика ввиду несомненной решимости России встать на защиту Сербии ". ".Если с таким заявлением в Вене выступит Россия, - добавил русский дипломат, — это может быть сочтено за ультиматум и обострить положение, тогда как настойчивый совет, преподанный Италией и Германией, т. е. союзницами, был бы, конечно, более приемлем для Австро-Венгрии”.

От дельные тревожные сообщения с мест были оставлены без внимания в Генеральиом шт абе. Огыода и соблюд ение плана комаидировокру- ководящнх соірудшікоп ГУГШ и плана о спусков, как офицеров, отвечающих за обработку разведывательной информации в Генеральном штабе, гак и военных агентов за рубежом. “Предположение о возможности серьезного обострения конфликта, создавшегося сараевским событием, — вспоминал і сперал-квар шрмсйстср і еперал-майор Ю.Н.Данилов, — казалось у нас в России, настолько маловероятным, что в половине июля я был командирован на Кавказ, па очередную нолевую поездку офицеров Генерального штаба, которую я занимал с 1909 года, находились все вопросы, касавшиеся обороны государства" [78].

“Почти одновременно со мной, — продолжал Данилов, — непосредственно ведавший оперативным делопроизводством по Западному фронту полковник Щолоков был уволен в отпуск и находился на одном из морских курортов Крыма. В Петербурге оставались наши заместители Перед отъездим на Кавказ я обращался к начальнику Генерального штаба отменить мою поездку в виду все же несколько сгустившейся политической обстановки, но генерал Янушкевич не нашел для такой отмены достаточных оснований”.

К этому времени ряд военных агентов отсутствовали на своих постах за іраіішісіі. В отпусках находились военные агенты в Cq)Gim, Греции, Швейцарии, а гакже в Бельгии и Нидерландах Генерального штаба полковники Артамонов, Гудим-Левкоппч, Гурко и Потоцкий соответственно. Причем Гурко не планировал вернуться в Берн, гак как рассчитывал получить в командование полк. В начале июля из Берлина в связи с обвинениями в противоіакоішоґі деятельности был отозван Генерального штаба полковник Базаров. В связи с визитом в Россию президента Франции Пуанкаре 1(14) шоля в Петербург из Парижа выехал Генерального штаба полковник Игнатьев.

“Мнение... о том, что “все устроится", как нельзя лучше характеризовало ту политическую атмосферу, которая создалась в Европе после сараевского инцидента. Заскрипели снова перья дипломатов, пытавшихся предотвратить общий европейский пожар ", — писал в своих воспоминаниях военный агент во Франции [79].

Вместе с тем были предпрішятьі шаги по оснащенню воору жением сербской армии. Спустя два дня после сараевского убийства был дан ход прошению сербского правительства, пролежавшего "под сукном” с «нваря 1914 г., о выделении винтовок и патронов к ним.

20 июня (3 июля) исполняющий должность начальника Генерального штаба генерал Беляев уведомлял министра иностранным дел, что “е 17(30) день сего июня месяца Государю императору Слагоугодно было <уразить свое принципиальное согласие на внесение в военный совет представления об уступке за плату для нужд сербской армии из запасов нашего военного ведомства ?20тыс. трехлинейных винтовок и 120 млн. патронов с тупоконечными пулями к ним " [80].

Одновремеїшо сообщалось, что отпу ск просимых сербским правительством орудий со снарядами, а т акже предметов интендантского п инженерного довольствий, "безущерба для русской армии не представляется возможным ”.

Через три недели после выстрела в Снрасве президент Франции Раймонд Пуанкаре прибыл 7(20) шоля в Петербург с официальным визитом.

В ходе визига особое внимание было обращено на положение на Балканах и возможные последст вия обострения австро-сербских о сношений. Одним из непосредст венных результатов переговоров Пуанкаре в Петербурге явилось решение провести совместный франко-русский, «если удастся, то и с привлечением Англин — демарш в Вене и преподать Австрии “советыумеренности” по отношению к Сербии. 5(18) июля Сазонов вернулся в Петербург. Советник министерства Шиллинг встретил его на вокзале и информировал о сложившейся опасной обст ановке. Сазонов тут же повидал нескольких послов. Германского — графа Пурталеса — он предостерег: если Аіістро-Всиїрни решилась “возмутить мир”, ей придется “считаться с Европой”. “Россия не.могла бы смотреть равнодушно на выступление в Белграде, направленное на унижение Сербии... Во всяком случае, не должно быть и речи об ультиматуме". Сазонов подчеркнул, что "политика России является мирной, но не пас- сивнпй". Зі о был прозрачный намек на то, чго царское правительство пс собирается повгпряп. и аветро-ссрбском конфликте своей тактика уступок н отступления по примеру боснийского кризиса или Балканской воины. Са шпон постарался внушить немцам, что поведение Авст- ро-Венгрии осуждается в Англии. “Он заблуждается”, пометил кайзер на полях донесения Пурталеса.

Итальянскому послу Сазонов заявил, чго Россия пс может позво- ш 11. Австрии "говорить с Сербией угрожающим языком н tu применить к пей военные меры". В форме более мяікон, чем Пурлалсса, Сазонов предупреди л и лвсірнпскої о посла Саплрп. Но посол рассыпался в заверениях насчет миролюбия Австро-Вешрпп. "Он был кроток как ягненок" и "еноте успокоил" Сазонова. Так гласит Поденная запись российского министерства иностранных дел [81].

В ходе проведенных русско-французских переговоров стороны заверили друг друга в выполнении союзнических обязательств в случае угрозы европейской войны. Суть этих обязательств быта сформулирована в “Протоколе совещания начальников русского и французского Генеральных штабов” о г 13 шоля 1912 її "Оба начальника Генеральных штабов. — отмечалось во Введении — заявляют, что слова “оборонительная война ’’ не могут быть понимаемы в смысле "война, которую будут вести оборонительно". "Они подтверждают, наоборот, абсолютную необходимость для русской и (французской армий начать решительное и, поскольку возможно, одновременное наступление в соответствии с текстом статьи 3 конвенции, согласно которой "силы обеих договаривающихся держав начинают военные действия в полном объеме и со всей быстротой" [82]. “Участники совещания снова с облцего согласия выражают мнение, — говорилось во 2 статье Протокола. — что мобилизация германской армии обязывает Россию и Францию одновременно и немедленно мобилизовать псе свои силы при нервом известии об этом событии, и без предварительного согласования; но в случае частичной или даже общей мобилизации одной только Австрии или Италии, это согласование им кажется необходимым" Российское правительство решило на л ют раз не отступать перед опасностью войны, как оно трижды делало это прежде:в 1909, 1912 и 1913 гг.

Между тем в Вене было решено с вручением улм нма гума обождать, пока президент Французской республики не покинет ру сской столицы. Венские политики полагали, ч го без личного воздсііст вия Пу аикаре царь и сі о МПШІСІ рм леї чс прнмпря і вся с австрийским ультиматумом и, быть может, позволят Австро-Всшрнн без помехи расправиться с Сербией. Дождавшись o? ьезда Пуанкаре из Петербурга, венское правительство поре лил» своему посланнику в Белі раде переда п. в > тот же день 23 июля сербскому правительству у тыпма і ум с 48-часовым сроком.

Ультиматум начинался с указания на попустгельспго со стороны сербского правительства ап гнавсгрнйскому движению и дажстерорнс- тнческнм актам, вопреки обязатеш>сгну, принятому Сербией в 1909 г. после аннексии Боснии. “Из показании и признаний виновников преступного покушения 28 июня явствует. — гласил уль гнматум, — что сараевское убийство было подготовлено в Белграде, что оружие и взрывчатые вещества, которыми были снабжены убийцы, были доставлены им сербскими офицерами и чиновниками, входящими в состав "Народной Обра- ны", и что, наконец, переезд преступников с оружием в Боснию был организован и осуществлен пача іьствуппцчми лицами сербской пограничной службы" [83]. Ввиду мою Австро-Вешрии требовала торжественного публичного осуждения сербским правше н.с і ком всякой пропаї апды и агитации против Австрии в официальном органе и особо —в приказе короля по армии. Далее следовали ірсбокання более конкретного характера. В их числе: недопущение враждебной Авсгро-Всшрнн пропаганды в сербской печати; увольнение офицеров Ц ЧИНОВНИКОВ, замешан- ных в ингиавстрнпской деятельности и пропаї андс, причем списки лих лиц “оставляло іа собой право сообщигь” авегро-веш срскосправительство; устранение из UIKOJII.IIOTO обучения всех ілсмепгоіі ані маис финской пропаганда.

Пункг№ 2ультиматума включал в себя іребованнсо запрещении в Сербии всех апгпавсфийскпх орг анизаций п, в первую очередь. о немедленном закрытии общества “Народная Одбрапа”.

“Произвести судебное расследование против участников заговора 28 июня, находящихся на сербский территории, причем лица, командированные императорским и королевским правительством, примут участие в розысках, вызываемых этим расследованием” , — і лаенл пу нкг № 6 ультиматума.

Вручая по ту, апстро-вешерскин посланник барон Гн іль заявил, чю есинв установленный срок пота не будет принята целиком, он потребует свои паспорта.

В случае отказа Вена угрожала раїрмвом диплома і пчеекпх отношений, ало означало войну.

Блестящий апа ш і причин, побудивших Австро-Вешршо к предьяп- лсишо ультиматума, и прогноз дальнейшего развития собмшн содержится в письме 14(27) шоля посла и Турции Гнрса, имевшего негласные источники информации, на имя министра иностранный дел. "Прежде всего я не могу не отметить постепенного, за последние два года, падения престижа Австро-Венгрии в Оттоманской империи, — обращался Гире к Сазонову. — Присоединение сю Боснии и Герцеговины и последовавшее за тем вынужденное согласие на таковое со стороны Сербии и Черногории, составившие последний крупный у с нее австрийской по литики па Ба лканском полуострове, за истекшие два года совершенно изгпави- лись и J памяти впечатлительных турецких политических и общественных кругов. События балканской войны, поражение Турции славянскими государствами и усиление последних за ее счет привели к усилению и торжеству идеи славянства в ущерб интересам Австро-Венгрии, а следовательно, к у сплатно престижа Тройственного согласия в ущерб Тройственного союза и к нарушению таким образом су ществовавшего ранее политического равновесия, что с горечью сознавалось здешни ми представителями союза

Не бу дучи в состоянии примириться с создавшимся за последнее время и столь невыгодным для нее положением, Австрия, аза нею. быть может, и главным образо м 1 ёр мания, естественно старались найти выход из него и неминуемо должны были воспо тзоваться первым представившимся удобным случаем, чтобы вернуть себе свое прежнее положение и престиж па Ближнем Востоке и восстановить равновесие в пользу Тройственного союза Таки и удобным случаем и явилось у бийство эрцгерцога <1>ранца-Фердинанда.

Из разговоров с моими коллегами и особенно си склонным к откровенности моим германским сотоварищем я вынес убеждение, что и они смотрят на решительный шаг Австрии, предпринятый, несомненно, с ведома и согласия I ёр мании, как на средство восстановления ею своего прежнего положения на Балканском полу острове и возвращения прежнего преобладающего значения в Турции Тройственному союзу. —значения, нарушенного. по их понятиям, торжество м панславизма, на который они довольно откровенно указывают, над идеей пангерманизма, о которой они предпочитают пока умалчивать.

Предъявленный. 1 астро-Венгрией Сербии ультиматум, столь необычный в истории международных сношений и проводящий столь опасный принцип допусти мости порабощения великими державами более мелких государств, должен был. в случае его принятия Сербией, поставить последнюю в пассатное положение по отношению к Австро-Венгрии. Ответ Сербии был признан неудовлетворительным, австрийский посланник покинул Белград, дип тматические сношения между двумя государствами прерваны, и, no-види чому, с минуты на минуту следует ожидать начала военных действий " [84].

“Я считаю своим долгом. — докладывал посол России а Турции,— обратить внимание вашего превосходительства на то, что успешное завершение предпринятого Австро-Вепгриею шага будет иметь также результатом полное разрушение нашего престижа и добытого путем стольких жертв и усилий положения па Ближнем Востоке, самым пагубным образом отразится на всех наших эконо мических интересах и сведет на нет все достигнутые за последние годы результаті /. Создастся такое невыносимое для пас положение, что недалеко, быть может, то время, когда мы сами, чтобы найти из него выход, будем вынуж дены принять на

себя инициативу воины 13 предвидении этого, по крайнему моему \бежде- нию. мы должны быть готовы ко всяким случайностям. Я позволю себе поэтому еще раз вернуться к уже неоднократно возбуждавшемуся мною вопросу, именно к настоите, юной и безус тонной необходимости возможно более быстрого и значительного усиления нашего Черноморского флота и приведения в полную боевую готовность наших сухопутных ст. чтобы могущая легко наступить минута нашего активного выступления не застала нас врасплох и неприготовленными к нему"

Жесткость требований Авсіро-Всшріїп не явилась неожиданное їмо ин для правительства Сербии, ни для русских дипломатических представителей в Белграде.

В День вручения австрийского ультиматума поверенный в делах в Белграде В.Штрандгман докладывал министру иное ірашімй дел С.Д.Са- зонону: “Понятна полному тревога, охватившая не только сербское правительство, по и киролевича-регеита. который в полно м сознании недостатков сербской армии, считает, что с точки ?рения австрийской было бы большой “глупостью "не воспользоваться сложившимися обстоятельствами, чтобы предъявить ей по сараевскому де лу неприемле мые требования и вызвать вооруженный конфликт" [85]. И далее: "...можно теперь же с уверенностью сказать, что коро іесскос правительство по случаю ожидаемого дипломатического выступления в Белграде., пойдет навстречу всем могу щнм быть предъявлениеі н требованиям мало-мальски совместны ми с достоинством са мосшоятельного государства ".

Провокационный по своей су ш ультиматум Австро-Вещ рнн был с одобрением встречен в Берлине — “Браво! Признаться, от венцев подобного уже не ожидали”,— так высказался Вильгельм II об австрийском демарше [86].

Германское министерство предусматривало три возможных п последовательно вытекающих одна из друт ой международно-политических ситуаций: 1.

Первая и наиболее благоприятная ситуация — “лока ппання" конфликта. Она заключи іасі, в том, что ввиду готовности Германии выступить на тащи ту Австрии Россия воздерживается от выст уплати Франция и Англия воздействуют на царскую Россию “в духе умеренности”, не вмешиваясь сами в авсгро-сербский конфликт. Таким образом Австрия получает возможность свободно расправится с Сербией н перекроить карту Балкан в пользу австро-германского союза.

“Локализация” конфликта была наиболее выгодным вариантом решения вопроса дія австро-германского блока, так как позволяла последнему захватить преобладающие позиции на Ба лканах та счет России ипритом с минимальной заїра гой сиз и средств, не прпбст ая к европейской войне. Правда, война могла лап, австро-всш срскому блоку большие выгоды (в случае поражения Апгашы), чем “докали іацня конфликта”, но она требовала бо п.тих усилий, большей затраты сил и средств и была спя tana с риском поражения. 2.

В і орая, менее б tai опрня і пая, си гуация — кон і ипсп гальпая война. Она требовала большей затраты средств и усилий, чем “локализация конфликта" между Австрией и Сербией, но зато и давала большие вы! оды, позво ляя в случае у спеха ограбить побежденных.

Континентальная война рисова іась германскому министерству иностранных дел приблизит е іьпо в таком духе: Россия вмешивается в конфликт, выступая па защиту Австрии и в войну візи ивается Франция. Но война является континентальной, поскольку Англия сохраняет нейтралитет. Как известно, воеипо-стра га ичсская ситуация на суше пс вызывала сомнений у і ермапскої о і енерального шгаба в возможности разгромить до 1917 г. французскую и русскую армии. Кон- типепта іьпая война позво.чя m o? рабить побежденных — Францию и Россию — и, окрспнув за счет этого грабежа, подготовиться к решительной схваїке с Англией. 3.

Третья, наиболее рискованная, ситуация — Англия принимает учас тис в войне, и континента іьпая война превращается в мировую. В этом вариантеавстро-і ермапекпп блок шрал “ва-байк”, но зато победа решала вопрос о мировой гегемонии в пользу Германии и обеспсчп- ва та передел мира, в частности ко юипн, сообразно мощи и ей іегср- мапскої о империализма [87].

Начался июльский кризис 1914 года. Таким образом, быть или не быть войне с учетом агрессивных устремлений Авсіро-Вешрші, опиравшейся па поддержку Гермашш, зависело о г России. Достат очно было very пн і ь очередной раз давлению центральных держав, о тем у питься от Сербии пожертвовать своими геополитическими интересами в ра йоне и мировая война не вспыхнула бы летом 1914 г. и очередной раз была бы о тсрочена. Надолго ли?