6.10. Кубанский отряд. Ледяной поход. Новодмитриевская

В ночь на 7(20) марта авангард отряда - батальон 1-го Кубанского полка под командованием полковника В.В. Крыжа- новского захватил у аула Дворянского паром, переправился на нём на правый берег и там укрепился. Следом двигался и весь отряд. Однако осуществить намеченный план не удалось. Направленный в аул Шенджий для демонстрации ложного движения отряд полковника Кузнецова на рассвете 9(22) марта был внезапно атакован красногвардейцами. Оставив аул, отряд вынужден был отходить на юг, в направлении, противоположном нахождению основных сил. Впоследствии часть отряда во главе с Кузнецовым ушла в горы, другая - всё же сумела присоединиться к своим.

Кубанский отряд подвергся нападению свежих большевистских частей. Надо признать за советским командованием определённую логику и последовательность действий. Важнейшие направления не оголялись, войска на угрожаемые участки перебрасывались со второстепенных. Южнее Екатеринодара были стянуты отряды Ф.И. Рогачёва284, М.Н. Демуса, Е.М. Воронова, отряды г. Новороссийска285 и станицы Крымской, а также Ейский и Должанский батальоны286. Отряды, правда, подходили разновременно, но постепенно сосредотачивались, создавая сплошной фронт.

Переправляться на правый берег Кубани, имея в тылу раз- ворачивающегося для наступления сильного противника, было невозможно. 9(22) марта на совещании у Атамана Филимонова было принято решение от переправы отказаться и отходить в Баталпашинский отдел. Батальон Крыжановского переправился обратно на левый берег.

На следующий день отряд вышел к реке Псекупс, но переправиться не мог, так как противоположный берег уже был занят большевиками. Завязалась перестрелка, продолжавшаяся до темноты и результатов не давшая. Настроение бойцов падало с каждым часом. Люди видели, что не способны пробиться через заслоны326. К тому же, сказывалась и усталость. Боеприпасы, вывезенные из Екатеринодара, таяли на глазах. В 10 часов вечера 10(23) марта, уничтожив радиостанцию и часть повозок, отряд вновь круто повернул и двинулся на станицу Калужскую.

11(24) марта у дороги Шенджий-Пензенская отряд вновь вошёл в соприкосновение с противником. Авангард завязал перестрелку, постепенно в бой втянулся весь отряд. Красногвардейцев было больше, и наступали они, поддерживаемые артиллерией, решительно и настойчиво. Кубанцы тут и там стали подаваться назад. В этот критический момент боя полковник С.Г. Улагай по личной инициативе двинул свой отряд в обход правого фланга противника. Одновременно с этим другой его фланг атаковал во главе конного отряда полковник Ко- синов. В обозе Филимонов собирал всех, способных носить оружие. Они развернулись в цепь и, в большинстве безоружные, двинулись к линии, создавая видимость подходящих резервов288. Порыв их не был напрасным. Красногвардейцы дрогнули и отошли.

Вскоре к месту недавнего боя прискакали черкесы из Шенджия и сообщили, что Добровольческая армия уже на подходе к аулу. От былого упадка духа не осталось и следа. Забрезжила надежда, и для большинства этого оказалось достаточно. 12(25) марта отряд занял станицу Калужскую, в которой остановился на отдых.

14(27) марта Покровский в сопровождении своего начальника штаба полковника Науменко, Эрдели и конвоя из черкесской конной сотни выехал в аул Шенджий для встречи с Корниловым. Несмотря на отчаянное положение как Армии, так и Кубанцев и осознаваемую необходимость скорейшего объединения, встреча протекала далеко не так гладко, как можно было рассчитывать в подобных условиях.

Вот как описывает её Деникин:

«В комнату Корнилова, где, кроме хозяина, собрались генералы Алексеев, Эрдели, Романовский и я, вошёл молодой человек в черкеске с генеральскими погонами - стройный, подтянутый, с каким-то холодным, металлическим выражением глаз, по-видимому, несколько смущённый своим новым чином, аудиторией и предстоящим разговором.

Корнилов поставил его с исчерпывающей ясностью: полное подчинение командующему и влитие кубанских войск в состав Добровольческой армии.

Покровский скромно, но настойчиво оппонировал: кубанские власти желают иметь свою собственную армию, что соответствует «конституции края»; кубанские добровольцы сроднились со своими частями, привыкли к своим начальникам, и всякие перемены могут вызвать брожение в войсках. Он предлагал сохранение самостоятельного «кубанского отряда» и оперативное подчинение его генералу Корнилову.

Алексеев вспылил. -

Полноте, полковник - извините, не знаю, как вас и величать. Войска тут не при чём - мы знаем хорошо, как относятся они к этому вопросу. Просто вам не хочется поступиться своим самолюбием.

Корнилов сказал внушительно и резко: -

Одна армия и один командующий289. Иного положения я не допускаю. Так и передайте своему правительству».

Хотя к соглашению прийти не удалось290, положение было таковым, что без согласования своих действий стороны обойтись не могли. Договорились, что все вопросы будут разрешены на совместном расширенном заседании в ближайшее время. А в чисто военном плане условились о следующем: 1.

Обоз добровольцев направлялся в станицу Калужскую под прикрытие Кубанского отряда. 2.

15(28) марта Добровольческая армия и Кубанский отряд должны были нанести одновременные удары по станице Но- водмитриевской, занять её и там соединиться. Для демонстрации ложного движения в сторону Энема направлялся дивизион Глазенапа.

15(28) марта случился эпизод, давший впоследствии наиболее распространённое название походу добровольцев. Армия выступила из аула Шенджий около 9 часов. С самого утра сопровождаемый резким, порывистым ветром шёл сильный дождь. Дороги развезло совершенно.

До Новодмитриевской было не более 15-18 километров, но дождь всё усиливался, и промокшие насквозь люди вскоре уже не выбирали сухие участки, а ступали, куда попало. Шли по воде, по непролазной грязи. Стоки воды превратились в ручьи, случайные канавы - в речки, которые не так просто было и преодолеть. К такой канаве, шириной в 3-4 шага, до краёв наполненной водой вышел и 3-й взвод 1-й роты «марковцев», выделенный в боковую заставу. На счастье тут же валялось полусгнившая коряга, которую, не раздумывая, использовали в качестве моста. Некоторые, поскользнувшись, падали в воду. Впрочем, они ничего не теряли, так как и до падения успели уже промокнуть с ног до головы.

Ко 2-й роте подъехал командир полка.

- Не занесло ещё вас? - поинтересовался у офицеров.

Предложил закурить, достал пачку папирос, которую тут же и разобрали, и сказал на прощанье: -

Ничего, бывает и хуже. Пустяки. Держитесь. Не впервые ведь. Все вы молодые, здоровые, сильные. Придёт время, когда Родина оценит вашу службу.

Марков на протяжении всего марша подъезжал то к одному своему подразделению, то к другому. Появлялся то тут, то там. -

Сыровато, - говорил он, пытаясь подбодрить незамысловатой шуткой добровольцев. С генералом никто не спорил. Дождь, не переставая, лил и лил с затянутого тучами неба.

Трудно пришлось артиллеристам 1-й батареи. Едва вышли кое-как из аула, лошади стали. Для того чтобы продолжить движение, все конные чины батареи спешились, и на их лошадей навьючили всё, что можно. За первые 5-6 километров пали три лошади, их тут же поменяли. Местами узкая дорога была покрыта сплошными потоками воды, разглядеть препятствия было невозможно. И если уж колесо цеплялось за что-то, останавливалась вся колонна. Номера и пеший взвод лезли в воду, распутывали постромки, поднимали ложившихся лошадей, на руках выкатывали из колдобины орудие.

Вдруг в голове колонны завязалась и тут же стихла перестрелка.

К 14 часам резко похолодало. Дождь сменился мелкой ледяной крупой, бьющей в лицо. Температура падала всё ниже, и вскоре с неба сыпал уже мелкий сухой снег. Насквозь промокшее обмундирование покрылось ледяной коркой. Полы шинелей промёрзли и с каждым шагом звенели на марше, ударяясь о голенища сапог. Пехота спасалась движением. Люди поводили на ходу плечами, вертели во все стороны головой, отогревали дыханием озябшие пальцы. Верховые, стараясь удержать теп- ло, нахохлились в сёдлах, постепенно примерзая к ним. Колёса орудий покрылись со всех сторон наледью, снегом, смёрзшейся грязью, не различить было ни ступиц, ни спиц, один сплошной облепленный снегом диск. Шедшие рядом номера кирками сбивали с ободьев куски льда, но при неизбежных остановках орудия тут же вмерзали в дорогу, и вновь номерам приходилось выдёргивать их из колеи.

У самой реки293 шедший в авангарде Партизанский полк наткнулся на ещё одну заставу противника. Красногвардейцы тут же отошли, настолько поспешно, что оставили непотушенный костерок и котёл с супом. Головной сотне с нежданным обедом повезло. Вышли к реке и остановились. Из-за дождя неширокая горная речушка превратилась в грязевой поток. Мосты были снесены, либо оказались под водой.

Чтобы части не перемешались, Офицерский полк взял чуть правее и тоже остановился на берегу294. Колонна стала. Разведка проверила затопленный мост. Он обледенел посередине. Люди и лошади скользили и падали. Кое-как конные разведчики295 всё же переправились на тот берег.

- Не подыхать же нам здесь в такую погоду. Пошли в станицу! - зло выкрикнул Марков. Приказал ординарцам спешиться и передать коней для переправы пехоты.

Снег всё не прекращался. Начинало темнеть. Замерзающие добровольцы не могли уже выдержать и развели прямо у берега огромный костёр. Сгрудились вокруг толпой, и батарейные лошади дышали им в спины, стараясь подойти ближе к теплу. Их отгоняли, но коченеющие животные подходили снова и снова.

Вдруг, ко всем бедам, на том берегу завязалась перестрелка. Это отходила к переправе разведка. Подъехавший Корнилов приказал двум ротам, «марковцев» и «корниловцев» немедленно переправиться через речку вброд и закрепиться на ближайшем гребне. -

Рота, за мной, - скомандовал Марков и пошёл к реке. Добровольцы с мрачной решимостью, застывшей на лицах, рассыпались цепью. У самого берега шедший впереди Марков обернулся и выкрикнул весело и громко: -

Как будто немного сыровато! - и первым ступил в воду, провалившись сразу по колено.

В бою бывают моменты, когда от действий командира зависит всё. И тот, кто это понимает и в нужный момент готов проявить перед подчинёнными лучшие свои качества, часто добивается успеха. Но к Маркову всё это относилось весьма опосредованно. Прямой, открытый Марков, при всей нередко прорывающейся несдержанности его натуры, не выбирал моменты и никому ничего не демонстрировал. Он делал ровно то, чего ждал от подчинённых. Всегда оставался самим собой и именно поэтому являлся примером для добровольцев в любое время суток и в любой обстановке. В бою, в походе, в непогоду, в повседневной армейской жизни. В радости и в горе.

Кто-то усмехнулся восторженно, кто-то повёл удивлённо небритым подбородком, стряхивая снежинки за ворот шинели. У кого-то потекла по щеке не замеченная товарищами, тут же услужливо смытая хлопьями мокрого снега, слеза. Все сомнения были отброшены, об усталости и морозе забыли бойцы. И даже капризы разыгравшейся стихии показались вдруг чем-то малозначимым. Впереди был их командир. Добровольцы с поднятыми над головами винтовками вошли за ним в реку. Вода была им вскоре уже по пояс, по грудь. Течение сбивало людей с ног, казалось, грязевые потоки всё же смоют, разметают цепь. Но люди лишь останавливались на миг, и тут же цепь выравнивалась. И шла упрямо вперёд. Наконец выбралась на тот берег и скрылась в снежной пелене.

За ними уже готовились выступить и остальные. Перепра- вилась и рота Корниловского полка. Лошадей под рукой не оказалось. Неженцев тоже пошутил и приказал «погреться в воде». Кто по гати, кто - вброд, добровольцы, цепляясь друг за друга, переходили реку. Попытка же перевезти по мосту телеги с боеприпасами и полковым имуществом окончилась неудачей. Колёса чуть ли не первой провалились в дыры разрушенного настила, и движение застопорилось.

Подошла Техническая рота и начала обустраивать подъезды и чинить мост. Казалось, дело пошло, тем более что и погода несколько успокоилась, и вода начала спадать.

Но тут переправу обстреляла с короткой дистанции советская батарея. Один из разрывов накрыл огромный костёр и разметал столпившихся людей. Четыре человека были убиты на месте и 22 ранены. Корнилов приказал Миончинскому переправить на другой берег одно орудие. Последовала команда, но окоченевшие ездовые не могли вдеть ногу в стремя. Их подсаживали в сёдла номера. Лошади дёрнули, но колёса вмёрзли в грунт настолько, что орудие даже не пошевелилось. Все усилия подошедших номеров были напрасны.

Смогли стронуть с места лишь 2-е орудие. Коренные потянули его через реку. При этом вода доходила до сёдел, а само орудие моментами уходило под воду целиком. Всё же кое-как справились. Запряжка и зарядный ящик каким-то чудом прошли по мосту. Едва орудие вышло на тот берег и поднялось на гребень, из кустов по нему был открыт пулемётный огонь296. Орудие стало на позицию, но после первого же выстрела по батарее противника ствол так и остался в положении отката. Из- за замёрзшего масла подать его вперёд не удалось336.

Но Армия уже переправлялась всей массой. Против солдат в кустах была двинута рота «корниловцев» и юнкера. Красногвардейцы поспешили отойти.

В Новодмитриевской к этому времени бой уже подходил к концу. В этот раз непогода даже поспособствовала доброволь- цам. Нападения советское командование никак не ожидало. К тому же, окопы были отрыты на восточной и юго-восточной окраинах станицы. Седлали в первую очередь дорогу от Калужской.

Переправившийся первым 3-й взвод 1-й роты, не встретив противника, поднялся на вершину бугра у реки и, вытянувшись толпой, стал продвигаться к станице. До неё от реки было до двух километров. На некотором отдалении сосредотачивались по мере готовности и следовали за ним и остальные взводы.

Марков, оставив у переправы Тимановского, сам, уже верхом поскакал к станице, поторапливая добровольцев. Подъехал к командиру 3-го взвода и негромко приказал: -

Не стрелять - только колоть. Вперёд!

Взвод беспрепятственно вошёл в станицу. Добровольцы растянулись жидкими цепочками по обе стороны улицы297. За ним шла и вся рота. Марков тут же вернулся на окраину станицы и давал направление подходившим ротам. 2-й он приказал принять влево, 3-й - вправо.

Едва раздались первые выстрелы, из натопленных хат стали выбегать не ожидавшие нападения солдаты. Один, по виду командир, кричал: -

Товарищи, не разводите панику! -

А ты - кто? - спросил подбежавший доброволец. -

Я председатель военно-революционного комитета. - он был застрелен на месте. Та же участь постигла и подбежавшего человека, назвавшегося секретарём. Многие красногвардейцы гибли под пулями и штыками добровольцев, так и не успев понять, что происходит. Добровольцы в изношенном, оборванном за поход обмундировании и дырявых сапогах представлялись им своими. Стрельбу же они принимали за досадное не- доразумение, которые в то время случались сплошь и рядом.

Три роты Офицерского полка от северной окраины веером расходились по станице. На одной из улиц на добровольцев выскочила 4-х орудийная батарея противника. На требование остановиться артиллеристы ответили ружейным огнём, и тут же были перебиты.

Там и тут красногвардейцы стали сдаваться298. Но как бы быстро ни продвигались добровольцы, поднятая стрельбой тревога распространялась быстрее. И вскоре советским командирам удалось на отдельных участках пресечь панику и организовать сопротивление. Впрочем, если и существовали изначально план и система обороны, то они были разрушены в первые же минуты. Едва подошла офицерская пулемётная команда, солдаты толпами побежали из станицы. Разгром был полный. Однако к полуночи порыв вымотавшихся за день добровольцев слабел. Три роты Офицерского полка заняли северную часть станицы и дальше продвинуться были не в силах. Люди занимали хату, и вытащить их оттуда на улицу было уже невозможно. Перестрелка затихла сама собой. Лишь раздавались случайные одиночные выстрелы.

Тем временем «корниловцы», совершив глубокий охват, вышли на западную окраину Новодмитриевской и продвигались к южной. К 23 часам полк занял юго-западную часть станицы и выставил заставы в сторону Григорьевской. Подошёл от переправы и занял крайние хаты северной окраины станицы Партизанский полк. Юнкерский батальон и Техническая рота оставались на переправе всю ночь.

Кубанский отряд, который согласно достигнутой договорённости должен был нанести удар по Новодмитриевской с юга, из-за непогоды вернулся в Калужскую. Этим Кубанцы спасли от уничтожения до двух тысяч красногвардейцев, отступивших по направлению их предполагаемого подхода. Неудивительно, что немногие посвящённые в эти планы испытывали недоумение и досаду.

«Покровский, который должен был атаковать станицу с юга, не подошёл, - пишет Деникин, - счёл невозможным двигать по такой дороге и в такую погоду свой отряд. Это обстоятельство спасло большевиков от окружения и стоило нам потом двух лишних боёв и лишней крови.»

Куда резче высказывается Левитов: «Первое совместное действие в этом бою Добровольческой армии с Кубанской было неудачным, - первый блин вышел комом: согласно приказу генерала Корнилова299 в этом бою конница генерала Покровского должна была наступать тоже на станицу Ново-Димитриевскую со стороны станицы Калужской, но она в такую погоду, как гласит донесение, вернулась, а быть может и просто не выступала. Это было печальным фактом для первого раза: при наличии конницы в этом бою все три тысячи красных были бы уничтожены, а неисполнение приказа говорило о качестве Кубанской армии».

Едва северная часть станицы была занята, Марков поскакал к реке. Не доезжая до переправы, он встретил подходившую 4-ю роту своего полка и повернул её влево, в атаку на батарею противника, открывшую огонь по переправе. Батарея стояла значительно левее движения главных сил полка. Рота шла на нечастые вспышки орудийных выстрелов, но упёрлась в глубокий овраг и вынуждена была остановиться, завязав перестрелку с пехотным прикрытием противника. Впрочем, замолчала и советская батарея. Не исключено, что из-за одного

единственного снаряда, выпущенного по ней Миончинским300.

Марков тем временем был уже на переправе. Становилось очевидным, что перевезти орудия и полковой обоз менее чем за несколько часов не удастся. Оставлять у реки добровольцев означало обречь их на верную гибель. Было принято решение выставить на ближайших хуторах заслоны, людей и лошадей отправить немедленно в станицу, а имущество оставить у переправы до утра. Все, конные и пешие, тут же устремились к только что занятой станице.

Стемнело уже настолько, что всадники с трудом различали головы своих коней. У моста кто-то упал вместе с лошадью в канаву и барахтался в воде. -

Какая. там пузыри пускает? - выкрикнул в темноту Марков, наблюдающий за переправой. -

Это я, генерал Богаевский, - был ответ. -

Африкан Петрович, - крикнул слегка смущённый, но не умевший отказаться от шутки Марков. - Плывите сюда. Здесь мелко.

Наконец все почти перешли на тот берег и толпой пошли в станицу. Вместе с ранеными, обмороженными и отставшими, шли и чины 1-й батареи. Настроение их, мечтающих уже о тёплых хатах, было бы приподнятым, если бы не смерть начальника пулемётной команды поручика Гагемана. Уже на пути в занятую станицу поручик был тяжело ранен случайной пулей в голову и скончался через несколько минут301. Ввиду того, что восточная окраина станицы так и не была занята, части располагались как можно компактнее. Личный состав батареи ночевал в четырёх рядом стоящих хатах.

В Новодмитриевскую в сопровождении конвоя прибыл Корнилов. Отыскал в правлении Маркова и там же по обыкновению развернул свой штаб. Армия, пережив ещё один день похода и завоевав в очередной раз право на существование, расположилась, наконец, на ночлег.

Утром следующего дня производивший обход подразделений своего полка Марков наткнулся на одной из улиц на сестру милосердия Юнкерского батальона Шуру. Он остановился и учтиво заговорил с совсем ещё юной девушкой, восторженно глядевшей на генерала. Поинтересовался, как перенесла она произведённый накануне тяжелейший переход. -

Это был настоящий ледяной поход! - сказала сестра. -

Да, да. Вы правы. - согласился в задумчивости генерал.

Много позже, читая публичную лекцию в Новочеркасске,

Марков упомянул об этих её словах, которые слушателям тоже запомнились и пришлись по душе. С этого дня с его лёгкой руки 1-й Кубанский генерала Корнилова поход стал также именоваться и Ледяным302.