Проблема финансов грозно вырастала перед правительством. В июле-августе война пожирала ежедневно огромную сумму в 66,6 миллиона рублей. В начале июля по подсчетам капиталиста Бубликова 12—14 миллиардов предстоящих расходов не имели «определенного покрытия»2. Курс рубля быстро падал. За период хозяйничанья Керенского падение рубля происходило удвоенными темпами по сравнению с 1916 годом. За пять месяцев рубль потерял 25 процентов своей стоимости. Сократился на сумму около одного миллиарда приток вкладов на текущие счета в кредитных учреждениях. С апреля рост вкладов почти прекратился. Вклады, составлявшие на 1 марта 3,05 миллиарда рублей, к 1 октября уменьшились до 1,63 миллиарда. В 1916 году было выпущено на 1,5 миллиарда бумажных денег, а за пять месяцев революции — на 4,5 миллиарда. Лавина дензнаков — «керенок», как их называли, — затопила страну. Финансовое хозяйство трещало и расползалось по всем скрепам, как затертый льдами корабль. Финансовая политика правительства, искавшего выхода из положения путем печатания бумажных денег, вызвала возмущение даже у Рябушинского. Он усмотрел в этом — и совершенно верно — продолжение политики старой власти и заявил, что зто уже никого «не прельщает».
Падающий рубль толкал промышленность и все народное хозяйство в бездну нового кризиса. Правительство искало средств исцеления страны от финансового краха, но ничего не могло придумать кроме ускорения деятельности печатного станка. В отчаянии профессор Туган-Барановский выдвинул проект принудительного займа у капиталистов. Профессор Гензель подсчитал, что заем может дать 10 миллиардов дохода. Но против отчаявшихся смельчаков веско выступила буржуазная печать и заставила их смолкнуть. Созванное в Министерстве финансов совещание высказалось против такого займа, ссылаясь на существующее «и без того высокое прямое обложение». Провалив косвенное обложение буржуазии в виде займа, та же буржуазная печать высказалась за усиленное косвенное обложение трудового населения. «Торгово-промышленная газета» — орган фабрикантов и заводчиков — 3 августа подчеркивала, что главное на новом зтапе — не прямые, а косвенные налоги.
«Начинается второй зтап податной реформы, нужно энергично приняться за акцизы и монополии. Можно быть принципиальным противником косвенных налогов, и все-таки приходится признать неизбежность их повышения» 3.
Указывая на хвосты у магазинов, автор статьи заверял, что население готово платить, «так как свободных денег у него много» 4. На самом деле у населения, конечно, не было лишних денег, попросту — нехватало продуктов, товаров, и, испытывая голод, трудящиеся распродавали все, лишь бы спастись от неизбежной смерти.
«Торгово-промышленная газета» прямо заявляла 3 августа, что «ставки косвенных налогов повышены далеко не в соответствии с повышенной номинальной платежеспособностью населения, и особенно рабочего класса» 5. Газета потребовала от правительства:
«Внимание Министерства финансов должно быть обращено на повышение акцизов и введение новых фискальных монополий»6. Правительство немедленно откликнулось на зто требование буржуазии. В «Речи» была помещена 6 августа беседа с министром финансов Н. В. Некрасовым, в которой он заявил:
«При грандиозных расходах окажется необходимым усилить косвенное обложение.
«Керенки»... не имели ни подписи, пп даты, нп номера».
Кроме того неизбежно установление новых государственных монополий: сахарной, спичечной и чайной» х.
В докладе на Государственном совещании Некрасов широко развернул свои предложения. По поводу прямых налогов он сказал, что «они должны оставить целым хозяйственный аппарат промышленности»2, т. е. речь может итти только об их снижении, а по поводу косвенных — министр говорил совсем другое: «Без повышения косвенного обложения, повышения серьезного и значительного, мы в настоящее время не можем выйти»3. При атом по поводу монополий сахарной и других министр специально разъяснил буржуазии:
«Мы считаем эти мероприятия определенно фискальными, считаем необходимым провести их для более полного и лучшего извлечения доходов и отнюдь не видим в них планомерного стремления сузить частную хозяйственную инициативу»4.
Некрасов нарочно подчеркивал, что монополии на предметы широкого потребления ставят задачей регулировать доходы трудящихся, а не капиталистов. Это была целая программа корниловщины в области финансовой политики. Представители «революционной демократии» на Государственном совещании в лице «социалиста» Чхеидзе подтвердили правильность рассуждений министра по поводу косвенных налогов.
Воззвание советов рабочих и солдатских депутатов тоже говорило о привлечении всего населения к серьезным жертвам, чтобы предотвратить финансовую катастрофу.
Все обещания мипистра финансов правительство осуществило в точности. В сентябре министерство представило правительству проект перенесения единовременного налога на 1918 год и уменьшения подоходного налога. Правительство целиком одобрило зти мероприятия. Дополнительно к этому Особое совещание по обороне вынесло постановление о выдаче авансов капиталистам в счет будущего повышения цен. В сентябре ввели сахарную монополию и в несколько раз повысили железнодорожный тариф. 25 сентября в правительственной декларации были подчеркнуты решающая роль косвенных налогов и необходимость их увеличения. В середине октября Министерство финансов разработало проекты еще ряда новых монополий: спичечной, махорочной, кофейной и чайной. Оно выбирало массовые предметы потребления. Оно хотело крупно нажиться на ограблении трудящихся при помощи этих монополий. Раньше чайная монополия приносила 150—160 миллионов рублей прибыли, а сейчас правительство хотело получить от нее 740 миллионов рублей. На одних спичках правительство рассчитывало выжать из трудящихся 207 миллионов рублей чистой прибыли.
Повышение цен по требованию капиталистов имело и другую сторону — бесконечное увеличение выпуска бумажных денег. В апреле их было выпущено на 476 миллионов рублей, а в сентябре — на 1 954,4 миллиона, т. е. в четыре с лишним раза больше. Октябрь дал новых бумажных знаков на 1 933,5 миллиона. Деньги, выпущенные Временным правительством, известные под названием «керенок», лучше всего говорят о характере финансовой политики буржуазии. Небольшие клочки бумаги с надписью «20» и «40» рублей не имели ни подписи, ни даты, ни номера. В результате лихорадочной работы печатного станка за август — октябрь рубль потерял 37 процентов стоимости, т. е. в полтора раза больше, чем за первые пять месяцев революции. Рабочий
получал заработную плату «падающими рубля ± ми» — деньгами, горевшими в руках. К октябрю рубль потерял по сравнению с долларом 53 процента своего курса. Обесценение валюты перешло «в штопор», увлекая рубль вниз с невиданной до того быстротой. Покупательная сила рубля едва достигала 10 довоенных копеек. Беспрерывный выпуск бумажных денег поощрял спекуляцию, позволяя капиталистам наживать миллионы. Бумажный поток с каждым месяцем снижал реальную заработную
плату рабочих, рост косвенных налогов добивал ее. Налоговый пресс Временного правительства, оставив в покое буржуазию, выдавливал из масс последние силы. Правительство пыталось локализовать финансовый кризис потоком бумажных денег. Но как нельзя заливать горящий дом керосином, так и невозможно было спастись от финансового краха печатным станком. Финансовый кризис ускорял темпы развала хозяйства. Правительство вело страну к катастрофе.
AWWWWWVWVWVWVWVWW