Ортега в своих трудах большое внимание уделяет истории культуры. Он обнаруживает огромную эрудицию, свободно обращается к истории литературы, искусства, философии, его волнуют сложные проблемы границ исторического познания, роли исторических фактов, механизмов культурной преемственности. Реальность несет в себе загадку, проблему, тайну, и исследование призвано проникнуть в этот мир, освоить и понять его. Наука — это конструирование реальности, а не просто регистрация и описание фактов. Каждое конкретное событие — не просто грубый эмпирический факт, изолированный от других и кажущийся самодостаточным. Он вписан в целую систему целостного контекста, культуры. «Уже на своем привычном, простейшем уровне история есть герменевтика, то есть интерпретация, что означает включение каждого отдельного факта, события в органическую структуру жизни, жизненной системы», — отмечает Ортега2. Предметом истории культуры становится не «все, что было», а понимание внутренних, чаще всего скрытых, механизмов и законов поведения людей. История как наука становится не столько «зеркалом фактов», сколько определенной идейной конструкцией мира. Объясняющая история — главное предназначение науки. 4 Важно иметь в виду, что человек каждой исторической эпохи живет как в системе обстоятельств, так и мире идей, настроений, стереотипов, верований и убеждений — всего того, что называют господствующими идеями времени. . История — воссоздание структуры и смысла драмы жизни человека, тех проблем, опасностей, возможностей, которые отличают образ жизни и действий людей разных эпох. Жизнь человека всегда 1 Там же. С. 235. - Там же. С. 240. опирается на ментальные верования или ценности. Они овладевают сознанием, поддерживают уверенность в правильности поведения. От этого зависят уклад и распорядок жизни человека, мотивы его поступков и предпочтения, вкусы и симпатии, отношение к себе и другим. Все верования объединены жизненной связью, опираются друг на друга, имеют определенное строение и иерархию. У человека есть базовые, фундаментальные, радикальные верования и вытекающие из них вторичные, производные. Это позволяет увидеть в ценностях скрытый порядок и структуру, понять внутренние импульсы жизни современника и человека других эпох. Верования могут быть живыми и мертвыми. Живые убеждения действительно определяют образ мысли и поведения. Но время идет, и верования могут утратить свою жизненную силу, перестать быть властителями дум. Вера продолжает существовать, еще представляет какую-то часть жизни, но уже заброшена, как ненужное барахло, на чердак души1. Она не формирует жизненные стимулы и ориентации, постепенно угасает, люди забывают о ней. Живая вера истощается, тускнеет, становится беспомощной и недейственной, пока полностью не исчезнет из человеческой души. Угасание веры сопровождается чувством разочарования, гнетущего беспокойства и кризиса. Так в истории культур сменяли друг друга верования в силу божественного откровения, в могущество науки и рациональности; возлагались надежды на просвещение или новый тип социального устройства. «Верования представляют наиболее глубокий, базисный слой жизненной архитектуры», — пишет Ортега2. Они составляют внутренний каркас или чертеж той конструкции, которая именуется исторической эпохой. Человек осваивает эти идеи времени, и серьезные перемены в его сознании происходят в соответствии с трансформацией ценностей и верований.