Могущество Киевского государства, раскинувшегося на обширнейшей территории, было непродолжительным. Междоусобицы князей, все менее подвластных материнскому городу Киеву, привели, чуть более века спустя после обращения Владимира, к политической раздробленности, которая одновременно замедлила культурное объединение Руси. Уже после смерти Владимира борьба за право наследования положила начало печальному периоду братоубийственных войн. Победителем из нее вышел Ярослав, князь Новгорода, но с его вступлением в Киев и последующим усилением центральной власти (1019-1054 г.) не прекратилась борьба за независимость разных городов и иноземные вторжения. Его главный соперник, Святополк, после того как был запятнан кровью братьев Бориса и Глеба (быстро приобретших ореол мучеников, почитаемых русским христианством), обратился за помощью к Болеславу Храброму, властителю Польши, и, наконец, заключил союз с печенегами. Эпоха Ярослава, прозванного Мудрым, безусловно, в большей мере, нежели эпоха Владимира, положила начало самостоятельной культуре Руси. Об этом князе летописная память передала потомкам, что «книгамъ прилежа, и почитая е часто в нощи и въ дне. И собра писцЪ многы и прекладаше от грекь на слов'Ъньское писмо. И списаша книгы многы...»7. Ярослав стремился сделать из Церкви кирилло- мефодиевского обряда главный инструмент русской независимости и вопреки Византии пытался назначить славянского митрополита. Его замысел потерпел неудачу из-за энергичного противодействия константинопольской Церкви, которая поставила греческого митрополита, но плоды его политики все равно созревали. Русская Церковь продолжала попытки обрести независимость, и это придало ей существенное значение в развитии национальной культуры. Пока киевские князья боролись друг с другом, разрушая единство государства Владимира, идея русского христианства поддерживала жизнь и стремления к духовной солидарности всех членов Церкви славянского языка. В высший момент феодальной раздробленности продолжала жить вера в «землю Русскую», которая понималась как религиозно-языковая общность. Последним великим князем Киева, который сумел восстановить престиж Руси как объединенного государства, был Владимир Мономах (1113-1125 г.). После него, начиная со второй половины XII в., Киев все более явно приходил в упадок. На русской земле более не было города, который можно было бы назвать «матерью русских городов». Феодальные междоусобицы противопоставили город городу, княжество княжеству. Летописи, документы церковной, литературной и художественной жизни не отражают мощи большого государства, и их горизонты сужаются до границ мелких политических образований. Киевская эпоха продолжалась не более полутора веков. Традиция единения XI века растворилась в традициях княжеств Новгорода, Ростова и Суздаля, Мурома и Рязани, Смоленска, Киева, Чернигова, Новгород- Северска, Переяславля, Волыни, Галича, Полоцка, Турова и Пинска. Тем не менее памяти о единой Руси не было суждено угаснуть: в короткую Киевскую эпоху было создано долговечное духовное наследие. Русь не была еще Россией Нового времени, и от периода упадка до рождения Московской цивилизации на земли, христианизованные Владимиром, обрушились настоящие исторические катаклизмы. И все же, невзирая на все раздоры, противоречия и перепитии политической и общественной жизни, религиозная, литературная и художественная традиции передались от Руси к Московской России. Некоторым современным историкам эта передача духовного наследия показалась искусственной историографической конструкцией, и отдельные авторы поддержали тезис о неправомерности использования прилагательного «русская» (или даже «древнерусская») по отношению к древнейшей киевской литературе. Действительно, на руинах киевской цивилизации движение истории породило новые языки и новые литературные, национальные, художественные традиции. К киевским истокам возвращались в последующие века не только русская литература Московии, но также литературы на белорусском и украинском языках. Мы полагаем, однако, что историк не должен воздвигать больших преград между цивилизацией Руси и собственно «русской» цивилизацией Нового времени. Литературное наследие Руси — это первое свидетельство расцвета славянского православного мира у восточных славян. Невзирая на многие политические превратности, которые с XII по XV в. разделяли и терзали уже объединенные Киевом земли, православный славянский мир продолжал существовать как общность христиан кирилло-мефодиевского обряда. В этом сообществе существовали в течение веков разные духовные центры. Роль, которую исполняла первоначально Болгария, перешла в XI в. к Киеву и по прошествии последующих бурных веков — к Москве. Две последние столицы славяно-православного христианства выражали одну общую тенденцию, которую не было бы неправильным назвать «русской». Киевская культура была проникнута не менее, чем последующая культура Москвы, национальным чувством христианской веры. Быть «русскими» для восточных славян XI в., как и XV в., значило входить в состав языкового и конфессионального сообщества, отличного от Византии и мира степи, а также и от «латинского» христианства, продвигавшегося от польских границ.