ПРЕДИСЛОВИЕ Р. О. ЯКОБСОНА К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Проф. К. Г. Менгес, превосходный знаток этих различных языковых и культурных областей, неутомимо трудится над выделением алтайских и других восточных элементов русского, в особенности древнерусского, языка. Древнейшие стадии этого влияния со времени постепенного распада славянского единства в конце I тысячелетия н. э. до монголо-татарского нашествия в начале XIII в. наиболее запутаны и, я без колебания добавлю, наиболее поучительны и для славянского, и для алтайского исторического языкознания, так же как и для освещения процессов лексического проникновения в целом. С этими вопросами имеет дело настоящая монография. Вместе с одновременной работой другого выдающегося тюрколога А. Зайончковского «Zwi^zki jqzykowe potowiecko—siowianskie» (Wroclaw, 1949) она проливает совершенно новый свет на язык, цивилизацию и историю половцев, и в частности на взаимоотношения этого могущественного народа и восточных славян, насколько это отразилось в словаре.
«Слово о полку Игореве», шедевр самого выдающегося периода в литературном развитии Киевской Руси, особенно подходит для такого исследования.
Во-первых, это вполне светское произведение допускает большую примесь народного языка, чем церковные тексты, предполагающие использование более или менее чистого церковнославянского языка; во-вторых, это эпическое произведение близко стоит к устной традиции. Соприкосновение русского героического эпоса, устного и письменного, с ближневосточным эпическим наследием было правильно уловлено В. В. Стасовым, Г. Н. Потаниным, Вс. Миллером, Ж. Дюмезилем, Н. С. Трубецким, а недавно В. А. Гордлевским и С. П. Толстовым. Согласно правдоподобной догадке В. Пархоменко, следы половецкого эпоса обнаруживаются даже в древнерусских летописях.32 Наконец, «Слово» касается борьбы русских с половцами, а при упоминании последних оно использует особенно много алтайских слов. Применительно к кочевникам появляются не только такие половецкие слова, как орътъма 'покров', япон(ь)- чица 'плащ', чол(ъ)ка 'кисть на знамени', чага 'девушка', кош- чии 'хам', но даже более ранние славянские заимствования преимущественно из аваро-монгольского, такие как телЪга и хорю г ъвъ. Древнейшие ориентализмы славянского словаря, которые существовали вне восточнославянских пределов, представляют собою, возможно, самую новую и привлекательную сторону разностороннего исследования К. Менгеса. И более всего заслуживает внимания и дальнейшей разработки однородное в основе исследование некоторых из таких заимствований в различных славянских языках, как например в случаях *xor(j)qgy и *jaruga 'овраг', и в то же время выразительные колебания по географическим зонам в вокализме некоторых других заимствований, как например тел-Ьга / талига и бълванъ / балван 'чурбан, идол'. Какие слова, встречающиеся в «Слове о полку Игореве», вошли в древнерусский или в первоначальный славянский язык из алтайских языков или через их посредство? Настоящая монография дает достоверный и исчерпывающий ответ на этот узловой вопрос и прослеживает историю и предысторию всех таких заимствований. Несколько лексем «Слова», обязанных непосредственным славянским сношениям с иранскими и кавказскими языками, будут рассмотрены автором в особом исследовании. Хотя интересы автора — это прежде всего интересы лингвиста, его этимологи- ческие экскурсы дают широкий обзор области славяно-алтайских культурных отношений. Несколько загадочных образов русской письменной и устной традиции, и особенно в «Слове о полку Игореве», находят убедительное решение; так, например, символика, связанная с образом лебедя, находит ясное объяснение в свете тюркского этнического имени ковуи, так же как образ рапсода и чародея «вещего Бояна». «Тьмутороканьскии бълванъ», обращение к которому содержится в «Слове», возможно, должен быть соотнесен, в согласии с указанием В. Мавродина, с черкесской традицией называния этого древнего города «местопребыванием богов» (стойбищем, стоянкой).33Исследователь не ограничивается заимствованными именами собственными и нарицательными, он обращается также к лексическим калькам, как например спорному слову тълковинъ. Исследование можно распространить и дальше — на фразеологические кальки. Так, В. А. Гордлевский предположил, что выражение «поле полов'Ьцькое» в «Слове о полку Игореве», возможно, является переводом тюркского топонима De§t-i Qypcaq 'Поле кыпчаков'. Прозвище Игорева брата Всеволода буи туръ буквально соответствует обычному тюркскому, прежде всего половецкому, метафорическому и личному имени Telebuga, рассмотренному А. Зайончковским.
Во всяком случае после монографии К. Менгеса становится очевидно, что «Слово о полку Игореве» открывает новые горизонты для тюрколога, но в свою очередь тюрколог, вооруженный славистикой, видит «Слово» в новом свете.
Р. Якобсон
ф - ф
Еще по теме ПРЕДИСЛОВИЕ Р. О. ЯКОБСОНА К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ:
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ.
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
- Предисловие к первому изданию
- Предисловие к первому изданию
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ, ВТОРОМУ И ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЯМ 1
- Предисловие к первому изданию Доктор А. А. Брилл (1947)
- Предисловие ко второму изданию