Своеобразие лирики в том, что в ней выдвигаются на первый план внутренний мир лирического героя, его переживания. Это ясно видно не только в произведениях, в которых отсутствуют сколько-нибудь наглядные образы внешнего мира («И скучно и грустно...» Лермонтова), но и в описательной, повествовательной лирике; здесь переживание передано через эмоциональную экспрессию речи, характер тропов и др. («Утес», «Три пальмы» Лермонтова). Поэтому основой содержательного жанрового деления в лирике оказывается сам х а- рактер переживаний (пафос). VCVr античной литературы идет традиция, по которой лирические жанры выражают различные чувства, часто достигающие силы пафоса. Таковы ода, сатира, элегия] Первоначально в них выражалось чувство поэта, вызван^ ное каким-то внешним предметом, событием, обстоятельствами жизни. Отсюда описательно-медитативная композиция и сравнительно большой объем текста мно гих произведений. К традиционным жанрам малой формы относятся эпиграмма, эпитафия и мадригал (последний возник в итальянской поэзии). Однако система названных жанров охватывает далеко не всю область лирики, в особенности лирики XIX—XX вв., когда в художественном сознании преодолевается прежняя нормативность жанрового мышления. Своеобразным зеркалом жанровой перестройки в лирике является замена жанрового принципа публикации текстов стихотворений хронологическим. Эмоциональная природа лирических произведений этого времени не поддается однозначному жанровому определению; во многих из них целая гамма переживаний, переходящих одно в другое. Таково, например, стихотворение Пушкина «19 октября» («Роняет лес багряный свой убор...»), где лирическое высказывание помогает поэту преодолеть грусть и обрести радость. С разрушением жанровых канонов и усилением роли лирического героя, скрепляющего разные тематические мотивы, жанровое значение приобретает цикл стихотворений (часто образующий кнису). Наиболее ранние циклы: «Песни Невинности» и «Песни Опыта» У. Блейка, «Лирическое интермеццо» Г. Гейне, «Листья травы» У. Уитмена, «Сумерки» Е. Баратынского, «Борьба» А. Григорьева. Циклизация становится нормой творчества у поэтов XX в. (Брюсова, который ввел это понятие, Блока, Дастернака, Ахматовой, Луговского, Вознесенского). Как в эпосе и драме, в лирике могут быть прослежены различия в жанровой проблематике — нацио- нально-исторической, нравоописательной, романической, которые проявляются здесь через типизацию самого переживания лирического героя. Эмоциональной выразительности лирики соответствует стихотворная речь, свойственная большинству ее родовых форм (лирика в прозе — явление очень редкое). Обычно лирическое произведение — это стихотворение, и его ритмико-строфическая композиция является важнейшим средством раскрытия содержания. Традиционные разновидности такой композиции — элегический дистих, сонет, триолет и др. (см. гл. XVIII); в восточной поэзии — газель, рубаи и др., — представляют собой твердые строфические формы лирики, которые могут выражать различное содержание. К родовым формам следует отнести и такие виды стихотворений, как послание (стихотворение, обращенное с определенному лицу и часто содержащее его характеристику), стансы (каждая строфа в стансах — замкнутое в себе и синтаксически законченное целое). Стороной родовой формы выступает и сам объем текста стихотворения. Наряду с обычным небольшим объемом произведения в лирике выделяется средняя форма описательно-медитативных жанров — оды, сатиры, иногда элегии. Есть также и большая форма медитативной лирики — так называемая лирическая поэма («Флейта-позвоночник» Маяковского). Жанровое значение может также иметь связь стихотворения с пением (романс). Жанры литературной лирики формировались на основе народной лирической песни, в ее различных разновидностях. Ода — стихотворение, выражающее восторженные чувства, которые возбуждает в поэте какой-то значительный предмет (личность великого человека, историческое событие и пр.). В оде поэт приобщается прежде всего к чувствам коллективным — патриотическим, гражданским. Жанровая проблематика в оде может быть национально-исторической или нравоописательной. Национально-исторические оды в русской литературе писали поэты- классицисты— Ломоносов («Ода на взятие ХотинД»), Державин (ода «На взятие Измаила»), а также поэты революционного романтизма—Пушкин («Вольности»), Рылеев («Гражданское мужество») и др. Нравоописательная жанровая проблематика характерна для од Ломоносова, посвященных Елизавете. Поэт раскрывает перед императрицей свою программу преобразования России: освоение природных богатств, развитие наук и искусств, мирная внешняя политика («Ода на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны, 1747 г4.»). Это общественное состояние, желаемое поэтом для России, было воспето им искренно и страстно. Прообразом оды в обрядовой хоровой лирике была торжественная хвалебная песнь в честь богов — гимн у древних греков (у них была и особая муза гимнов — Полигимния). На этой основе возникали хвалебные песни, посвященные людям, например древнегреческие «эпини- кии» (песни в честь победителя на гимнастических состязаниях). Слово «ода» (гр. — ode — песнь) лишь постепенно стало названием особого жанра. Из античной лирики на европейскую оду оказали наибольшее влияние эпи- никии Пиндара и оды Горация. Им подражали как образцу поэты классицизма Малерб, Буало, в России — Ломоносов, Сумароков. Классицисты относили оду к высоким жанрам и придерживались правил при ее написании. Композиция оды должна была отличаться «беспорядком», за которым скрывалась строгая логика, язык должен был быть «украшен» мифологическими образами, тропами, риторическими фигурами, всеми приемами ораторской речи, строфика — выдержана по определенной схеме. Русская ода, по примеру Ломоносова, писалась четырехстопным ямбом и десятистрочными строфами. С упадком классицизма начинается разрушение оды как нормативного жанра. В русской поэзии Державин вводит в * оду юмористические мотивы, слова «низкого штиля» (ода «Фелица»). Ода становится мишенью язвительной критики сентименталистов и охотно ими пародируется («Чужой толк» И. Дмитриева). Однако стилевые традиции оды классицизма еще оказываются плодотворными в гражданской оде Радищева, Пушкина, в лирике поэтов-декабристов. Сатира как жанр лирики — стихотворение, выражающее негодование, возмущение поэта отрицательными сторонами жизни общества. Сатира нравоописательна по жанровой проблематике; поэт в ней как бы рупор передовой части общества, озабоченной отрицательным его состоянием. Так, Кантемир в сврих сатирах выступает защитником преобразований Петра; он клеймит невежд, «хулящих учение», «дворян злонравных», кичащихся своим происхождением, — всех, кто хочет жить по-старому. Белинский считал кантемировскую традицию в русской литературе XVIII в. наиболее тесно связанной с жизнью. Хотя язвительной насмешки исполнены многие древнегреческие «ямбы» (Архилох, Гиппонакт), [как жанр сатира оформляется в римской литературе, в стихотворениях Горация, Персия, Ювенала, написанных гекзаметром; в сознании последующих эпох «муза пламенной сатиры» (Пушкин) — это прежде всего муза Ювенала. Римскую tarapy стремились возродить классицисты (во Франции — Буало, в России — Кантемир, Сумароков), а позднее поэты революционного романтизма («К временщику» Рылеева, «Послание к цензору» Пушкина), применявшие александрийский стих. С развитием реализма в литературе основной формой выражения сатирического пафоса в лирике становятся стихотворения, не подчиняющиеся каким-либо стилевым нормам в своей композиции, ритмике, объеме («Нравственный человек» Некрасова, «Прозаседавшиеся» Маяковского). Элегия — стихотворение, исполненное грусти, неудовлетворенности жизнью. Грусть может быть вызвана какой-то причиной («Скорбные элегии» Овидия, написанные в изгнании, «Умирающий Тасс» К. Батюшкова). Но возможна элегия, в которой воссоздаваемое переживание не имеет конкретной мотивировки. Например, в элегии Пушкина «Я пережил свои желанья...» за пределами текста остается описание «бурь судьбы жестокой», приведших к страданию. Такая элегия свободнее от диктуемой традицией описательности. Элегия может быть различной по своей жанровой проблематике, например нравоописательной — выражать скорбь о гражданском состоянии общества («Дума» Лермонтова, «Несжатая полоса», «Элегия» Некрасова). Но чаще элегическая грусть связана с личной судьбой поэта, типичные мотивы романических элегий — одиночество, страдания любви, воспоминание о прошлом («Ненастный день потух...» Пушкина, «Признание» Е. Баратынского, «Вечерний звон» Дж. Мура в переводе И. Козлова). Иногда разочарование поэта в жизни принимает философский характер, в элегии возникают мотивы быстротечности жизни, неизбежности смерти и др. («На смерть князя Мещерского» Державина, «Брожу ли я вдоль улиц шумных...» Пушкина). Элегия произошла, по-видимому, от древнегреческой похоронной песни. Но само слс(во «элегия» указывало первоначально на определенную стихотворную форму— элегический дистих (см. гл. XVIII). В древнегреческой поэзии (Мимнерм) и римской (Тибулл, Проперций, Овидий) элегия была преимущественно любовной по своей тематике. Классицисты проявляли определенный интерес к элегии как к античному жанру, но настоящий ее расцвет связан с романтизмом, одним из мотивов которого была «мировая скорбь». Обычным размером элегии был ямб. В романтической элегии создается специфический элегический стиль со своим устойчивым поэтическим «словарем» (Вспомним , Ленского-поэта в «Евгении Онегине»: «Он пел разлуку и печаль,//И нечто и ту манну даль,) /И романтические розы...»). Но постепенно эта традиция преодолевается, содержание и стиль элегии обретают большое разнообразие. ^ Эпиграмма, эпитафия, мадригал — малые формы лирики. В истории литературы известны широкое (древне греческое) и узкое (позднейшее) значения эпиграммы. Древнегреческая эпиграмма (дословно «надпись») ведет свое начало от надписей на предметах культа (алтарях, треножниках). Видом эпиграммы была эпитафия — надпись на надгробии. Содержание, эмоциональный тон древнегреческих эпиграмм были разнообразными. Эпиграмма могла заключать в себе описание какого-нибудь предмета или лица, поучение, насмешку, восхищение, как, например, у Платона: На звезды смотришь ты, звезда моя. Хотел бы Быть небом; тысячами глаз глядеть, тобой любуясь. Оригинальность мысли и лаконизм ее выражения — вот что всегда ценилось в эпиграмме. Древнегреческие эпиграммы дошли до нас главным образом в сборниках — антологиях (гр. anthos — цветок), отсюда жанр антологического стихотворения в поэзии нового времени, вдохновлявшей античностью. Второе, узкое значение эпиграммы, закрепившееся за ней с I в до н. э. — короткое юмористическое или сатирическое стихотворение, чаще всего высмеивающее определенное лицо. Острота в такой эпиграмме — результат тщательной словесной отделки (широко используются ирония, каламбур, перифраз, реминисценция, сравйЬние и т. д.); эпиграмма должна неожиданно поразить своей г^еткостью. Так, в эпиграмме В. Пушкина остроту рождает ^нелогичная» концовка: «Змея ужалила Маркела». — «Он умер?» — «Нет, змея, напротив, околела!» Юмористические и сатирические эпиграммы — острое оружие в литературной борьбе. Блестящими эпиграмматистами были А. Пушкин, М. Лермонтов, Д. Минаев. В советской поэзии мастера этого жанра — С. Маршак (замечательны его как переводные, так и оригинальные антологические эпиграммы), А. Архангельский и др. Антиподом эпиграммы (в узком значении слова) является мадригал — короткое полушутливое стихотворение комплиментарного характера (обычно обращенное к даме).1 Мадригал был популярен в русской «альбомной» поэзии конца XVIII — начала XIX в. Сочетание лирической медитации и эпического повествования нередко встречается в произведениях разных жанров (например, в романтической поэме). Но есть жанры, природа которых всегда лиро-эпична. Басня — это нравоописательный жанр, заключающий в себе краткое аллегорическое повествование и вытекающее из него поучение («мораль»). Если даже поучение не «формулируется» в тексте басни, оно подразумевается; взаимосвязь поучения с сюжетом басни и составляет ее лиро-эпическую основу. Басня — древнейший фольклорный жанр, очень близкий по системе своих персонажей, которыми обычно выступают животные, и назидательному сюжету к сказке о животных. Начало литературной басни связывается с именем древнегреческого баснописца Эзопа. Известен древнейший индийский сборник басен — «Пан- чатантра». В медленной эволюции басни можно отметить постепенное разрастание ее сюжета, превратившегося у Лафонтена, Крылова в живую картину. Басни пишутся и в стихах, и в прозе (Лессинг, Салтыкоц-Щедрин). В русской литературе, начиная с Сумарокова, постоянный размер басни — вольный, разностопный ямб. Басня часто использовалась и используется как оружие сатиры (Д. Бедный, С. Михалков). Баллада — небольшое стихотворное сюжетное произведение, в котором само повествование пронизано лиризмом. В отличие от басни, где можно выделить лирическую («мораль») и эпическую (сюжет) части, баллада представляет нерасторжимое слияние лирического и эпического начал. По словам Белинского, в балладе «главное не событие, а ощущение, которое оно возбуждает, дума, на которую оно наводит читателя» (25, 51). Такому впечатлению способствует необычайное, яркое событие, положенное в основу баллады («Сын артиллериста» К. Симонова), а также композиционные и стилистические средства: быстрая смена событий, повторение строк, сама стихотворная форма. Жанровая проблематика в балладе может быть национально-исторической («Василий Шибанов» А. К. Толстого, «Синие гусары» Н. Асеева) и романической («Людмила», »Иванов вечер» Жуковского). Лиро-эпической балладе предшествовала лирическая хороводная песнь в романской поэзии средневековья (прованс. ballar — плясать). Расцвет баллады, в основном значении жанра, связан с поэзией романтиков, противопоставлявших «народную» балладу античным жанрам классицизма (Гёте, Шиллер, Макферсон, Скотт, Жуковский, Пушкин, Лермонтов). Много писал в жанре национально-исторической баллады А. К. Толстой. В советской поэзии известны баллады Н. Тихонова, С. Есенина, А. Суркова, Д. Кедрина и др.