Содержание и форма* — это издавна установленные философским мышлением понятия, с помощью которых не только в произведениях искусства, но и во всех других явлениях жизни различаются две основные стороны их существования. В самом общем значении это их деятельность и их строение. Среди теоретиков искусства часто идут споры о том, есть ли в художественных произведениях не только форма (в этом никто не сомневается), но й содержание, в чем последнее заключается и как оно соотносится с формой. Формалистически мыслящие теоретики отказываются от понятия содержания. Они различают в произведении форму и обработанный в ней жизненный материал. Такой взгляд неверен в двух отношениях. Во-первых, к материалу и форме можно свести только явления неорганической материи. Космические тела, состоящие из такой материи, вращаясь, принимают форму шара; цесок, сыплющийся сверху из узкого отверстия, принимает форму конуса; из куска глины можно слепить и конус, и шар, и кирпич. Но если из глины или гипса слепить статую, гипс или глина будут ее материалом, а ее содержанием можно назвать только то, что в ней выражено скульптором. Полагать, что произведения искусства состоят только из материала и формы, — значит низводить их до уровня кирпичей. Во-вторых, содержание и форма — понятия соотноси т е л ь н ы е, не существующие одно без другого, так же как понятия верха и низа, детей и родителей, причины и следствия. Как нет низа без верха, нет детей без родителей, нет следствия без причины, так и не может быть формы без содержания. Диалектическая философия утверждает, что содержание явления жизни всегда связано с его формой, а его форма — с содержанием. Но на различных ступенях организации жизни взаимоотношение содержания и формы различно. В явлениях- неорганической материи оно только внешнее (кирпич де-. лают для стройки, но его можно применить как подставку, как груз, как гнет, как орудие защиты). В органических телах и в орудиях материальной культуры, которые создаются в какой-то мере по аналогии с ними, это^ соотношение внутреннее: содержание — это функция формы (сознание человека — функция сложнейшей нервной структуры его мозга; движение автомобиля — функция работы его механизма); но компоненты формы при этом так или иначе заменимы. В произведениях же духовной культуры, в частности в явлениях искусства, все иначе. В них соотношение указанных сторон обратное: здесь форма является функцией содержания, в ней выраженного. Особенно глубока связь содержания и формы в художественном творчестве: чем совершеннее произведение, тем менее заменимы в нем компоненты формы. Значит, в художественно-литературных произведениях содержание своими особенностями порождает особенности формы, определяет соотношение ее сторон и компонентов. Такая глубокая связь возникает тогда, когда форма произведения соответству е*т его содержанию, наиболее совершенно выражает его. Вне этой своей функции выражения содержания форма не существует. Она лишь потому и лишь постольку является формой, поскольку в ней выражено соответствующее содержание. Без этого она оказывается только внешним и произвольным построением, лишенным какого-либо значения, подобно тому как ряд звуков, произнесенных человеком, не является словом, если не имеет никакого смысла. Но со своей стороны и содержание литературного про изведения еще не становится таковым, если оно не нашло своего выражения в соответствующей ему относительно совершенной форме. Не находя для себя такого выражения, оно бывает только потенциальным содержанием. Оно представляет собой идейно-эмоциональные обобщенные представления и переживания писателя, находящиеся в его личном сознании и отличающиеся субъективностью, неопределенностью, неустойчивостью. Они могут стать содержанием объективно существующего произведения искусства, получить в нем определенность и устойчивость, стать достоянием не только личного сознания автора, но и достоянием сознания общества — читателей, слушателей, зрителей — в процессе своего выражения и закрепления в соответствующей художественной форме. Содержание обусловливает собой особенности формы и получает в ней свою собственную определенность. О единстве содержания и формы в искусстве очень убедительно писал Гегель: «Произведение искусства, которому недостает надлежащей формы, не есть именно поэтому подлинное, т. е. истинное, произведение искусства, и для художника, как такового, служит плохим оправданием, если говорят, что по своему содержанию его произведения хороши (или даже превосходны), но им недостает надлежащей формы. Только те произведения искусства, в которых содержание и форма тождественны, представляют собой истинные произведения искусства» (41, 225). Содержание и форма литературных произведений представляют собой единство противоположностей. Содержание произведений относится к сфере духовной жизни и деятельности людей; форма же произведений — это материальное явление. Непосредственно это — словесный строй произведения, художественная речь, которая произносится вслух или «про себя» с помощью органов речи людей, воспринимается с помощью их органов слуха и которая состоит из звуковых волн, располагающихся во времени. При записи речь становится письменным или печатным текстом произведения. С помощью словесно^ стороны формы в воображении читателей и слушателей воспроизводится ее предметно-изобразительная сторона — жизнь и деятельность персонажей произведения в их пространственно-временных условиях. При восприятии произведений эпических, драматических, лиро-эпических, описательно-лирических воображаемая читателями и слу- шателями жизнь персонажей подобна восприятию материальных явлений реальной жизни. Духовность идейного содержания произведения и материальность его формы — это и есть единство противоположных сфер действительности. Но в этом единстве определяющее значение имеет содержание, которое пронизывает собой выражающую его форму и одухотворяет ее. Поэтому форма произведений искусства — это особенная и д е й н о-э кспрессивная материальность, сильно отличающаяся от простой материальности явлений природы, орудий труда, предметов обихода и т. д. Создание формы, соответствующей своему содержанию, всегда очень сложный и часто длительный процесс, требующий от писателя большого напряжения творческих сил, активности художественного воображения, высокой степени мастерства. В этом процессе писатели не сразу и не всегда достигают своей цели. Во многих произведениях можно найти ту или иную степень несоответствия содержания и формы. На это часто обращают внимание и сами писатели, и критики. Так, Белинский считал стихи Баратынского «На смерть Гете» «чудесными», но «неопределенными» по идее. JI. Толстой писал об одном рассказе: «превосходен по содержанию», но «невозможен по искусственности языка и*' излишествам описаний» (92, 184—185). Толстой также говорил: «Язык... поэмы, образы тоже превосходны... но содержание не то что нехорошо, а его совсем нет» (92, 218). В этом отношении интересно изучать творческий процесс создания художественного произведения. Рассмотрим два примера. Первоначально «Ревизор» Гоголя открывался такой сценой: «Городничий. Я пригласил Вас, господа: вот и Антона Антоновича, и Христиана Ивановича, и Григория Петровича, и всех Вас для того, чтобы сообщить одно важное известие, которое, признаюсь Вам, чрезвычайно меня потревожило... Меня уведомляют, что отправился из Петербурга чиновник с секретным предписанием обревизовать все, относящееся по части управления, и именно в нашу губернию...» Окончательный вариант сцены таков: «Городничий. Я пригласил Вас, господа, с тем, чтобы сообщить Вам пренеприятное известие. К нам едет ревизор. Аммос Федорович. Как ревизор? Артемий Филиппович. Как ревизор?» Лаконизм, усиленный повторением слов «ревизор» (да еще в конце фразы, отчего оно выступает! как ударное слово), сделал сцену более напряженной, дал сразу почув- ствовать психологическое состояние персонажей и отчасти предугадать характер последующего действия комедии. Первоначально вместо известных строк в поэме Твардовского «Василий Теркин» «Переправа, переправа, берег левый, берег правый* был такой вариант: «На рассвете началась переправа», — отличавшийся меньшей экспрессивностью. Изменение ритма изменило и идейно-эмоциональную характеристику эпизода: он наполнился динамикой выражения драматического пафоса и стало несколько иным его содержание. Крупные художники всегда сознавали существование такого закона. JI. Толстой писал: «Странное дело эта забота о совершенстве формы. Недаром она. Но недаром тогда, когда содержание доброе. — Напиши Гоголь свою комедию грубо, слабо, ее бы не читали и одна миллионная тех, которые читали ее теперь» (52, 3, 535). Исторический опыт литературы и искусства помогает продолжить эту мысль великого художника: во-первых, подобная забота оказывается бесполезной, когда содержание «недоброе», а во-вторых, «доброе» содержание скорее рождает «добрую» форму. Соответствие содержания и формы — одно из условий художественности произведения.