Новое объединение мира

В: Итак, лагерь Эко начал с критики рационального Эго.

КУ: Да, в основном. Большую часть критики Романтизма можно считать вызванной беспокойством по поводу склонности Эго к подавлению.

И именно на этом подавлении была сосредоточена критика Романтизма.

В: Значит, критика была верна?

КУ: Да, в этой критике есть большая доля правды. Сторонники лагеря Романтиков обнаружили этот подавляемый раскол между моралью и природой, или разумом и природой, или разумом и телом — все это один и тот же раскол — и поняли, что этот раскол невыносим. Понятно, что они хотели целостности и единства. Поэтому, если Кант и Фихте бесконечно говорили об автономии «я» от природы и основных природных инстинктов, Романтики будут бесконечно твердить об объединении с природой в великом едином потоке Жизни и Любви. Желание и потребность исцелить этот раскол между моралью и природой — это и была та великая истина, которую провозгласили Романтики, и эта истина была по-своему столь же устойчива и тверда, как кантианское понятие необходимости трансцендентного.

В: Но кое-чем пришлось пожертвовать.

КУ: Да, в этой исторической точке мы достигаем абсолютного тупика, заходим в философский тупик, приходим к неразрешимому разногласию между лагерями Эго и Эко. Как можно примирить эти два положения? Как можно примирить необходимость подняться выше своей природы с необходимостью быть с ней единым?

Эта проблема все еще остается неразрешенной, не так ли? Как вы можете объединить Эго и Эко? Это по-прежнему неразрешимая дилемма в современном мире, да?

Лагерь Эго, как мы только что видели, не имел на этот вопрос никакого удовлетворительного ответа. Но Эко-романтическое решение, как это печально известно, было столь же неудовлетворительным, по мнению почти всех ученых, и их «решение» «быть одним потоком с Жизнью» подверглось энергичным нападкам рационалистов. Сторонники лагеря Эго спросили у романтиков: как вы можете стать едиными с природой, обрести это единство, действовать только на основе природных импульсов, и все же сохранить космополитичную и постконвенциональную этику, за которую мы все с таким трудом боролись?

Ответ Романтиков был слишком противоречивым. Они сосредоточили свое внимание на определении «природы» двумя совершенно разными и крайне противоречивыми способами, а затем просто перепрыгивали от одного к другому определению когда им это было нужно.