ГЛАВА XXI. ЗАГОВОР НАБИ-ХАНА. 1932 Г.

Бежав 23 мая 1929 г. из страны, Аманулла-хан был гостеприимно принят в Италии, так как между ним и королем Виктором Эммануилом III сложились хорошие отношения еще со времени визита афганского короля в Италию в 1928 г.

Такой же точки зрения придерживались и члены могущественного клана Чархи, которые при Аманулла-хане фактически контролировали внутреннюю и внешнюю политику Афганистана. Наби-хан Чархи, бежавший из Мазари- Шарифа после отвода отряда В. Примакова, и его брат Сиддик-хан стали главными организаторами заговоров амануллистов с целью реставрации власти свергнутого короля. Братья Чархи не хотели отдавать без боя власть Надиру и его сторонникам. В связи с этим Сиддик-хан вскоре оказался «правой рукой» экс-эмира и проявлял порой большую активность во всех дипломатических комбинациях против «узурпатора», чем сам Аманулла.

Летом 1930 г. братья Чархи встретились в Стамбуле. Видимо, именно тогда они окончательно приняли решение организовать заговор с целью свержения Надир-шаха, чтобы вернуть афганский престол Аманулле-хану. Сложная внутриполитическая обстановка в Афганистане, общее недовольство приграничных пуштунских племен проанглийским, как они считали, курсом нового короля, а также соперничество великих держав в Афганистане позволяли им надеяться на успех их рискованного замысла.

Обстановка в Афганистане была довольно благоприятной для реализации этого плана. В разных районах страны вспыхивали народные волнения и восстания: близ Джалалабада, Кандагара, Газни и в Кунаре1. Эти мятежи использовались амануллистами против Надир-шаха.

Как видно, главные вооруженные выступления против афганского правительства происходили в зоне пуштунских племен, с которыми у Надира резко ухудшились отношения почти сразу же после его провозглашения королем. В одном из донесений британского военного атташе в Кабуле майора Фарвела приводился ряд причин, по которым приграничные племена стали враждебными новой династии. Прежде всего, Надир не выплатил им вознаграждения за взятие Кабула и, более того, потребовал от пуштунов вернуть захваченное в гражданской войне оружие2. Кроме этого, многие в Афганистане, особенно население районов по индо-афганской границе, помнили, что Надир-шах призы

вал их к походу на Кабул для защиты власти законного монарха Аманулла-хана от мятежника Бачаи Сакао, а затем сам захватил престол.

Недовольство приграничных пуштунских племен династией Яхья-хель усилилось, когда в 1930 г. в СЗПП Индии вспыхнули антибританские восстания, а афганское правительство заняло фактически проанглийскую позицию. Выполняя секретное соглашение с англичанами, Надир-шах отказал горцам «независимой» полосы Британской Индии в помощи. В разгар карательных операций колониальных войск против пуштунов в афганскую столицу прибывало британское оружие и деньги. Так, Англия подарила Надир-шаху 175 тыс. фунтов стерлингов, 10 тыс. винтовок и 500 тыс. патронов к ним3.

Все это вызвало недовольство как афганских, так и британских пуштунов. Племена Вазиристана поклялись повторить свой поход на Кабул и свергнуть Надира. В такой взрывоопасной обстановке амануллисты успешно вели пропаганду за возвращение Аманулла-хана в Афганистан. В результате популярность свергнутого короля в стране заметно возросла.

В одном из докладов советского военного атташе в Кабуле Васильева в Москву указывалось на рост активности антиправительственной деятельности амануллистов в Афганистане в 1932 г.: «Амануллисты сеть своей нестройной организации довели почти до всех провинций, где (ими.

Сам Надир-шах высоко оценивал шансы Аманулла-хана в борьбе за власть в Афганистане. Рост популярности Амануллы вынуждал Надира координировать с английскими властями свои действия в зоне пуштунских племен. 1 сентября 1930 г. в беседе с британским посланником Ричардом Макконаки король обсуждал проблему приграничных племен и попыток Амануллы вновь стать правителем Афганистана. В частности, Надир-шах заявил английскому дипломату: «Единственный шанс для Амануллы в смысле его возвращения на трон, шанс, который он расценивает не особенно высоко, это выступление его (Амануллы. - Ю. Т.) в качестве вождя в священной войне против Индии. Если бы Аманулла выступил в подобного рода роли, то вряд ли бы встретил сопротивление даже со стороны самого Надир-шаха. [...] В этом случае какой бы путь он (Надир. - Ю. Т.) себе ни избрал, в результате, по всей вероятности, последует его падение, что в лучшем случае приведет к ослаблению Афганистана как буфера, а в худшем - выступления Амануллы в качестве орудия России»5.

Под впечатлением откровений Надир-шаха британский посланник рекомендовал своему правительству принять предупредительные меры для ослабления приграничных племен и усиления контроля над «независимой» поло

сой, чтобы уменьшить возможность Амануллы использовать силы пуштунов как против Великобритании, так и против ее союзника в Кабуле. Макконаки предлагал осуществить очередную карательную экспедицию против горцев СЗПП с целью «аннексии Хайбера» и «оккупации Тираха».

К 1932 г.

Важным элементом стабильности надировского режима была эффективная деятельность афганской разведки. В 30-х гг. XX в. в Афганистане действовали четыре спецслужбы. Четкого разграничения сфер деятельности между этими ведомствами не существовало. Премьер-министр Хашим-хан имел собственную секретную службу, которая подчинялась только ему. Секретный отдел в канцелярии главы афганского правительства осуществлял наиболее важные спецоперации. Главной его задачей была ликвидация организаций ама- нуллистов в Афганистане и за рубежом. Под бдительным оком личной разведки Хашим-хана находились также все посольства в Кабуле.

Министерство внутренних дел, в свою очередь, располагало широкой сетью осведомителей и главным образом осуществляло политический сыск.

В военном министерстве также функционировало разведывательное отделение «Дахели». Оно подчинялось непосредственно военному министру Шах Махмуд-хану. Военная разведка в первую очередь собирала сведения о ситуации в приграничных районах соседних государств. Для этого в каждой дивизии имелись разведотделы (РО) и действовали разведпункты афганских пограничников. «Независимая» полоса Британской Индии была одним из важнейших «объектов» наблюдения этой спецслужбы.

Министерство иностранных дел также занималось сбором развединформа- ции. Условно афганскую дипломатическую спецслужбу можно разделить на две части:

а)              внешнюю разведку, в структуру которой входили резидентуры, действовавшие под прикрытием посольств и консульств;

б)              контрразведку, функции которой выполняли канцелярии уполномоченных министерства иностранных дел при губернаторах приграничных провинций. Возглавлявшие их чиновники первыми брали под свой контроль всех лиц, приехавших в Афганистан из-за рубежа. Ко всем афганским погранко-

миссарам были прикреплены секретари, которые выполняли задания уполномоченных МИДа по сбору информации.

Афганское правительство расходовало на содержание данных спецслужб крупные суммы. В 1932 г. Надир-шах тратил на политический сыск пять миллионов афгани ежегодно6. Будучи тяжелым бременем для афганской казны, эти расходы окупались благодаря тому, что удавалось предотвращать мятежи и заговоры сторонников Аманулла-хана.

В конце 1932 г. амануллистами был организован крупный заговор против Надир-шаха. В историю эта первая попытка реставрации власти Аманулла-хана вошла как заговор Гулям Наби-хана.

Этот представитель клана Чархи имел настолько влиятельные связи среди пуштунских племен Южного Афганистана, что стал ключевой фигурой заговора с целью реставрации власти Амануллы.

Еще до приезда Наби-хана в Кабул в октябре 1932 г. амануллистам удалось договориться с некоторыми приграничными племенами о вооруженном выступлении против кабульского правительства. Следует отметить, что главный центр сторонников экс-короля находился в британской части Вазиристана в горном селении Мачи. Вазиры «независимой полосы» Британской Индии заключили соглашение с противниками Надира о подготовке наступления на Кабул, за взятие которого им было обещано выплатить 800 тыс. афгани и отдать на разграбление столичное казначейство7.

Племена Южной провинции Афганистана под влиянием пропаганды ама- нуллистских эмиссаров (вероятнее всего, это были люди Наби-хана), один из которых выдавал себя за брата Аманулла-хана Инаятуллу, а другой - за его сына, также были склонны выступить вместе со своими соплеменниками в Вазиристане8.

Ввиду ухудшения ситуации в Южной провинции Надир-шах перебросил в этот район более 15 тыс. войск и подкупил знать местных приграничных племен. Однако эти меры не подействовали на простых пуштунов, которые готовились в ближайшее время взяться за оружие даже против воли своих вождей. В этой ситуации афганское правительство приняло решение о постепенном разоружении жителей Южной провинции. Дальнейшие события показали, что в Кабуле допустили ошибку, восстановив против себя даже нейтральные пуштунские племена.

13 октября 1932 г., пойдя на формальное примерение с Надиром, в Кабул прибыл Гулям Наби-хан, который должен был руководить готовившимся заговором. Однако Надир-шах прекрасно понимал, кто и с какой целью вернулся в Афганистан. В связи с этим король принял все меры, чтобы держать своего противника «под колпаком». Достаточно сказать, что Наби-хана до Кабула лично сопровождал брат короля Шах Вали-хан.

Англичане также приняли чрезвычайные меры предосторожности после проезда Наби-хана через территорию СЗПП. Им также было известно, что составной частью плана государственного переворота в Афганистане является

всеобщее восстание приграничных племен против Надира. Видимо, британские власти опасались, что глава клана Чархи захочет приступить к реализации этого плана сразу же, оказавшись в «независимой» полосе. Поэтому, по данным советского военного атташе в Кабуле, «части Пешаварского округа были приведены в боевую готовность»9. Некоторые из них английское командование перебросило в район индо-афганской границы, где они находились четыре дня, пока обстановка там не прояснилась.

У Надира и его союзников-англичан были все основания для тревоги. По сведениям советской разведки, прибытие в Афганистан Наби-хана должно было стать сигналом для мятежа племени хугиани во главе с Кайс-ханом, которого должны были поддержать другие пуштунские племена Южной и Восточной провинций. Таким образом, амануллисты без промедления хотели начать крупное вооруженное выступление пуштунов против центрального правительства, но благодаря принятым Надиром и англичанами контрмерам этот план стал рушиться с самого начала, и Наби-хан вынужден был прибыть в Кабул.

Многие дипломаты в афганской столице были удивлены столь рискованным шагом амануллиста. Советский посол JI. Старк при первой же встрече с Наби-ханом на официальном приеме в королевском дворце осторожно спросил своего собеседника о его планах. В ответ Наби-хан ответил, что он приехал «для дела» и что «правительство ничего не посмеет с ним сделать, так как побоится племен»10.

Наби-хан, скорее всего, лучше других понимал, что оказался в западне и шел напролом, так как мог спастись, лишь опередив своего противника. Действуя с энергией обреченного человека, он делал все возможное, чтобы поднять антиправительственное восстание в Южном Афганистане. В своих донесениях Старк информировал советское руководство о крайне рискованной деятельности Наби-хана: «В провинцию он начал рассылать людей с письмами, в которых предлагал готовиться к выступлению против Надира. Делалось все это крайне неосторожно, значительная часть людей была агентами надировской разведки, так что вся работа Гуляма Наби была достаточно хорошо известна афганскому правительству»11.

Видимо, значительную лепту в раскрытие планов амануллистов внесли и британские спецслужбы и их агентура в Афганистане.

Располагая всей необходимой информацией о растущей угрозе со стороны амануллистов, Надир-шах решил нанести удар заговорщикам раньше, чем они будут готовы к выступлению. С целью пресечь пропаганду агентов Наби-хана среди племен в Южную провинцию был срочно направлен Махмуд-хан, действия которого ускорили еще не подготовленное антиправительственное выступление пуштунов близ г. Матун. Прекрасно зная о недостатке боеприпасов у племен Южной провинции, где антинадировские настроения были особенно сильны, король послал в Хост караван, который якобы вез патроны для правительственных войск. На самом деле в ящиках были камни12. Сторонники

Амануллы среди местных племен напали на караван, чем выдали себя и ускорили ликвидацию заговора против Надир-шаха.

Последние часы жизни Наби-хана подробно описаны в донесениях советского военного атташе в Кабуле Васильева, которые он обобщил в итоговом докладе за второе полугодие 1932 г. В этом документе сообщалось в Москву, что около 12 часов дня к Наби-хану приехал королевский адъютант и пригласил его на прогулку с королем. К этому времени во дворце Надир-шаха все было готово для расправы над лидером амануллистов: два взвода гвардейцев короля ждали приказ, чтобы убить заговорщика.

Наби-хан встретил свою смерть мужественно. Он не стал молить о пощаде, когда Надир-шах с балкона дворца обрушил на него поток брани и обвинений. Его ответ ускорил развязку: «Ты сам старая собака. Я не Надир-шах, чтобы при живом короле захватывать престол»13. Взбешенный король приказал солдатам забить Наби-хана прикладами винтовок. Один из советских агентов сообщил, что под градом ударов Чархи успел крикнуть Надиру: «Пусть я умру, но царство ты потеряешь».

В ночь с 8 на 9 ноября в Кабуле происходили повальные аресты амануллистов. Вслед за расправой над Наби-ханом последовал арест 327 противников Яхья-хель14. В результате принятых афганским правительством мер главные силы оппозиции в столице были уничтожены. Вероятно, в ходе следствия были выявлены новые лица, причастные к заговору, поэтому было еще две волны массовых арестов в Кабуле. В итоге разветвленная организация амануллистов в афганской столице была окончательно разгромлена. Однако Надир не мог столь же легко расправиться с воинственными пуштунскими племенами, которые готовились к вооруженной борьбе с ним.

В ноябре 1932 г. у одного из родов племени джадран местные власти потребовали выдать посланников Наби-хана. Род дари-хель отказался выполнить этот приказ, что привело к началу боевых действий между правительственными войсками и лашкаром дари-хель. Вазиры к столь раннему выступлению были не готовы, и джадранам пришлось одним сражаться против надировских войск.

Махмуд-хан, видя враждебность местных племен, приказал своим офицерам и солдатам не удаляться от Гардеза на большое расстояние. Несмотря на значительные суммы, использованные братом короля для подкупа вождей (более 5 млн. афгани), «положение было очень тревожное», так как выяснилось, что «все племена в сговоре и в случае получения оружия и патронов они направят их против правительства»15. Однако известие о казни Наби-хана оказало, со слов советского агента, на вождей Южной провинции отрезвляющее действие - «как будто на огонь плеснули воду». Почти все они заявили о лояльности правительству Надир-шаха.

Однако род дари-хель при поддержке племен Южной провинции беспрепятственно ушел в Северный Вазиристан, хотя Махмуд-хан отдал приказ племенам, «верным» Надиру, перехватить мятежников.

Взрывоопасная ситуация в зоне пуштунских племен не позволила афганскому правительству провести аресты участников заговора Наби-хана среди племенной знати. Весьма показателен в связи с этим эпизод с попыткой На- дир-шаха привлечь к ответу Кайс-хана. Получив приказ прибыть в Кабул, этот хан племени хугиани заявил афганскому правительству, что «он не Гулям На- би-хан» и в столицу не поедет. Дабы гарантировать свою безопасность, Кайс- хан собрал в Восточной провинции ополчение хугиани, окружил свою крепость дополнительным кольцом укреплений, где разместил пулеметы и орудия, захваченные в ходе гражданской войны. Правительство не рискнуло пойти на карательную операцию против хугиани, ополчение которых насчитывало 25 тыс. хорошо вооруженных воинов. В итоге, по донесениям посла Старка, в 1933 г. Кайс-хан спокойно жил в своем доме в селении Мирки- хель16.

Несмотря на подобные «осечки» при ликвидации заговора Наби-хана, следует признать, что в ноябре - декабре 1932 г. заговор амануллистов и их сторонников среди приграничных племен был быстро и сравнительно легко ликвидирован. Однако все очевидцы событий 1932 г. в Афганистане предсказывали, что следующей весной в зоне пуштунских племен начнется мощное восстание против Надир-шаха, которому предстояло выдержать удар своих недавних союзников.