ГЛАВА XVI. СВЕРЖЕНИЕ АМАНУЛЛА-ХАНА

События 1924 - 1925 гг. в Хосте были прелюдией более грозных восстаний в Афганистане. Это хорошо осознавали в Кремле. Не прошло и месяца после подавления вооруженного мятежа против Аманулла-хана, как 13 марта 1925 г.

В середине 1925 г. Аманулла-хан попросил у СССР более масштабной военной помощи для реорганизации афганской армии. В ходе советско-афганских экономических переговоров Аманупла и представитель Наркомата внешней торговли (НКВТ) А. Лежава-Мюрат обсудили наиболее важные проблемы военного сотрудничества между Москвой и Кабулом. 24 сентября 1925 г. советское руководство согласилось, чтобы «предложенное перевооружение афганской армии было произведено при посредстве вооружения, припасов и военного имущества, поставляемого военной промышленностью СССР»3. При этом оговаривалось, что стоимость военных поставок Афганистану не должна превышать суммы советской субсидии по договору 1921 г. - не более 1 млн. рублей в год.

Военному наркомату (Наркомвоен) СССР поручалось выяснить детали предстоящей военной реформы в Афганистане и определить возможное участие советской военной промышленности в перевооружении афганской армии.

По «военной линии» предполагалось также определить участие СССР в строительстве шоссе Кушка - Герат, Мазари-Шариф - Кабул4, телеграфных линий и порохового завода.

В рамках советской военной помощи в Кабуле также предполагалось создать авиашколу для подготовки пилотов афганских ВВС. Для реализации этого замысла необходимо было затратить 135150 рублей и передать Аманул- ла-хану дополнительное количество самолетов. Однако этот план остался невыполненным5.

Поставки советского вооружения в счет субсидии не могли удовлетворить все потребности афганской стороны. В связи с этим значительная часть оружия и боеприпасов дополнительно закупалась Амануллой в СССР. Так, им было заказано в Советском Союзе 50 тыс. винтовок и 20 млн. патронов (пар

тиями по 5 и 15 млн.) к ним6. На советских заводах был произведен ремонт 15 тыс. вышедших из строя винтовок для афганской армии. Часть боевых самолетов Аманулла также приобрел в СССР. Одним словом, в 1925 - 1927 гг. со складов РККА в Афганистан осуществлялись военные поставки в значительных размерах.

Весной 1927 г. Политбюро ЦК РКП(б) решило ускорить темпы перевооружения афганской армии советским оружием. 10 марта 1927 г. в Кремле было принято решение срочно, в течение этого года безвозмездно передать Аманул- ла-хану вооружение стоимостью 3 млн. рублей и дополнительно продать этого же «товара» на 1 млн. рублей7.

Большое количество оружия Афганистан получал из Франции, Италии, Германии и даже Англии. К примеру, в 1927 г. в ходе заграничного турне Аманулла-хан приобрел и получил в подарок от правительств этих стран и СССР 53 тыс. винтовок и 53 млн. патронов к ним, 106 орудий и 106 тыс. снарядов к ним, 18 самолетов, 5 броневиков, 6 танков и т. д.8. Как видно, приобретение столь необходимого Аманулле вооружения было одной из причин, из-за которой он рискнул покинуть Афганистан, хотя обстановка в стране становилась все более взрывоопасной.

После своего возвращения из заграничной поездки Аманулла-хан предложил серию реформ, некоторые из них нарушали устои шариата. Так, афганский монарх перенес выходной день с пятницы на четверг! Он также объявил, что женщины по своему желанию могут снять чадру. В духе деяний Петра I Аманулла издал указ о ношении чиновниками европейской одежды, которой не было в достаточном количестве в Кабуле9. Все это насаждалось силой, вызывая недовольство населения. Это дало повод придворному летописцу Аманулла-хана Файз Мухаммаду записать в своем дневнике: «В результате таких действий оскорбленные горожане (Кабула. - Ю. Т.) стали молить всевышнего о падении правительства эмира Аманулла-хана»10.

Ко всему прочему невиданные масштабы приобрела коррупция, а сами реформы, явившись источником обогащения окружения короля, легли тяжелым бременем на простых афганцев.

Недовольство амануллистским режимом распространилось и в армии, где положение солдат значительно ухудшилось из-за казнокрадства.

Ошибкой реформатора надо признать и запрет системы сопровождения и охраны торговых караванов - «бадрага», по существу племенного рэкета купцов - в Восточной провинции11. Прогрессивный по своей сути шаг был явно преждевременным и в реальных условиях лишал беднейшие приграничные племена Южного Афганистана важного традиционного источника дохода, ничего не давая взамен. Аманулла-хан спровоцировал новое, более масштабное антиправительственное восстание в стране. В такой ситуации советская по

мощь не могла его спасти, а Великобритании не нужно было прилагать больших усилий, чтобы избавиться от своего врага.

Нарушение норм шариата было крайне враждебно воспринято мусульманским духовенством, которое умело воспользовалось в своих интересах общим недовольством эмиром-реформатором.

В конце 1928 г. восстания против Аманулла-хана начались практически одновременно как к северу от Кабула, так и в зоне пуштунских племен на востоке страны. С севера действовали отряды под руководством таджика Ба- чаи Сакао, а в Восточной провинции против короля восстало племя шинвари, что привело к цепной реакции среди других пуштунских племен.

Мятеж на востоке Афганистана представлял большую опасность для Амануллы, поэтому вначале мятеж Бачаи Сакао, по сравнению с восстанием племен Джалалабада, «казался незначительным»12. Поэтому в начале декабря 1928 г. главные силы Аманулла бросил на восток, создав тем самым благоприятные условия для захвата Кабула силами Бачаи Сакао, которые 14 января г. вошли в город.

Накануне, король Аманулла отрекся от престола в пользу своего брата Инаятуллы и бежал в Кандагар.

Лидер мятежников провозгласил себя эмиром Хабибуллой и девять месяцев правил страной, пока не был свергнут племенным ополчением пуштунов во главе с Надир-ханом и его братьями. Одним словом, решающее слово в кровавой схватке 1928 -1929 гг. в Афганистане осталось за пуштунами. В связи с этим события в зоне пуштунских племен заслуживают отдельного и более подробного освещения.

Первые признаки грядущих потрясений в Афганистане появились осенью г.: в Южной провинции были захвачены несколько мулл, которые вели агитацию среди племен мангалов, ахмадзаев и джаджи, призывая их к восстанию против Амануллы-хана. 7 октября 1928 г. эмир казнил подстрекателей. Но уже через два дня ему пришлось отправлять части столичного гарнизона на подавление мятежа гильзаев в районе перевала Альтимур13. На этот раз карательная операция прошла успешно, но это было только начало... ноября 1928 г. близ г. Джалалабада восстало племя шинвари. На афганской территории мятеж возглавил Мухаммад Афзал-хан, которого поддержал вождь Мир Акбар-хан из «независимой» полосы СЗПП.

Мятеж в Восточной провинции стремительно разрастался: к шинвари примкнули хугиани и гильзаи Хасарака. 20 ноября 1928 г. правительственные

войска начали боевые действия против шинвари и их союзников. Самолеты, пилотируемые советскими летчиками, начали бомбардировку селений восставших15. Ввиду нелояльности правительственных войск Аманулла большие надежды возлагал на свои ВВС, и в ходе начавшихся боев авиагруппировка, действовавшая под Джалалабадом, постоянно росла. 22 ноября уже 12 самолетов бомбили отряды восставших, которые были вынуждены отступить в горы16. На короткое время наступило затишье. ноября боевые действия возобновились, и шинвари вновь приблизились к Джалалабаду. 29 ноября 10 тыс. мятежников захватили пригороды города и подвергли их грабежу: королевский дворец, ангар с самолетами и многие другие сооружения были сожжены. Верные правительству войска под командованием губернатора Мухаммада Гуль-хана Моманда были блокированы в цитадели. С этого момента их снабжение боеприпасами осуществлялось только по воздуху.

Крупный успех мятежников под Джалалабадом ускорил присоединение к ним новых пуштунских племен. В декабре 1928 г. силы шинвари и их союзников составили около 40 тыс. человек17. Вооружение антиправительственных сил в Восточной провинции благодаря большим трофеям выросло качественно и количественно. К примеру, мятежникам удалось захватить орудия и большое количество снарядов к ним.

Тем временем антиправительственные выступления начались и в Южной провинции, где пуштунскими племенами были разгромлены правительственные учреждения. Однако в конце 1928 г. эти беспорядки не представляли значительной угрозы для Амануллы, так как пуштуны Южной провинции не двинулись на Кабул и не заключили союз с шинвари и их союзниками18.

Получив тревожные известия из Восточной провинции, Аманулла-хан немедленно направил под Джалалабад подкрепления. При этом он прекрасно понимал, что такой крупный мятеж нельзя подавить лишь с помощью силы. Чтобы добиться от шинвари прекращения боевых действий, к ним вылетел министр иностранных дел Гулям Сиддик-хан Чархи, которому удалось начать переговоры с восставшими. Как и при подавлении восстания 1924 - 1925 гг., афганское правительство стремилось любой ценой выиграть время. ноября 1928 г. Аманулла-хан встретился с советским военным атташе Ринком и попросил советское правительство срочно продать ему 1200 осколочных, 1200 фугасных и 600 химических авиабомб. 3 декабря 1928 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «Разрешить РВС продажу (Афганистану. - Ю. Т.) 2400 фугасных и осколочных бомб»19. В поставках химических бомб эмиру было отказано.

События под Джалалабадом в конце 1928 г. еще раз показали, что Аманулла не может обойтись без советской военной помощи. Авиация была самым эффективным оружием в борьбе против восставших, а боеспособность афганских ВВС поддерживалась благодаря работе военных летчиков и механиков из СССР. Так, в декабре в Кабуле базировалось 15 самолетов Р-1 советского производства, 8 из которых активно участвовали в боевых действиях против

мятежников. Еще семь Р-1 в декабре 1928 г. были на ремонте, так как в горных условиях авиамоторы из-за форсированного режима эксплуатации быстро выходили из строя. Из исправных самолетов иностранного производства на кабульском аэродроме имелись лишь один Ю-1 и два Ф-1320. Большая часть афганских пилотов под различными предлогами саботировала приказы своего командования. Таким образом, без советских самолетов и специалистов ВВС Амануллы были бы парализованы.

Особо надо сказать о позиции Великобритании в событиях 1928 - 1929 гг. в Афганистане. Если СССР до последней возможности пытался оказывать военную помощь Аманулла-хану, то Великобритания разумно заняла нейтральную позицию. Правильная оценка ситуации в Афганистане британскими дипломатами и разведчиками свидетельствовала, что дни правления эмира сочтены. Все многочисленные заявления афганских и советских политиков, гневная кампания в мировой прессе против английских интриг в Афганистане были основаны на предположениях или являлись сознательной дезинформацией.

Времена могущества Британской империи были уже в прошлом. Национально-освободительное движение в Индии набирало силу, с каждым днем приближая конец английского господства над этой страной. Многие пуштунские племена «независимой» полосы СЗПП видели в Аманулле своего покровителя и в любой момент могли выступить против его врагов. Подобное развитие событий грозило разрушить хрупкий мир в зоне пуштунских племен. В связи с этим в конце 1928 - начале 1929 г. английские власти в Индии приложили все силы, чтобы удержать «свои» приграничные племена от помощи Аманулле, но этим главным образом и ограничились. Даже сотрудники Разве- дупра РККА вынуждены были признать: «Участие Англии, объективно заинтересованной в торжестве афганской реакции, можно расценивать лишь как момент подсобный, сопутствующий целям феодалов и духовенства»21.

Советский военный атташе в Кабуле Ринк был более прямолинеен при характеристике причин мятежа в Афганистане: «Самоуверенность Аманулла- хана, его неуклюжая внешняя политика, переоценка своих сил и недостаточно глубокое понимание движущих сил своей страны создали в Афганистане обстановку, при которой достаточно было малейшего толчка для того, чтобы вызвать восстание в любом районе Южного Афганистана. Против Аманулла- хана и его реформ оказались почти что все слои населения»22.

Но чем труднее становилось положение Амануллы, тем он больше обвинял Британскую империю в организации заговора против него. Однако даже в документах архивов независимой Индии до сих пор не найдено документов, подтверждающих участие Англии в мятеже. За последние 20 лет в Англии не раз производилось рассекречивание материалов спецслужб, министерства иностранных дел и т. д., но в них также нет информации, что свержение Аманулла-хана было результатом хорошо спланированной операции английской разведки. Одним словом, английское правительство ограничилось тем, что с удовлетворением наблюдало за свержением обреченного эмира-реформатора его фанатичными подданными.

Сам эмир, по свидетельствам советских летчиков, в это время вел себя мужественно. Он неоднократно выезжал с небольшой охраной в районы боевых действий, но так и не смог поднять боевой дух правительственных войск и верных ему племен. Советские военные специалисты отмечали в своих донесениях: «[Военные действия] ведутся исключительно вяло; в действиях начальников не ощущается энергии, настойчивости; впечатление такое, как будто войска не имеют намерения нанести действительный урон повстанцам и принимают все меры к тому, чтобы военные действия только пугали, носили бы характер демонстрации, но не вредили»23.

Не спешили оказывать Аманулле помощь даже те приграничные племена, которые сохранили ему верность. Так, моманды прислали 1200 своих воинов в помощь гарнизону Джалалабада, но, получив вооружение, вскоре вернулись домой. Вероятнее всего, их «распропагандировали» местные муллы. В свою очередь пуштунские племена «независимой» полосы Британской Индии согласились оказать помощь Аманулла-хану, но только после отмены его реформ, нарушавших, по их мнению, нормы шариата24. Даже в Кандагарской провинции, где проживали соплеменники эмира, местные жители отказались выступить против шинвари, хотя и заявили о своей верности Аманулле25.

В этих условиях Аманулла нуждался в скорейшем примирении с мятежниками как на севере, так и на юге Афганистана. Даже кратковременное перемирие под Джалалабадом позволило бы ему сосредоточить дополнительные части для отпора отрядам Бачаи Сакао.

Король не собирался сдаваться без борьбы. В стране была объявлена мобилизация; афганское правительство приняло решение приостановить бытовые реформы; в Кабул стали стягиваться войска из Мазари-Шарифа и Кандагара. Так, из Мазари-Шарифа в афганскую столицу были отправлены пехотный полк, 2 эскадрона, 6 горных орудий, 4 пулемета с боезапасом26. Но еще большие силы Аманулла был вынужден перебросить в Восточную провинцию. В итоге, для обороны Кабула сил явно не хватало. Амануллу могло спасти ополчение жителей столицы, но, раздав тысячи винтовок, эмир так и не смог сформировать отряды из кабульцев.

В подобной ситуации Аманулле было необходимо любой ценой найти компромисс с мятежными племенами Восточной провинции, так как Кабул был на грани падения. декабря в Джалалабад прибыл с новыми подкреплениями и значительными финансовыми средствами для подкупов вождей и мулл влиятельный среди приграничных племен бывший губернатор Кабула Али Ахмад-хан. В тот же день состоялась джирга представителей всех кланов шинвари. Несмотря на все усилия Ахмад-хана, переговоры вскоре были прерваны шинвари, которые декабря возобновили боевые действия против правительственных войск на кабульском направлении27.

Лишь 29 декабря 1928 г. Ахмад-хану удалось вновь уговорить шинвари и их союзников собраться на вторую джиргу. На ней были окончательно сформулированы требование мятежных племен к эмиру и принято решение с 6 ян

варя 1929 г. объявить перемирие. Таким образом, Аманулла-хан получил долгожданную передышку на востоке Афганистана.

Он сразу же воспользовался ей, чтобы сосредоточить в Кабуле группировку войск (около 3 дивизий) для наступления против Бачаи Сакао. Однако в начале января оно сорвалось. В этой критической ситуации Аманулла-хану ничего больше не оставалось, как удовлетворить значительную часть требований мятежных племен, чтобы попытаться удержаться у власти.

9 января 1929 г. эмир издал фирман, в котором сделал максимально возможные уступки: Создавался Сенат из наиболее видных представителей мусульманского духовенства, вождей племен и чиновничества. Новый государственный орган брал под свой контроль деятельность афганского правительства и должен был отменить все законы, противоречащие шариату. Всеобщая воинская повинность отменялась. Провозглашалось возвращение к традиционной системе набора рекрутов среди племен. Отменялись все законы, ущемлявшие интересы мусульманского духовенства. Выходным днем вновь объявлялась пятница, не четверг. Вводилась должность государственного прокурора, главной задачей которого была борьба со взятками. Ношение чадры было объявлено обязательным для всех женщин. Все женские школы в Афганистане закрывались, а посланные для учебы за границу девушки должны были вернуться домой. Отменялись запреты на ранние браки (в первую очередь это касалось учащихся). Ликвидировалось обязательное ношение европейской одежды28.

Фирман от 9 января мог бы послужить основой для примирения между

Амануллой и его подданными во время хостских событий 1924 - 1925 гг., но не в 1929 г., когда значительная часть афганцев уже не верила эмиру. Пуштунские племена Восточной и Южной провинций настаивали на отречении Ама- нулла-хана. Лишь пуштуны Кандагарской провинции продолжали сохранять верность афганскому монарху.

Враждебность большей части пуштунских племен по отношению к эмиру- реформатору в конечном итоге решила его судьбу в январе 1929 г. 13 января иррегулярные формирования мангалов, оборонявшие один из участков фронта против сил Бачаи Сакао, перешли на сторону мятежников. Воспользовавшись этим, Бачаи Сакао прорвал оборону города, захватив большое количество артиллерии29.

В этой ситуации Аманулла-хан в ночь с 13 на 14 января 1929 г. отрекся от престола в пользу своего старшего брата Инаятулла-хана и с небольшой группой своих приближенных утром того же дня выехал в Кандагар. В документе, зачитанном в эмирском дворце через час после отъезда Амануллы, беглец свой поступок объяснял следующим образом: «Сообразуясь с благом государ

ства, я должен удалиться от дел, поскольку революция и кровопролитие в этой стране происходят из-за противоречий со мной»30.

Отречение Аманулла-хана было ошибкой, о которой он вскоре горько пожалел. Слабовольный Инаятулла не мог спасти династию и стабилизировать ситуацию в стране. Бегство эмира-реформатора из Кабула окончательно внесло сумятицу в проправительственные силы в Афганистане и ускорило взятие Кабула Бачаи Сакао. Кроме этого, Аманулла оставил в афганской столице государственную казну и большие запасы вооружения, чем предопределил свое поражение в дальнейшей борьбе.