ГЛАВА XIV. НАЧАЛО ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВОЕННОЙ РАЗВЕДКИ В ЗОНЕ ПУШТУНСКИХ ПЛЕМЕН: ДЕРЗКОЕ «ТУРНЕ» В. ЛОСЕВА

«Нота Керзона» оказала огромное влияние на дальнейшую деятельность советской разведки в «афганском коридоре» и Северо-Западной Индии. Британский демарш заставил Коминтерн свернуть свою деятельность в Ташкенте и Бухаре.

В 1923 г., когда в «независимой» полосе пуштуны сопротивлялись «новой наступательной политике» Великобритании, командование Туркестанского фронта решило отправить в Индию группу из 8 человек во главе с опытным разведчиком В. Лосевым, который еще в 1905 - 1906 гг., выполняя задание российского Генерального штаба, под видом русского студента «побывал» в Северной Индии1. В период Гражданской войны он стал военспецом в Красной Армии: налаживал разведку Туркфронта.

В 1923 г. Лосев получил новое задание - восстановить связь с дореволюционной российской агентурой на индо-афганской границе и создать предпосылки для расширения уже там советской разведсети.

Накануне и в годы Первой мировой войны разведка Туркестанского военного округа держала под контролем район к северу от условной линии Кашмир - г. Банну (Вазиристан)2. Вся полоса «независимых» пуштунских племен, включая районы укрепленных англичанами горных проходов (от Хайбарского до Боланского), являлась сферой интересов военной разведки Российской империи. Учитывая союзнические отношения с Великобританией, деятельность этой спецслужбы в Афганистане и Индии ограничивалась сбором военно-по- литической информации о ситуации в регионе и, таким образом, не наносила видимого ущерба интересам Британской империи.

Главной задачей Лосева было восстановить агентурное «освещение» стратегически важного региона. Но для этого ему необходимо было длительное время провести в тылу англичан, проехав сотни километров пути. Подобное «путешествие» было связано с огромным риском, так как контрразведывательный контроль в СЗПП был крайне жестким.

В. Лосев должен был осуществить разведывательную операцию в регионе Пешавар - Кветта - Кандагар. Одним словом, советская военная разведка расширяла сферу своей деятельности на южную часть зоны пуштунских племен, так как регион к северу от Пешавара являлся уже «освоенным» благодаря деятельности Памирского отряда.

В случае успеха миссии Лосева появилась бы возможность создать агентурную сеть, которая в будущем могла бы обеспечить сбор информации вдоль всей индо-афганской границы. Ради достижения такой важной цели можно было воспользоваться и «царским наследством» в виде опытных агентов в Се- веро-Западной Индии.

Подготовка к заброске Лосева в Индию велась одновременно разведорганами Туркфронта и коминтерновским «Советом пропаганды и действия народов Востока» в г. Баку. Это была обычная практика того времени, но официально в 1924 г. этого «Совета» не существовало. Реально бакинский орган КИ смог избежать участи Туркбюро и продолжал, строго соблюдая секретность, тайную деятельность в Азии.

В марте 1923 г. после длительной и тщательной подготовки к рискованной операции Лосев и его проводник Башли двинулись от поста «Русский» на Памире к Читралу3. Этот участок пути был преодолен быстро и скрытно. В отчете Лосева о его «турне» 1923 г. нет никакой информации об этом отрезке пути. Очевидно, что до Пешавара советские агенты использовали уже хорошо отлаженные каналы связи и явки.

Информация о встречах с агентурой и дальнейших действиях в докладной записке Лосева появляется лишь с момента их прибытия в административную столицу СЗПП г.

Здесь надо сказать несколько слов о личности Башли. Разумеется, этот человек прекрасно знал «независимую» полосу Британской Индии, включая отношения между племенами. Учитывая этот факт, а также то обстоятельство, что Башли вел В. Лосева от самого Памира, можно смело предположить, что этот советский агент был местным странствующим торговцем. Такая легенда позволяла ему проникать в самые труднодоступные горные районы, минуя английские кордоны. Она же спасала ему жизнь в районах боевых столкновений между приграничными племенами: на Востоке купцов грабят, но редко убивают.

Башли был незаменим для Лосева в тех местах, где европейцу нельзя было остаться незамеченным. Так, сразу же после Пешавара Башли исследовал обстановку в Хайбарском проходе, чтобы выяснить возможность установления нелегальной связи между Афганистаном и Индией. Его поездка доказала, что этот кратчайший путь в Индию надежно перекрыт англичанами, поэтому лучше его не использовать. В другой раз проводник Лосева заменил его в г. Кветте, где советский разведчик не мог появиться, помня горький урок своей прошлой поездки.

Из Пешавара Лосев поехал в г. Равалпинди, где находился штаб британских войск, а затем выехал в г. Лахор, где прожил более месяца. Этот город со

ветский резидент считал наиболее удобным местом для создания центральной резидентуры советской военной разведки в Северной Индии. В Панджабе «шефство» над Лосевым, видимо, взяли сикхи либо из партии «Гадр», либо из движения «Акали». Этим объясняется его длительное проживание в Лахоре, где он, судя по всему, имел надежное прикрытие.

В этом городе Лосев дождался Башли, который сообщил ему о своей удачной поездке в г. Кветту и г. Кандагар (Афганистан). Одновременно он доложил своему советскому руководителю о создании резидентур в городах Танке и Банну. Таким образом, задание было выполнено, и двум разведчикам можно было возвращаться домой.

Чтобы предупредить свое руководство о выполнении задания и возвращении назад, Лосев командировал Башли в г. Бомбей, откуда в Тегеран или Лондон ушла шифрованная телеграмма, но, скорее всего, по сложившейся практике Башли поместил условленное объявление в одну из центральных английских газет.

Возвращение в СССР оказалось для Лосева и его проводника гораздо труднее, чем путь через отроги Гиндукуша и британские посты в самом начале «путешествия». Причина была проста и весома: у Лосева закончились деньги. В Лахоре он не смог обменять чеки на наличные фунты стерлингов, поэтому значительную часть пути домой ему с Башли пришлось, нуждаясь в самом необходимом, пройти пешком. И все же Лосеву хватило сил и воли успешно завершить самую рискованную операцию в его карьере разведчика.

По итогам своего пребывания в Индии он составил докладную записку, в которой предложил территорию от Памира до Белуджистана разделить на 4 разведрайона: Афганский Вахан и прилегающий регион Северного Афганистана, согласно его рекомендациям, становились сферой работы представителя Разве- дупра, штаб-квартирой которого должен был стать пограничный пост «Русский» в Мургабской долине. Читрал и Кашмир. Советская разведка первоначально должна была «освоить» Читрал, а затем постепенно наладить агентурную сеть в Кашмире. Роль главного центра по сбору военной и политической информации в СЗПП и Панджабе Лосев отводил Пешавару. Районы Кветты и Кандагара объединялись в последнее четвертое «агентство». Советские резиденты в этих городах абсолютно независимо друг от друга «освещали» обстановку в Вазиристане и Белуджистане. Под их наблюдением в первую очередь находились стратегические горные проходы - Ко- хатский, Гомальский и Боланский.

Для сбора политической информации в Северо-Западной Индии Лосев предлагал использовать купцов, торговцев, а «военная линия» должна была добывать разведданные среди британских военнослужащих.

Видимо, советский разведчик был ограничен во времени при работе над своей докладной запиской: командование Туркфронта, скорее всего, срочно

требовало отчета о результатах успешно проведенной рискованной операции. В связи с этим Лосев в конце своего меморандума пообещал дополнительно подготовить «доклад о создании обширной системы автономных военных организаций среди племен Северо-Западной Индии и прилегающих к ней районов»4.

Правда, возможен и другой вариант развития событий. Разведслужба любой страны всегда стремится максимально сохранить свою деятельность в тайне. Это правило распространяется в первую очередь на успешные операции... В связи с этим о подвиге Лосева российский читатель мог бы не знать еще десятки лет, но несколько лет назад в Англии рассекретили часть архивных фондов Индийской политической разведки (ИПР), в которых оказалась докладная записка этого советского разведчика.

Как это случилось, остается лишь предполагать. Ясно одно, что британский агент имел доступ к материалам особой важности. Автор считает, что британский шпион действовал в коминтерновских структурах в г. Баку. Не случайно бумаги Лосева, документы о деятельности компартии Индии в «независимой» полосе и планах Коминтерна в этом районе и Афганистане оказались в одной архивной папке ИПР.

За годы работы в центральных российских архивах автор убедился в том, что советские спецслужбы крайне неохотно предоставляли свои документы КИ (и даже НКИД). Если же Разведупр или НКВД все же делали это, то их материалы редактировались таким образом, чтобы свести к минимуму возможность утечки информации. Подобная практика исключала передачу в Коминтерн данных об «источниках» и самостоятельных операциях военной разведки.

Доклад Лосева произвел переполох как в британских спецслужбах, так и других ведомствах Великобритании. Однако, несмотря на все усилия, английская разведка не смогла установить подлинный маршрут Лосева, его контакты, а также то, каким образом он вернулся назад на родину.

Разумеется, определенный ущерб деятельности советской агентуры в зоне пуштунских племен и Панджабе был нанесен. Автор не исключает возможности, что по горячим следам англичанам не удалось арестовать агентов Лосева и людей, которые ему помогали, но через определенное время часть из них была все же схвачена.

В 1925 г. английские спецслужбы вынуждены были признать крупный провал в своей работе. Его не удалось сразу же компенсировать, даже имея на руках полученный через агента доклад Лосева. Руководство британской разведки с тревогой было вынуждено констатировать, что советская военная разведка возобновила попытки использовать мятежные пуштунские племена в своих интересах.