Чудо и повседневность в реальности средневекового города27

И в этом городе Толедо сей ларец со святыми реликвиями, которые были в нем, оставался до того времени, как было угодно Господу Богу, чтобы за грехи христианского мира земля Испании была завоевана и покорена маврами во времена короля дона Родриго.

Тогда несколько добрых христиан, и епископов, и прелатов Испании бежали с этим святым ларцом с реликвиями и со святым паллиумом, который преславная наша госпожа Дева Мария дала указанному выше святому Ильдефонсо, епископу Толедо, и прибыли с ними в горы Астурии и поместили на верху одной горы, которая называется Святая гора, спрятав под большой скалой; и эта гора расположена в двух лигах от Овьедо.

И пребывали святые реликвии, спрятанные там, на этой Святой горе» пока не было угодно Господу Богу, чтобы земля была отвоевана христианским миром; и правил в королевстве Леон добрый король дон Альфонсо Целомудренный... И этот король дон Альфонсо Целомудренный, имея великое желание возвысить кафедральную церковь Святого Спасителя в Овьедо, которую он построил (и там были помещены реликвии, о которых шла речь выше. - О.В.), однажды после мессы повелел принести пред его очи много золота и драгоценных камней из тех, что у него были, и повелел сделать из них крест, самый красивый, какой только можно, дабы почтить указанную церковь.

Этот крест, содеянный чудесным образом, и реликварий с огромным количеством реликвий были источниками великой славы в раннее средневековье церкви Спасителя в Овьедо. По сути город и возник вокруг христианских святынь: около 801 г. здесь появился санктуарий святого Винсента, привлекавший христианское население севера полуострова, отрезанное от прежних центров пиреней- ской церкви - Севильи и Толедо. Постепенно вокруг него росло поселение, его часто навещали короли новой Астурийской династии. Уже Фруэла возвел здесь собор Спасителя; затем здесь же были совершены и захоронения королевских особ, что явилось дополнительным фактором привлечения внимания к городку. Альфонсо II приложил большие старания для его возвышения, сделав местом пребывания своего двора: при нем началось сооружение городских стен, при нем здесь была основана епископская кафедра, получившая город в качестве своего владения, при нем в кафедральный собор была доставлена большая часть реликвий, составивших славу Овьедо.

После периода некоторого упадка в X в. Овьедо расцветает при Фернандо I и Альфонсо VI, которые неоднократно припадали к его святыням и праху похороненных здесь предков. Но причина его подъема и известности не только и не столько в королевском благоволении. Они совпали - и были порождены ими - с такими взаимосвязанными явлениями, как движение за обновление церкви, оформление культа св. Иакова Комиостельского, усиление Реконкисты и активное использование "дороги франков". Результатом их взаимодействия стало распространение многочисленных легенд о святынях Овьедо в устной традиции, затем получившей письменное оформление и дошедшей в таком виде и до XV в., к которому относится и инвентарь реликвии, отрывок из которого был приведен выше.

Подобные инвентари появились в конце XI в. Овьедо вошел в "путеводители" по "дороге франков", стал знаменит своими чудесами. Слава города вышла за пределы округи. Английский участник похода крестоносцев, осады и захвата Лиссабона 1147 г. Осборн, рассказывая о приближении кораблей к побережью Пиренейского полуострова, отметил: "На следующий день мы... счастливо добрались в Испанию, в порт Святого Спасителя... Он на десять миль отстоит от города Овьедо, в котором находится церковь Св. Спасителя с реликвиями, самыми ценными во всей Испании"2.

Овьедо приобрел на полуострове репутацию второго после Сант-Яго де Компостела центра поклонения, куда ехали специально или заворачивали по пути в Компостелу. Дорога к Овьедо, через горные цепи и перевалы, была достаточно трудна, что также повышало ее притягательность для паломников как пути покаяния и подвига. Фактически в это время город живет за счет, или благодаря, паломничеству. Поток пилигримов вызвал к жизни, как и в других городах по "дороге франков", и ремесленное производство, и особые приюты для путешественников. То, что не только ежедневная жизнь города, но и его хозяйство были тесно связаны и зависели от паломников, т.е. участников и стремящихся обрести причастность к сакральному действу, достаточно понятно и может быть прослежено на примере не только Овьедо, но и других подобных городов.

Чудо было одной из форм, может быть, наиболее яркой и явной, контакта этих двух пространств, двух уровней - прорывом сакрального в повседневность. И в то же время чудотворная способность святыни церкви, города была, как известно, знаком их силы и значимости. Выше мьт привели описание чудесного создания Ангельского креста. Чудеса в Овьедо, естественно, случались и позже. Историю одного из них донесла до нас грамота 1415 г.4 И если само по себе чудо было достаточно "ординарным*' - обретение речи немым, - то восприятие его и сама грамота, его отразившая, весьма любопытны. Приведу текст документа полностью:

городе Овьедо, в пятницу, на третий день месяца мая, в год от Рождества спасителя нашего Иисуса Христа тысяча четыреста пятнадцатый, в присутствии меня, Иоанна Фернандиса, королевского нотария нашего сеньора благороднейшего короля дона Хуана в указанном городе; и меня, Альфонсо Диаса, каноника церкви Овьедо, апостолического нотария, и свидетелей, поименованных ниже, бывших в этот день в кафедральной церкви Святого Спасителя указанного города, после того как прозвонили к вечерне, в то время как на хорах пребывала коллегия указанной церкви, и пели молитву, в указанную церковь вошли вместе (доел, "одной компанией*'.

И мы, указанные нотарии, которые там были, начали выяснять, как его имя и откуда он и говорил ли он когда-нибудь. И указанный человек говорил и отвечал нам, что носит имя Доминго Иньиго, житель Кабаньяс, деревни, которая, как он говорит, находится под Те- руэлем. в королевстве Арагон, и что он был пастухом, который пас скот: и что с первого дня поста в этом году у него была отнята речь таким образом, что никогда с тех пор и до этих он не говорил и не мог говорить. И что он был вынужден во всех землях королевства Арагон искать знатоков, которые бы его исцелили от этой немоты, и что нигде не мог найти такого умельца, который бы смог его от этого исцелить, несмотря на то, что за это брались лекари Святого Отца. И что потом он испросил у брата Висенте в городе Сарагоса, где, как он сказал, тот был, чтобы тот исцелил его от этого; и что был с ним тринадцать дней ради этого. И что когда указанный брат Висенте увидел, что он не может говорить, он повелел ему идти в паломничество к указанной церкви Святого Спасителя и носить ради покаяния на шее железное кольцо, чтобы добрые люди, видя это, давали ему милостыню из любви к Богу. И что он повелел ему, чтобы за три дневных перехода до того, как прибыть в указанную церковь, он шел босым и чтобы постился три дня; и, сделав так, пусть вверит себя Спасителю мира, чтобы он исцелил его в указанной церкви Святого Спасителя, где он будет, или в церкви Святого Иакова в Галисии.

И все они поклялись на кресте, которого касались правыми руками; и сказали указанные Франсиско и Лоренсо, что шли с ним пятнадцать дней, а указанные Иоанн и Иакоб три дня, и никогда не

21. Варьяш U.11.

видели и не слышали, чтобы он говорил. И что поскольку он не говорил по дороге и не мог просить ни пищу, ни что-либо другое для своего пропитания, они делились с ним той милостью, какую давал им Бог на указанной дороге, и вели его до указанного города.

И те из указанной коллегии, кто там был, увидев, что Бог сотворил там столь великое чудо с указанным Доминго, велели звонить в колокола указанной церкви и потом устроили процессию, вознеся множество благодарностей Богу за благо и милость, которые он содеял в указанной церкви указанному Доминго.

И говорили, что просят и молят, и просили и молили нас, указанных нотариев, чтобы мы дали им свидетельство, подписанное нашими подписями, обо всем этом, как оно произошло, и чтобы в указанной церкви это было записано и обнародовано и удостоверено, дабы верили в то, что это видели и слышали.

Свидетели, которые присутствовали при этом: Альвар Фернандис, бакалавр, и Перо Гутерис де Вильегас, и Фернанд Перес, и Иоан Мансо, и Гонсало Фернандис и Фернанд Гонсалес Моран, и Монин Гарсиа, и Иоан Альфонсо из Совета и Мартин Иоан, сотрапезники указанной церкви; и Андрее Перес, регент указанной церкви; и Фернанд Перес и Иоан Рувио и Гонсало Родригес де Арройо, клирики; и Перо Гонсалес, капеллан Лугонес и Гонсало Фернандис де Маринес; и Николас Фернандис и Альфонсо Фернандис его брат, золотых дел мастера; и Иоанн Альварес де Правиа и Перо Фернандо де Пилонья, и Альфонсо Мартинес, плотник, жители этого города, и другие.

И я, указанный Иоанн Фернандис, королевский нотарий, указанный выше, присутствовал при этом, описанном выше, вместе с указанным Альфонсо Диасом, каноником и нотарием, и выше указанными свидетелями, по просьбе и настоянию указанной коллегии указанной церкви написал это свидетельство и поставил здесь свою подпись, свидетельствуя истину, и она такова [подпись], Иоанн Фернандис, нотарий".

Я намеренно сохранила стиль документа, чтобы подчеркнуть его сугубый канцеляризм. Он проявляется, кстати, и в предельной точности формулировок и описаний, например, "не говорил и не мог говорить", в употреблении термина jornada - "день, дневной переход", а не "dia" - просто '"день"; обращает на себя внимание подробность и внимательность почти физиологического описания момента снисхождения благодати на немого - и это понятно, он должен был быть отмечен явлениями необычными. Документ точно следует за событийной канвой, не называя имени немого до тех пор, пока он не заговорил и сам не сказал, как его величать. С одной стороны, это также служит "'гарантией" точности изображения, описания чудесного события, с другой - невольно создает некий драматический эффект перехода, превращения безымянного некто в избранника Господа. Тщательное соблюдение формы документа и соответственно отраженной в нем процедуры (клятва на кресте, свидетельские показания спутников, нотариальная запись, свидетельские подписи) акцентирует восприятие чудесного исцеления как юридического казуса. Особенно характерно заявление о необходимости фиксации такого рода данных о чуде для того, чтобы в него верили.

С другой стороны, такая же точность в мелочах присуща и рекомендациям, которые должен был выполнить немой по дороге к Овьедо, чтобы обрести речь. Но если в первом случае она обязана юридической природе документа, то во втором - это, скорее, легко узнаваемый формализм ритуала (пост, босоногость, клятва на кресте правыми руками).

Пронизанность повседневной средневековой жизни ритуалом, ритуальным сознанием вообще, и особая в этом смысле судьба Овьедо на протяжении семи веков сделали чудо 1415 г. важным, но "нормальным" событием. Достаточно сопоставить грамоту славного нотария Иоанна Фернандиса с описанием чуда Ангельского креста. Чудо с немым осмысляется в совершенно иных образах и словах, в категориях повседневности, как частный случай сакрального слоя жизни города.

В свою очередь, Овьедо и сам представляет собой частный случай, один из вариантов городской и - шире - средневековой жизни, в котором лишь более, чем обычно, акцентирован этот слой существования человека. И в этом смысле чудо настолько же элемент мира повседневного, как и мира сверхъестественного.