Положения, выносимые на защиту

определению концепта «религиозный плюрализм» вносят неопределенность в очерчивание предметно-объектного поля его познания и нуждаются в уточнении с учетом современных реалий: во-первых, возросшей

неопределенности критериев религии и размывания идентификационных границ религиозных акторов как следствие трансформации религиозного разнообразия; во-вторых, снижения релевантности позитивно-нормативных коннотаций концепта в то время, когда конфликты с участием религиозного фактора в большей степени, чем консенсус доминирует в повестке дня, и приверженность политике «равного уважения» или «равных возможностей» на практике становится все менее реалистичной как следствие неизбежного роста религиозного разнообразия и образования суперразнообразных локальных социальных контекстов.

отображение современного религиозного пейзажа требует расширения границ понимания того, что считается религией, а с аналитической точки зрения следует отделить эмпирическое разнообразие от нормативных понятий плюрализма. В рамках социологического анализа «современный религиозный плюрализм» следует использовать как описательный, а не нормативный концепт. Религиозное разнообразие в нашем понимании - это эмпирическая основа для измерения и анализа религиозного плюрализма.

1. Раскрытие и объяснение паттернов современного религиозного плюрализма во всем их многообразии предполагает применения плюралистического подхода - опоры на комплекс взаимодополняющих теорий. Доминирующий дискурс социологии религии репрезентирует три направления теоретических школ - функционализм, когнитивизм и критическую теорию, а также теорию «религиозной экономики», «заместительной религии» и теоретические подходы, раскрывающие связь религии и глобализации. Все они высвечивают различные доминаты современного религиозного плюрализма, позволяющие в комплексе выстроить модель анализа через призму понимания того, что религиозный плюрализм в условиях современного общества предрасположен к множественности как с точки зрения структурной сложности, так и наличия признаков «традиционного» и «современного»; основан на приватизации религиозных практик и развитии религиозных рынков в условиях расширения религиозных свобод; инициирует риски для всего религиозного комплекса; характеризуется контрастирующими каналами легитимации.

2.

гетерогенности в пределах общества на трех последовательных и определенным образом взаимосвязанных уровнях: индивидуальном,

организационном и социальном. «Настройка» всех этих аспектов разнообразия варьируется от страны к стране в соответствии с религиозной историей, религиозным составом и иными социальными факторами, а также ракурсами анализа - локальным или глобальным. Поэтому нет и не может быть универсального образа современного религиозного плюрализма, есть множество контекстно и пространственно обусловленных плюрализмов, отражающих специфику религиозного разнообразия и связанных с ним процессов и феноменов на разных уровнях социальности. Современный религиозный плюрализм определен как сосуществование в рамках одного локального сообщества или глобального общества разнообразия религиозных форм, практик, процессов, видов религиозностей, а также мировоззрений и диспозиций по отношению к религиозному разнообразию, проявляющих себя различным образом на разных, определенным образом взаимосвязанных уровнях социальности (макро-, мезо- и микро-).

3. Доминирующим трендом в эру глобализации является плюрализация религии в ее глокальных проекциях. Показана амбивалентная роль религии в процессе глобализации: она может быть одним из источников/инициатором глобализации, ее компонентом и «пострадавшей» стороной, что, соответственно, предполагает множество видов взаимодействия с культурной, идеологической, политической, и

экономической средами. Все это задает нелинейные траектории религиозных изменений и объясняет доминирование трендов популяризации религии, ее коммерциализации, критического дублирования религиозных и культурных сфер, активизации ривайвелистской религии, сопряженной часто с проявлениями фундаментализма, а также роста новых форм духовности и неопределенности/синкретичности современных религиозных

идентичностей.

4. Современная глоболокальная мозаика религий находится в движении, что задает нелинейную динамику разнообразия религиозных идей и акторов, имеющих различный уровень влияния на глобальном и локальных уровнях.

5. Рефлексией религии на глобализацию является деноминализация и гибридизация. Феномен «южного» христианства является типичным примером: образования в условиях особой специфики социальной среды развивающихся стран новой религии (новой религиозной культуры) - гибрида теологии и практик глобальных религий (пятидесятничества и католицизма) и духовной терапии. Модель «южной церкви», теологически опирающаяся на консервативные традиции времен раннего христианства, с одной стороны, играет функциональную роль в процессах модернизации развивающихся стран, а с другой - предлагает альтернативный либеральной западной культуре сценарий жизни. Раскрываемая в феномене «южного» христианства ценность принадлежности к религиозному сообществу как убежищу, предоставляющему ресурсы для выживания и улучшения жизни, показывает, что в значительной части современного мира религиозная институциональность остается сильной и привлекательной. «Южная» модель христианства является вызовом для западного христианского мира: ее глобальное распространение, глубокие культурные отличия наряду с возрастающими тенденциями распространения неконвертируемой «южной» системы мышления в страны Запада, создают условия для роста конкуренции и конфликтов как внутри христианства, так и в более широких социальных контекстах.

6.

7. Теория «религиозной экономики» задает продуктивный вектор анализа религиозного плюрализма и предоставляет методологически эффективный инструментарий для анализа поведения религиозных акторов в условиях разнообразия религиозных рынков. Концепции «религиозной экономики», «религиозных ниш» и «затрат» как методологическое основание анализа религиозного плюрализма формируют новое понимание природы множественности плюрализмов и вариативности практик религиозных акторов, роли культуры и социоструктурных изменений не только в ракурсе внешней по отношению к религиозной организации среды, но и внутренней, в том числе в отношении объяснения феноменов предельных «объемов» религии, устойчивости существования консервативных церквей в условиях роста разнообразия, понимания процесса самоограничения секуляризации.

8. Правовые и культурные ответы на вызовы религиозного разнообразия меняются от страны к стране.

9. В условиях фрагментированности и индивидуализированности социума ключевой ценностью и предметом потребительского спроса на

религиозных рынках становится принадлежность к сообществу (официально декларируемое или символичное), которое может быть или не быть организационно оформлено. В этих условиях «религиозное сообщество» выступает как агент продвижения определенной идеологии (в том числе гуманистических идей сохранения окружающей среды, борьбы с бедностью и проч.), фактор риска, гарант стабильности определенной системы ценностей и предоставления «компенсаторных» услуг обществу. Поэтому методологически концепт «религиозное сообщество» следует раскрывать через призму процесса, функций, расположения и набора отношений, а также затрат/цены принадлежности и вознаграждений, получаемых от факта принадлежности.

10. Европейская религиозная ситуация не может восприниматься в качестве глобального прототипа секуляризации - это особый регион. Современная европейская модель религиозной плюрализации характеризуется: сдвигом от понимания религии как варианта обязательства в сторону большего акцента на потребление и личный выбор, но в параметрах исторического прошлого, что задает специфические траектории религиозных изменений в различных европейских странах, в том числе особые условия формирования религиозных рынков.

11. Осуществлено переосмысление концепта «секуляризация»: во- первых, такие традиционные параметры секуляризации как структурная дифференциация, снижение уровней религиозной активности, утрата контроля традиционных религиозных институтов над индивидуальными формами веры, практиками и моральными принципами людей не свидетельствуют о закате религии как таковой; во-вторых, наряду с тем, что эффекты структурной дифференциации нелинейны (как в Европе и США), они все более связаны с текущим социальным контекстом (как в развивающихся и постсоциалистических странах); в-третьих, диспозиции по отношению к религии на индивидуальном и социетальном уровнях становятся все более разнообразными. Поэтому в качестве валидного индикатора современной секуляризации предложен параметр индивидуальной и социетальной компартментализации, проявляющий степень мировоззренческой, практической на повседневном уровне и институциональной изолированности от религии, что позволяет доказать, что несмотря на явные индикаторы жизненной силы религии, рост ее публичной значимости, секуляризация является частью текущего цикла развития большинства стран мира и характеризует одну из траекторий современного религиозного плюрализма.

12. Многоконфессиональность России и реформы конца прошлого столетия способствовали формированию противоречивых процессов в религиозной сфере. Сформировался плюралистичный религиозный рынок - наряду с ростом количества традиционных организаций в поле конкуренции вошли новые для российской культуры конфессии и образования; значительно вырос уровень религиозной самоидентификации россиян, прежде всего ориентированной на православие. Однако на рубеже веков динамика религиозности достигла точки насыщения; число активно практикующих православных верующих контрастирует с другими религиозными группами и остается незначительным; общественное сознание остается светским и россияне не готовы рассматривать религиозную традицию как консолидирующую общество идею. На этом фоне религия, прежде всего православие, играет заметную роль в российской политике, а также в национальном возрождении и формировании идентичности. Это соотношение политического и социального в манифестации значимой роли и места религии в российском обществе, тем не менее, не отрицает того, что даже, если публичное пространство отчасти ресакрализировано, российское общество остается секулярным, наследие атеизма и секуляризма прошлого сохраняет свое влияние на мировоззрение и повседневный социальный мир россиян. Дальнейшая консолидация религиозных и политических элит как средства легитимации власти, будет усиливать обратный сакрализации и консолидации эффект - большую индивидуализацию религиозности, а также приводить к культурным противоречиям и конфликтам, протестным реакциям в ответ на стремление ограничить религиозный плюрализм.

13. Предложен методологический инструментарий измерения степени жизнеспособности религии, учитывающий критическое смещение его индикаторов, в том числе прочности религиозных организаций, на индивидуальный уровень. Феномен «нового» индивидуализма, проявляющийся в разнообразии, синкретизме и «перекрытиях» индивидуальной «принадлежности», позволил переосмыслить концепт «религиозность», исключив из него параметр «членства», который приобрел статус «зомби-категории» (У. Бек) в настоящее время и сохраняет востребованность в контексте обсуждения проблем разнообразия, но не показателей жизнеспособности религии.