3.3. Факторы регулирования контекстов религиозного плюрализма: анализ современных трендов

Установление корреляции между степенью регулирования

религиозного рынка и плюрализмом является одним из базовых принципов теории «религиозной экономики». Исследование этого вопроса с разных ракурсов пронизывает все теоретические выводы парадигмы.

исследовались факторы, создающие дисбаланс между религиозным предложением и спросом (религиозной активностью индивидуальных акторов) и, тем самым, ограничивающие развитие религиозного рынка. Здесь мы сведем вместе методологически продуктивные положения теории «религиозной экономики», которые позволяют ответить на вопрос: какие факторы влияют на религиозный плюрализм, способствуют или сдерживают его рост, и какие современные тенденции характеризуют контексты религиозной плюральности?

При анализе динамики религиозного разнообразия следует учитывать, прежде всего, внешние факторы, по отношению к религиозным организациям.

Во-первых, правительства или другие институциональные ограничения или сдерживающие меры могут помешать развиваться определенным группам или вообще начать действовать. Это создает определенные разрывы между спросом и предложением, что сказывается на активности религиозных акторов, характере религиозного разнообразия. Финке и Шайтл приводят многочисленные исторические примеры, когда в результате снятия правительственных ограничений наблюдался резкий всплеск количества религиозных групп (спектра деноминаций). Так, например, в Японии период после Второй мировой войны был назван «час пик богов», когда новые религии росли как «грибы после дождя»^[379]. В тот период были отменены все законы, контролировавшие религии, в том числе запрещавшие религию синто. В результате, предоставление беспрецедентных религиозных свобод привело к немедленному росту предложения. На Тайване принятие в 1989 году закона «О гражданских организациях», предоставившего всем религиям право на существование, привело к росту за короткий период числа религиозных групп (деноминаций) в 12 раз: с 83 в 1990 г.

В обществах по всему миру сегодня, существуют четыре основных степени государственного регулирования. Самая высокая, первая степень, когда религия запрещена полностью. Это действительно произошло в истории человечества, но только в двух случаях и ненадолго. Полный запрет на религию был заявлен в Китае, что продолжалось в течение 13 лет (1966­1979), и в Албании в середине 1960-х годов^[381]. Вторая степень - религиозная монополия, когда только одна религия охраняется государством. Примеров обществ с этим типом государственно-религиозных отношений было множество в прошлом, но и в настоящее время некоторых частях мира монополии сохраняются. Третья степень характерна для обществ, в которых государство поддерживает практику нескольких выбранных религий - это олигополия. Правительство может объявить о политике религиозной свободы, или, по крайней мере, религиозной терпимости, но продолжить предоставлять специальные привилегии и финансовую помощь традиционной монополистической религии или нескольким выбранным религиям. В этом случае полное развитие плюрализма может быть искажено и отсрочено. Например, учитывая практически монопольное положение церкви Швеции и ее устойчивое финансовое положение (хорошее финансирование со стороны государства), многие жители пользуются услугами церкви лишь по особым случаям, без обязательств регулярного характера^[382]. Количественно, олигополия позволяет множественное число религий, в отличие от одиночного вероисповедания монополии. Качественно, однако, монополия и олигополия во многом аналогичны друг другу. Оба должны поддерживаться государством через политическую власть. Когда власть государства используется, чтобы поддержать одну или несколько религий, это неизбежно приводит к политическим ограничениям и преследованиям последователей других религий, религиозным конфликтам, или даже религиозным войнам.

Наконец, четвертая степень характерна для обществ, где религиозная множественность не ограничена, отсутствуют преференции для конкретных религий и все рассматриваются как равные, что гарантировано законом, тип отношений государственно-религиозных отношений называется плюралистичным. В данном типе отношений, в отличие от религиозной монополии или олигополии, правящая власть остается вне конкуренции между религиями. Но в понимании этого типа отношений есть определенные тонкие места, создающие некоторую путаницу. Одним из источников проблемы понимания является то, что якобы плюралистичная модель отношений не предполагает никакого регулирования. На самом деле, государство может полностью выйти из конкуренции между религиями, не «вставляя» себя в качестве конкурента, как было, например, на территории всего Социалистического блока. Тем не менее, религиозный рынок, как и другие виды рынков, требуют правил для поддержания порядка или обеспечения упорядоченной конкуренции. Следовательно, государство как орган, ответственный за общественный порядок, может регулировать пути и средства религиозной конкуренции. В плюралистической договоренности, религиозный рынок открыт для всех желающих, и любая религия может вступить в борьбу, и конкурировать на равных основаниях. Власть государства может быть использована для того, чтобы гарантировать свободное функционирование религиозных организаций, но не для запрета какой-либо религии или смены религиозных предпочтений.

Вместе с тем, плюралистическая модель не означает, что государство не имеет ничего общего с религией, или, что религиозная рынок является нерегулируемым. Современное общество стало настолько сложным, что социальный порядок должен поддерживаться правилами, в частности на основе верховенства права.

Исследования показывают, что из 196 стран мира в настоящее время, около 20% - плюралистические и 22% - монополистические. Остальные - олигополистические.^{[383] [384]} Таким образом, преобладающим типом церковно­государственных отношений в мире сегодня являются ни монополии, ни плюрализм, а олигополии.

Во-вторых, следует принимать во внимание фактор затрат на запуск новых религиозных организаций, которые нелинейны и зависят от степени регулирования религиозной экономики - то уменьшаются, в результате отмены регулирования или снижения степени давления/принуждения со стороны государства «от имени монопольной фирмы», то увеличиваются снова, поскольку развитый плюрализм производит переполненный рынок эффективных и успешных фирм . Старк и Ианнакконе объясняют, что когда они говорят о затратах, то имеют в виду человеческие ресурсы, которые вкладываются в организацию и развитие организации до тех пор, пока она не станет «самоподдерживающейся». Есть два довольно независимых источника препятствий для запуска, связанные с ресурсами, которые должны преодолеть новые религиозные фирмы - это репрессии и конкуренция. Когда ученые говорят о новых религиозных фирмах, то имеют в виду не только умножение уже существующих, но и широкий спектр организованных форм, предлагающих абсолютно новое для конкретной среды религиозное содержание. По словам Старка и Ианнакконе, «когда государство ищет и наказывает еретиков, это очень дорогостоящее занятие, конкурирование с официальной церковью.

государственного и религиозного контроля продолжается и увеличивается число конкурентов, успешный вход становится более трудным и менее прибыльным. Действительно, в такой ситуации некоторые новые фирмы войдут в экономику только посредством процесса формирования секты, и новые секты будут иметь успех только в том случае, если пыл некоторых солидных фирм окажется подорванным, и тем самым освободится место на

71

рынке» .

В-третьих, культурная инерция (традиция) может задержать принятие новых фирм как нормальное и законное явление. Стигмы, «прикрепленные» к конкурентам старой монопольной веры, могут надолго «задержаться» в общественном сознании. Например, Свидетели Иеговы получили правовой статус в Италии через ряд министерских декретов в конце 1970-х, однако иеговисты продолжают быть случайными жертвами насилия толпы . В России все еще широко распространены в обществе антисектантские фобии, начало которым было положено в советский период. По мнению экспертов, этот фактор в значительной степени влияет на то, что протестантизм в России живет в некоем параллельном мире. Общество недооценивает потенциал протестантов, отмахивается от них, СМИ неинтересны дискуссии вокруг протестантизма^{[385] [386] [387]}.

Развитие плюрализма может быть «отложено» после снятия государственного и монопольного религиозного регулирования, поскольку образование новых фирм - филиалов внешних религиозных организаций, и их успех зависят от развития социальных связей между миссионерами и местными жителями, что требует определенного времени. Например, американские евангелистские протестантские миссионеры были активны в Латинской Америке в течение многих десятилетий, но рост сторонников евангелизма и религиозных организаций был чрезвычайно медленным до окончания Второй мировой войны. Лишь к середине прошлого столетия усилия миссионерской работы стали приносить свои плоды, что к настоящему времени воплотилось в форме мощного самостоятельного направления в христианстве.

В-четвертых, могут иметь место значительные трансформации в численности и составе населения, вызванные иммиграцией, миграцией, общем росте населения. Это может привести к умножению спектра социальных групп населения - неэквивалентно существующему разнообразию религиозных групп в регионе. Однако с течением времени баланс может быть достигнут при условии наличия свободы религиозного выбора, т.е. отсутствия ограничений.

В заключение имеет смысл более подробно представить выводы авторов теории «религиозной экономики» относительно исследования вопроса о монополизации религиозных экономик и влиянии этого феномена на религиозное разнообразие и общество в целом. Актуализирован этот вопрос тем, что в настоящее время в глобальном масштабе обозначились две траектории религиозных изменений, являющиеся знаковыми. С одной стороны, происходит рост разнообразия свободных форм выражения религиозных предпочтений, а с другой - заметное ограничение свободы функционирования религиозных рынков в ряде стран.

Итак, согласно выводам Р. Финке и его коллег:

• чем в большей степени религиозная экономика не регулируется, тем в большей степени она будет плюралистична. Так как религиозный рынок состоит из множества сегментов и ниш, ориентированных на конкретные потребности, ни одна единственная религиозная фирма не может удовлетворить всех ниш. Религиозные ниши будут существовать в строгом соответствии с преференциями относительно каждого из аспектов религии. Таким образом, ни одна религиозная организация не может достичь монополии посредством волюнтаристского действия - религиозные монополии образуются и существуют только лишь как результат принуждения и давления. Следуя этой логике, становится ясно, что религиозные экономики не могут быть полностью монополизированы^[389].

• Религиозные фирмы, достигшие определенного уровня монополии, будут стремиться прилагать усилия в отношении оказания влияния на все другие институты и, таким образом, общество будет «сакрализироваться». Сакрализация означает, что сложатся незначительные различия между религиозными и секулярными институтами, и что первостепенные аспекты жизни, начиная семьей и заканчивая политикой, будут пронизаны религиозными символами и ритуалами. Причем для религиозных монополий присуща тесная связь между религиозными и политическими элитами, т.к. без поддержки этих связей религиозные монополии не могут существовать. Сакрализация политической сферы является базовым условием, располагая которым религиозная фирма имеет возможность оказывать влияние на конкурентов через государство.

Сакрализация - это довольно знакомое явление, которое проявляется во множестве форм. Например, в религиозных церемониях освящения офисов, домов, когда священники благословляют общественные или политические события или церемонии, или непосредственно являются заметными их участниками. Кроме того, в таких условиях государственное или политическое руководство часто само будет иметь отчетливо религиозный оттенок или его публично демонстрировать. По утверждению Старка и Ианнакконе, «тесная связь между религией и политикой известна: религиозные элиты часто ратифицировали требования политических элит, что у их власти есть божественная санкция. Сакрализация политической сферы - это фунт стерлингов про quo, с помощью которого особая религиозная фирма привлекает государство (его полномочия принуждать) против конкурирующих фирм»^{[390] [391] [392]}.

• Инверсия сакрализации, которой подвергается религиозная монополия - это десакрализация, которая происходит, когда монополии теряют возможность регулировать экономику . Далее, в отдельной части работы, на примере Европы, мы более подробно рассмотрим следствия феномена десакрализиции. Пока лишь кратко отметим, что по утверждению Старка и Ианнакконе, многие ученые по ошибке интерпретируют десакрализацию как секуляризацию, таким образом связывая снижение влияния бывшей монополистической фирмы со снижением религиозного влияния в целом .

• Там, где есть плюрализм религиозных фирм, ни одна из них не является

достаточно мощным проводником сакрализации, даже коалиция

соревнующихся между собой религий, основные постулаты которых поддерживаются большинством. Однако такую роль, возможно, могла бы играть «гражданская религия», но она не является ресурсом сакрализации. В то же время следует понимать, что сильная «гражданская религия» не является симптомом ослабления религии^{[393] [394]}.

• Даже там, где конкуренция ограничена, религиозные фирмы могут добиваться высокого уровня участия (количества сторонников), но до той

степени, пока религиозная фирма не становится «машиной», генерирующей

80

социальные конфликты .