Проблемы и перспективы изучения социокультурной микродинамики средствами социологии
Внимание социологов культуры к микроуровню социальной реальности, ее культурному измерению можно считать определенным продвижением в рамках этой науки по сравнению с устоявшимися взглядами. Дело в том, что в сложившихся ранее теоретических моделях общественные изменения представляются в самом общем виде. Предполагается, что они реализуются в контексте «общества в целом», а их содержание сводится к «общественному развитию» на макросоциальном уровне. Однако сегодня этого недостаточно. Происходящая в настоящее время смена социальнонаучных парадигм открывает новые возможности, связанные с уточнением форм и содержания разнородных процессов социального взаимодействия, реализующихся в социокультурном пространстве и обусловливающих его дифференциацию, выявлением их закономерностей и перейти к уровню анализа социокультурной микродинамики. Смена эпистемологических моделей в науках об обществе и культуре обусловлена кумуляцией неосвоенных изменений, которые произошли в современном мире. Об этом свидетельствуют расхождения между наличным и социально необходимым качеством знания, существующие в социологии культуры. Все более очевидным становится несоответствие или недостаточность эвристического потенциала существующих здесь теорий для интерпретации и объяснения новых социальных фактов. Такое расхождение означает необходимость пересмотра исходных социальнонаучных оснований, обусловливающего изменение точки зрения на предметную область изучения. В данном случае на формы и содержание социокультурных процессов, обусловленных разнородными реакциями на глобализацию, многомерностью информационных потоков, экологическими проблемами, массовым снижением уровня культурной компетентности и т. п. и влияющих в массовом масштабе на образ жизни людей, на их повседневное существование. Для методологического уровня сегодня характерна ограниченность возможностей применяемых в социологии методов сбора и анализа такого рода данных. Ряд проблем, теоретически осмысленных сегодня как микросоциальные, оказывается значительно сложнее и тоньше, чем возможности их изучения, предлагаемые на уровне социологии культуры. Соответственно расхождение между фактами, теориями и методами предполагает пересмотр эпистемологических оснований решения таких проблем, что означает изменение точки зрения на то, какой материал следует отбирать для изучения и как его анализировать. Что касается прикладного уровня, то здесь обнаруживается несоответствие между формализованными, упрощенными представлениями, прогнозами и рекомендациями консультантов, с одной стороны, и значительно большей сложностью социокультурных ситуаций, с которыми им приходится иметь дело в реальности — с другой. Работа в области социальной инженерии, социокультурного программирования и проектирования до сих пор не имеет серьезных теоретических оснований. Следовательно, речь идет о необходимости формирования более утонченной и культурно-содержательной, чем теперь, модели построения прикладных разработок, сохраняющей преимущества их теоретических обоснований и интерпретаций полученных результатов и в то же время учитывающей особенности отдельных случаев. Примерно с середины 1990-х гг. стало очевидным, что рефлексия к основаниям социальных наук, происходившая в предыдущие десятилетия, принесла позитивные результаты и привела к началу формирования новой познавательной парадигмы. Разумеется, пока еще преждевременно говорить о ее достаточной завершенности. Но уже сейчас можно выделить те из ее принципов, которые все более детерминируют современное направление изучения человека и его жизненного мира, в том числе в рамках социологии культуры. —Конструктивность: любая единица анализа и наблюдения трактуется не как «естественно» существующая самотождествен- ная целостность, но как сконструированная применительно к исследовательской ситуации. —Проблемность: построение таких единиц обусловлено направленностью на решение определенной проблемы, имеющей теоретическую или прикладную значимость. —Относительность: единицы социокультурного анализа рассматриваются не как самодовлеющие объекты, а как формирующиеся и модифицирующиеся в соотношении с другими динамическими единицами, в совокупности составляющими ее окружение или среду. —Реляционизм: исследовательский акцент переносится с изучения свойств «реальных объектов» на анализ связей, отношений человека с окружением. —Микродинамика: изучаются социокультурные процессы, их формы и динамические механизмы во временных пределах, соизмеримых с индивидуальным жизненным циклом. —Антропность: необходимость исходить из антропологических оснований социально-научного познания и обусловленных ими познавательных возможностей и ограничений. Этот, пока еще неполный набор позиций, характерный для новой социологии культуры, свидетельствует о возможности преодоления жесткого детерминизма классической парадигмы и полного релятивизма радикальной постмодернистской познавательной позиции. Его использование при изучении социокультурной микродинамики открывает дополнительные возможности для понимания того, как люди в процессах взаимодействий и коммуникаций поддерживают и меняют свой жизненный мир. На теоретическом уровне акцент на этой предметной области позволяет совершить логический переход от межличностного пространства обыденной жизни к институциональному и от исторического к микровременному анализу соответствующих процессов. Таким образом, используется принцип дополнительности в структурнофункциональной и динамической трактовке изучаемых процессов. В области методологии антропный принцип в изучении социокультурной микродинамики позволяет обоснованно переносить в социологическую исследовательскую модель теоретические находки из антропологии и комбинировать их применительно к решению сформулированных проблем и задач. Конструктивный принцип позволяет в пределах антропно трактуемых пространства и времени определять ситуации и процессы взаимодействий и коммуникаций и оценивать их вероятные последствия для более широкого социокультурного пространства. Представленные в этой книге проблемы и направления их решения построены на совокупности взаимосвязанных фундаментальных положений, принятых и утвердившихся в ряде дополняющих друт друга теоретических систем и определяющих исходные допущения о возможностях людей поддерживать и изменять социокультурную реальность. Их можно разделить на три основных группы в соответствии с ответами на следующие вопросы: —каковы возможности людей в отношениях с окружением. В этом случае имеются в виду представления о человеке, о тех его врожденных свойствах, которые следует принимать во внимание, чтобы изучение динамики социокультурных процессов стало возможным и целесообразным; —в какой среде это происходит. Ответ на этот вопрос подразумевает упорядоченное представление о тех фундаментальных измерениях окружения людей, которые обеспечивают их совместное существование; —что происходит. При этом определяются формы и содержание социальных взаимодействий, культурных коммуникаций, а также элементов жизненной среды, которые необходимы для полноценного участия в социальной жизни. В рамках современной антропологии общепринятым является допущение о единстве человечества как вида. Его следствием становится положение о наличии антропологических универсалий, т. е. общих для всех людей характеристик, определяющих их фундаментальные отношения с окружением. Свойства, способности осваивать внешний мир, адаптироваться в нем относятся к таким универсальным характеристикам, принимаемым в качестве предпосылок, на которых выстраивается особое жизненное пространство. Принято считать, что социальные и культурные знания и навыки не являются врожденными, но приобретаются и реализуются людьми на этих основах в процессах взаимодействий и коммуникаций. Человек рассматривается как социальное существо, способное к результативной активности. Соответственно люди осваивают окружение и строят пространство своего существования не индивидуально, но совместно на основании фундаментальных связей с ним. Их формы и содержание обусловлены необходимостью удовлетворять потребности и реализовать интенции в процессах формирования, поддержания и изменения социальных и культурных целостностей. Это предполагает изучение процессов интеракций и их последствий в локусах их порождения, распространения и угасания. Продукты совместной активности составляют искусственное, т. е. неприродное, окружение людей, которые упорядочивают его по различным, значимым для них основаниям (полезность, удобство, доступность, экономия усилий и пр.). Совокупность этих порядков можно считать социокультурным пространством существования людей, а формы реализующихся здесь процессов определяют характер, социального и культурного времени. Каждое поколение осваивает их как исходную, естественную данность. В рамках постмодерна обосновывается, что социокультурное пространство и время неоднородны. Их внутренние формы определяются постоянным набором измерений, которые даже в постмодернистских построениях оказываются антропологическими универсалиями. Они детерминированы как процессами, происходящими в независимом от восприятия человека природном мире, так и воспроизводящимися сетями социальных взаимодействий и коммуникаций. Эти порядки задают формы социального пространства и времени. Далее, их характеристики определяются свойствами, создаваемых людьми, но не тождественных им искусственных объектов, имеющих физическое измерение. Будучи определенным образом упорядоченными в процессах социального взаимодействия, они образуют предметно-культурные пространственные и временные порядки. Наконец, распределение процессов совместной активности людей обусловлено внутренними характеристиками символических объектов, порождаемых людьми, но имеющих соб ственные закономерности существования. Они задают культурносимволические формы социокультурных пространства и времени. Согласно позиции релятивизма процессы, реализуемые в этих пределах, и трансформации самих образующих их устойчивых конфигураций социального взаимодействия и коммуникации могут порождаться различными факторами. Это могут быть внешние природные или социальные стимулы, значимые для социокультурной единицы, или внутренние для нее сдвиги в интересах, отношениях, определении ситуации, специфичные для составляющих ее людей. Они связываются также со сменой символического смысла происходящего. Наконец, причинами изменений могут быть факторы реактивной природы — обмен действиями и информацией, предполагающий соотнесенность пространственных и временных характеристик системы с другими, составляющими ее актуальное окружение. Эта проблемная область значима для становления социологии культуры, но пока почти не изучена. Философское допущение о двойственной природе человеческого существования, в какой бы форме оно ни выражалось: материя — дух, реальное — идеальное, актуальное — виртуальное и т. п. — подчеркивает различие в характере оперирования физическими и символическими артефактами, а также рефлексивное, символически зафиксированное отношение к такому различению. Соответственно такая двойная экспозиция отношений человека с окружением и позволила аналитически разделить социокультурное пространство на два взаимопересекаюгцихся уровня — социальный и культурный. Как было показано, социальное пространство определяется формами и структурами связей между людьми, образуемыми ими в процессах совместной жизни для организации необходимых взаимодействий. Его внутренняя форма имеет символическое выражение и определяется упорядоченным характером интеракций в устойчивых и повторяющихся адаптационно значимых ситуациях, с одной стороны, и соответствующими практиками — с другой. Культурное пространство определяется коммуникативной активностью, сопровождающей процессы социального взаимодействия. Оно структурируется с помощью организации определенных классов вещей, технологий, нормативных и ценностных образований в устойчивые упорядоченные совокупности, имеющие смысл для поддержания совместной жизни людей и определяющие содержание их активности. Такие устойчивые порядки можно обозначить — согласно современной общенаучной терминологии — как культурные коды. Считается, что культурное пространство конструируется коммуникативными процессами, т. е. обменами информацией, значениями и смыслами, выраженными в форме символов, замещающих 5 3 Вфизические объекты и реальные социальные отношения. Теоретическое объединение этих позиций составило исходные основания для построения модели социокультурного пространства. Его форма, внутренняя структурированность определяются в пределах каждого из возможных состояний общества соотношением составляющих областей, обусловленным соответствующими адаптационными императивами. В обобщенном виде ответ на них осуществляется на следующих уровнях организации отношений: —с вещами (природными и искусственными объектами) — классы объектов, их устойчивые совокупности, технологии оперирования ими; —людей друг с другом — типичные ситуации социального взаимодействия, определяющие их роли и идентичности, соответствующие формы взаимодействия; —с символами — типичные коммуникативные ситуации и позиции в их рамках, культурные коды, способы оперирования ими. Таким образом, построение концепции социокультурного пространства позволяет ставить вопрос о тех возможностях, которые открываются перед людьми на уровнях взаимодействия и коммуникации, отвечать на императивы отношений с окружением, соответствующие определенному состоянию общества. Адаптационные функции каждого из уровней пока не обобщены, а связи между ними вообще теоретически не осмыслены. Эта тема еще ждет разработки в рамках социологии культуры. Итак, социокультурное пространство формируется через воспроизводимые формы антропологически и/или общественно значимых, т. е. стереотипных ситуаций, характеризующихся двумя уровнями —? взаимодействие и коммуникация. На каждом из них такие ситуации определяются целым рядом теоретических концептов, выражающих их структурно-функциональную специфику. Так, социокультурные образцы определяются как показательные примеры удачной или неудачной организации взаимодействия, направленного на решения значимой для его участников задачи или проблемы. Паттернами взаимодействия называются такие его устойчивые структуры, которые нужны людям для воспроизведения, поддержания социальных отношений. Деятельность в контексте социального взаимодействия означает устойчивую и повторяющуюся схему процедур организованной активности, приводящую к одинаковым результатам в одних и тех же ситуациях совместного целедостижения. Под поведением понимается организованная активность, составляющая базу для коммуникации в ситуациях взаимодействия. Концепция социального обмена предполагает структурирование последовательности действий каждого из участников интеракции в соответствии с принципом эквивалентности. В рамках существующих социологических и антропологических теорий считается, что такие устойчивые образования институционализируются, т. е. им придается квазиканоническая форма, которая фиксируется в виде правил; легитимизируются, т. е. заключаются в нормативные рамки; приобретают устойчивое символическое выражение на письменном, устном или экстралинг- вистическом (мимика, жесты, пространственное поведение) уровне. В таком социокультурном микропространстве осуществляются процессы интеракции. Что касается теоретических допущений о природе взаимодействия, то в контексте социологии культуры они выводятся из хорошо известной теории социального действия. Само же понятие, несмотря на широкое использование, не имеет подробной теоретической разработанности. Соответственно пока можно говорить о двойственном рассмотрении ситуаций интеракции. С одной стороны, речь идет об уже изученной структуре действия, рассмотренного на уровне атомарных социальных единиц и представленного как соотношение «интенция —результат». С другой — существует понятие социальной системы, где взаимодействие представлено в терминах структурно-функциональных связей. В обоих случаях слабо раскрыт его как культурно-содержательный, так и процессуальный характер. Соответственно в рамках социологии культуры нужны теоретические построения, позволяющие систематическим образом изучать социальное взаимодействие. Побуждения к совместной активности можно считать фундаментальной характеристикой социальной жизни. Во-первых, речь идет о потребностях, которые рассматриваются как антропологическая универсалия, предопределяющая одинаковость движущих сил для объединения людей и элементов их окружения с целью жизнеобеспечения. Более того, в некоторых теориях в качестве фундаментальной врожденной характеристики человека утверждается потребность в социальности. Во-вторых, в теории культуры в качестве стимулов выделяются желания и интересы, которые организуют социальное взаимодействие на основе разделяемых представлений и оценок, приобретаемых в ходе социализации и инкультурации. С точки зрения рассматриваемой темы именно взаимодействие, а не действие базируется на этих побуждениях и определяет элементарную единицу изучения социальности. Ее можно представить как целостность, составленную из одновременно или последовательно осуществляемой активности в интерсубъективном пространстве социально значимых ситуаций. В этом теоретическом контексте понятие «действие» не имеет самодовлеющей значимости, не определяет ни структуры, ни содержания интеракции. Каждое детерминируется не индивидуальной интенцией, но интерсубъективной средой, в которой она порождается и реализуется. Концепции взаимодействия как процессов организованной совместной активности людей и смены типичных антропологически значимых ситуаций, где она осуществляется, пока в рамках социологии культуры отсутствуют. В то же время теоретическая модель социокультурного пространства позволяет локализовать их и оценить с точки зрения эффективной адаптации людей в жизненной среде. В отличие от социального взаимодействия концепция коммуникации в социологии и антропологии подробно разработана. В самом общем виде ее можно свести к трем взаимосвязанным, но характеризуемым собственными закономерностями областям. Во- первых, речь идет о динамических связях между взаимодействием человека с окружением и формированием внутренних концептов, позволяющих «ставить метку» на его фрагментах с целью их обозначения и упорядочения. Такая способность считается антропологической универсалией, обеспечивающей возможность символической коммуникации даже представителей разных культур. Во- вторых, концептуализирована сама коммуникативная активность. Выделены стандартные ситуации обмена сообщениями, определяемые разделяемыми представлениями о соответствующих побуждениях, практиках и ожидаемых результатах. Акт коммуникации определяется как обмен разделяемыми символами относительно побуждений, структуры и выходов предполагаемого или реального взаимодействия. В-третьих, существуют теоретические модели формирования интерсубъективных знаков и символов. В этом случае акцент ставится на процессах установления связи между означаемым (компоненты социального взаимодействия и его результаты) и означающим (вербальные, иконические, проксемиче- ские и др. символы). Однако эта тема в рамках как социологии культуры, так и антропологии до сих пор остается наиболее спорной. Дифференциация социокультурного пространства на основании различий кодификации его компонент, а также форм и парадигм социального взаимодействия позволит изучить формирование коммуникативных единиц, их значений и правил оперирования ими в стандартных интерактивных ситуациях. Все сказанное выше относится главным образом к стереотипным, институционализированным ситуациям такого рода. Однако благодаря постмодернистским изысканиям в сферу исследовательского внимания сегодня включаются элементы человеческого опыта, которые можно считать пограничными или по тем или иным причинам не определившимися по отношению к установленным социокультурным формам. В совокупности они составляют область феноменов, которую можно рассматривать как источник изменчивости в контексте социокультурной реальности. Прежде всего следует отметить область вариативности действий в системах взаимодействия. В рамках социологии культуры и антропологии установлено, что схемы интеракций здесь не остаются неизменными. Совместные действия, их результаты, отношения к ним — все это не остается самотождественным при повторении, но каждый раз претерпевает незначительные изменения, которые не нарушают структуру и функции организованной активности. Их принято называть вариациями, и они со временем накапливаются и приводят к модификации, а иногда и к разрушению сложившихся порядков. Эффективность функционирования системы взаимодействия снижается при сложении вариаций действий участников, поскольку каждый раз требуются дополнительные усилия и время на их координацию. Эта область «естественной» изменчивости хорошо описана в эволюционистских теориях. Однако в социологии культуры она остается мало изученной, и без ответа остаются вопросы, как происходит формирование представлений о границах самотождественности повторяющихся или продолжающихся ситуаций взаимодействия и об области индивидуально удобных, «свободных» проявлений в их пределах. Далее следует указать на случайные и контингентные (необязательные) изменения. Представления о них выражено в концепции проб и ошибок. Этим путем могут быть найдены удачные и ad hoc модификации стандартных форм активности, их результатов, которые в дальнейшем повторно используются. Но изменение может быть и неудачным, нарушающим установившийся ритм взаимодействия. Тогда источник изменения нейтрализуется. Подобные непреднамеренные события обусловливают закрепление случайных находок и исправление ошибок. Важно также выделить ситуации, характеризующиеся устойчивым нарушением эффективности взаимодействия. Это вынуждает его участников на рациональном уровне искать такие изменения рутинных схем, которые восстановили бы прежнюю результативность системы либо повысили ее степень в ответ на внешние требования. Такой поиск может носить индивидуальный или коллективный характер, однако рациональная выработка конструктивного решения задач совместна. Наконец, заслуживает рассмотрения случай переопределения ситуации. Неудовлетворенность участников взаимодействия или окружающих его результатами даже при наличии ранее перечисленных модификаций вызывает необходимость переориентировать его. Для этого оказывается необходимым изменение интенции и/или предметного поля активности. В подобных ситуациях происходит отказ от стереотипов, изменение объекта ориентации. Все эти темы значимы для изучения социальных и культурных изменений в рамках социологии культуры. Однако их анализ возможен только в предметной области социокультурной микродинамики и при условии точной локализации соответствующих ситуаций. Следующая группа пограничных феноменов порождается неосознаваемыми импульсами. Действие механизмов бессознательного подробно описано в психоаналитических работах. В ситуации взаимодействия оно может проявляться на индивидуальном или групповом уровнях, но так или иначе способствует модификации сложившихся и конвенционально установленных стереотипов: — замещение: в системе интеракции его действие обусловливает изменение ориентации активности. Она сдвигается от целедос- тижеиия к индивидуальному или групповому самоутверждению; —проекция: ее действие обычно активизируется при цепи неудач в совместной активности. Оно проявляется в том, что вместо рефлексии относительно причин своих неудач участники начинают обвинять друг друга или обобщенного другого; — рационализация: при неуспешном объединении усилий она приводит к нереалистичному изменению точки зрения на ситуацию. Это могут быть либо оправдание правомерности таких неудач, либо попытки выдать их за достижения. Общепризнано, что механизмы бессознательного следует рассматривать как антропологическую универсалию. Однако в рамках социологии культуры они не вписаны в изучение факторов, препятствующих успешным взаимодействиям в разных областях социокультурного пространства. Существенным источником изменения организованных, функционально приемлемых единиц интеракции можно считать область виртуальных феноменов. Самые известные проявления такого рода — иллюзии и фантазии. Иллюзиями принято называть такие способы восприятия окружения, при которых одни его элементы принимаются за другие или же к ситуации предъявляются невыполнимые требования. Обычно в контексте взаимодействия индивиду указывают на неадекватность его представлений. Однако если даже такие представления не оказывают прямого влияния на ход процесса, то они могут накапливаться, определенным образом организовываться и составлять часть виртуальной реальности воспроизводящихся социально значимых ситуаций. К фантазиям относятся представления о несуществующем, основанные на врожденной способности человека к комбинаторике как таковой безотносительно к характеру используемых для этого объектов. Соответственно в различных контекстах взаимодействия люди могут в качестве эксперимента или развлечения пытаться сочетать разнородные вещи и символы, придумывать прошлое или будущее. Фантазии и иллюзии могут по-разному влиять на эффективность интеракции. Пока ее установившиеся, канонические формы соответствуют интересам участников и внешним запросам, нереа листичные представления могут вносить искажения в стереотипные схемы коммуникации. Однако, когда такие формы утрачивают свою эффективность, иллюзии и фантазии начинают работать как механизмы остранения и в этом качестве становятся стимулами для пересмотра стереотипных представлений, для построения альтернативных целей, направлений, форм совместной активности. Соответственно изучение подобных феноменов, составляющих область виртуальной реальности, становится важным направлением социологии культуры с точки зрения: — выхода в поле новых возможностей (интенций, планов, предполагаемых результатов) взаимодействия; преодоления стресса монотонии, возникающего в результате повторения рутинных операций; переключения на новые внешние ориентиры; —компенсации расхождений между реальными и идеально представляемыми системами и результатами совместной активности. Наконец, важную область институционально неорганизованных феноменов составляют социокультурные последствия расхождений между внутренними концептами, символами и реальными действиями, между интенцией и результатом. Указание на несовпадения между ними можно обнаружить в обсуждении вопроса означаемого и означающего. Эта область также становится источником изменения стереотипных структур отношений между людьми. Так, ее наличие обусловливает понимание или непонимание людьми друг друга, ситуаций, в которых они оказываются, содержания и значимости внешних воздействий. В зависимости от положения дел они меняют либо стереотипные формы взаимодействия, либо их интерпретацию, либо представления. Это может стать побуждением для изменения структурных или функциональных составляющих интеракции с целью преодоления или по крайней мере уменьшения степени подобных расхождений. В рамках социологии культуры пока социокультурные причины и последствия различий и совпадений между тем, что думается, говорится и делается, не стали предметом специального изучения. Из сказанного следует, что социологические представления о социокультурной реальности не следует ограничивать только разделяемыми и институционализированными формами отношений и представлений. Следует также отдавать должное пограничным, слабо организованным и случайным феноменам, которые составляют неотъемлемую часть человеческого опыта и неизбежно оказывают влияние на установившиеся социокультурные образования. Важно еще раз подчеркнуть: чтобы знать и понимать содержание социокультурной жизни, механизмы поддержания и изменения ее форм, следует разместить рассмотренные выше области взаимодействий и коммуникаций в социокультурном пространстве. Его структура определяется выделенными социальными и куль турными адаптационными императивами, а содержание детерминирует различия в степени дифференцированности и упорядоченности взаимодействий и коммуникаций, которые осуществляются на микролокальном (обыденном и институциональном) уровне. Морфологические основания построения модели социокультурного пространства предполагают структурно-функциональное его определение и выявление тех задач, которые возникают в связи с удовлетворением фундаментальных человеческих потребностей и реализацией культурно обусловленных интенций. Структурная составляющая модели позволяет упорядочить его области в соответствии с определенными теоретическими различениями: —между социальным и культурным аспектами их рассмотрения; —между социокультурными кодами, на основе которых они образуются. Морфологические (функциональные) единицы социального измерения этого пространства концептуально объединяют допущения об обусловленности взаимодействия людей их социальной природой, с одной стороны, и антропологической детерминированностью потребностей, для удовлетворения которых совместная активность необходима — с другой. В социологии и антропологии этим условиям отвечают следующие единицы анализа. Прежде всего это первичные группы, т. е. объединения людей для межличностных взаимодействий и коммуникаций, организованных в соответствии с удовлетворением потребностей и реализацией интенций, которые неосуществимы в одиночку. Далее, выделяются социальные институты, рассмотрение которых здесь ограничивается организационной формой социетального уровня. В этом смысле они представляют собой структуры норм и правил, упорядочивающих набор ситуаций социального взаимодействия, находящихся под их юрисдикцией и ориентированных на реализацию ключевых социально значимых функций. Наконец, это социальная сеть как аналитическая единица, выделяющая первичные группы, связанные непосредственными контактами как на обыденном, так и на институциональном уровне. Ее использование позволяет выявить механизмы связей между нормативными предписаниями и реальными проявлениями совместной активности людей. Иными словами, с помощью этих аналитических единиц структурируются институционализированный и обыденный уровни социокультурного пространства, а также устанавливаются связи между ними. Однако для изучения происходящих здесь процессов выделение только форм организации совместного существования людей оказывается недостаточным. Способы и результаты удовлетворения потребностей и реализации интенций обусловлены и их культурным содержанием. Кроме того, исходное допущение, что социальное взаимодействие сопровождается коммуникацией, также означает необходимость' включить в исследовательскую модель аналитические единицы, отражающие содержательную сторону коммуникативных процессов. Они выделяются на уровне культуры, понимаемой как искусственный мир людей, содержание — функциональное и символическое — их отношений, и конструируются на основании их обусловленности необходимостью коммуникации в ходе социальных взаимодействий. С этой точки зрения морфологическая модель культуры строится на тех же фундаментальных основаниях, что и концепция социальной реальности, но с акцентом на значениях и смыслах социальных процессов, на коммуникативных сетях, на области оперирования символами. В соответствии с выделением в предметной области социальной реальности социетально-институцйонального и обыденного уровней культура также рассматривается с этой точки зрения. Во-первых, речь идет о специализированных ее областях. Они отличаются тем, что необходимые здесь знания и навыки осваиваются путем специального обучения; осуществляемые в их рамках взаимодействия структурируются в рамках институционализированной системы общественного разделения труда; вследствие этого их результаты имеют общесоциальную значимость. Во-вторых, выделяется обыденный уровень культуры, характеризующийся тем, что трансляция, освоение и использование приобретенного здесь опыта происходят по большей части нерефлексивно, в контексте непосредственных межличностных отношений и контактов. Их процессы и результаты имеют значимость в рамках социальных сетей. При таком понимании культурной реальности центральной категорией становятся (социо)культурные коды, т. е. специфичные наборы механизмов, трансформирующих множества разнородных связей с окружением, проявлений активности, представлений в организованные интерсубъективные порядки социальных взаимодействий, коммуникаций, их результатов. Люди осваивают их в процессах инкультурации, чтобы участвовать в коммуникативных процессах на специализированном и обыденном уровнях культуры. Качество такого участия можно оценить с помощью категорий социальной и культурной компетентности, характеризующих меру освоенности и эффективности использования знаний и навыков, соответствующих дифференциальным областям социокультурного пространства. Морфологическая позиция, таким образом, определяет форму организации и содержание социальных функций, культурных знаков и символов, их значений, которые люди актуализируют в процессах взаимодействия и коммуникации. Но для изучения социокультурной микродинамики и связанных с ним выделенных тем важно сделать доступным анализу и наблюдению место порождения и пути распространения устойчивых и изменчивых образова ний в более широком социокультурном контексте. Соответственно морфологический аспект изучения выделенной предметной области дополняется топологическим. С теоретической точки зрения концепция социокультурного пространства строится на пересечении оснований, структурирующих модели социальной и культурной реальности, и в соответствии со следующими измерениями: —социетально-институциональное, которое в социальном аспекте описывается через социальную структуру, а в культурном — распределенностью в ее рамках специализированных социокультурных кодов; —групповое, сетевое, представленное с социальной точки зрения через социальную стратификацию, а с культурной — через связь между обыденными и институциональными составляющими образа жизни людей; —территориальное, которое в социальном плане указывает на типологию поселений в соответствии со степенью урбанизованнос- ти, а в культурном — на распределение социокультурного потенциала по типам поселений. В рамках этой своего рода системы координат размещаются дифференциальные сочетания концентрированных и диффузных, более сложных и простых, более сильных и слабых областей социокультурных взаимодействий и коммуникаций в пределах изучаемого общества. В рамках так понимаемой социокультурной топологии можно проследить механизмы всех тех видов изменений, о которых говорилось выше, их структурных и содержательных составляющих, которые прямо обусловливают микродинамику происходящих в этих пределах процессов. В заключение важно выделить границы применимости этого направления социологии культуры. Прежде всего на теоретическом уровне выделяются социальные и культурные императивы, связанные с процессами эффективной адаптации людей в имеющихся условиях, степень соответствия компонент существующего социокультурного пространства выявленным необходимостям. Для анализа других, не связанных с адаптацией типов связей людей с окружением, вероятно, следует использовать иные концептуальные средства. Далее, предлагаемая модель соответствует изучению функционирования институциональных составляющих этого пространства и реализации образа жизни людей в контексте социокультурной микродинамики. Макросоциальные процессы в данном случае не рассматриваются. Наконец, предметная область изучения ограничивается только пересечением представлений о социальном и культурном, существующих сегодня в социальных науках. В рамках как социологии культуры, так и культурной антропологии есть другие области изучения, на которые эта теоретическая модель не распространяется.