Предшественники социологии Европейское Просвещение: Разум или Традиция?

Традиционное общество не знает понятия традиции. Оно руко- иодствуется ею, живет ею, но не предается рефлексии о ней. Это щ носится и к европейской культуре. Осмысление традиции В Европе начинается тогда, когда она оказывается под вопросом, становится объектом сомнения, критики, осуждения, обсуждения, защиты, обоснования и почитания.

Принято считать, что Просвещение, его идеология и главный практический результат — Великая французская революция — были принципиально антитрадиционными. В общем, это верно и и какой-то мере бесспорно. Однако этот бесспорный тезис стра- лает упрощенностью, отчасти связанной с позднейшими интерпретациями как сторонников Просвещения, так и его антимодер- нистских и постмодернистских критиков. Вот почему устоявшееся представление об антитрадиционализме Просвещения нуждается к уточнении и в определенной корректировке.

Прежде всего, необходимо отметить, что не все просветители решительно и безапелляционно противопоставляли разум традиции, читая последнюю тормозом на пути прогресса. А некоторые из них иообще не были прогрессистами и противниками традиции как таковой. Это относится прежде всего к выдающемуся представителю ^освещения и одному из главных предшественников социологии Шарлю Монтескье (1689—1755). Будучи либералом, он исходит из юго, что никакому обществу не следует навязывать извне какие- либо порядки, какими бы разумными и справедливыми они ни представлялись. Напротив, необходимо опираться на присущие данному конкретному обществу традиционные институты, обычаи и нравы. Собственно, основная цель его знаменитого главного сочинения «О духе законов» (1748) в том и состоит, чтобы показать (юсконечное многообразие и разнообразие традиционных принципов различных обществ, доказать первостепенное значение этих принципов и обосновать необходимость опоры на них при принятии любых относящихся к ним решений, никоим образом не разрушая их.

Конечно, Монтескье не был полным релятивистом; у него были вполне определенные представления об универсальных законах изначального разума (la raison primitive), а вместе с ними — Божества, Природы, Справедливости2. Несомненно, подобно другим просветителям, он был непоколебимым рационалистом в эпистемологическом и онтологическом отношениях, придавая ведущее значение разуму как средству познания и фактору социальной жизни. Но при этом он не противопоставлял разум традиции как таковой, а усматривал разумность в самом принципе традиционности, так же как и в традициях различных обществ. В конечном счете, он и изучал их для того, чтобы выявить и понять логику этих традиций, их специфическую и общую рациональность.

Дело, однако, не только в том, что в целом просветители не были столь безоглядными рационалистами, противопоставлявшими разум традиции, какими их так часто изображают в последние десятилетия. В действительности, даже противопоставляя разум традиции, они выступали не столько против традиции как таковой, сколько против определенной традиции, а именно непосредственно предшествующей. Речь идет о традиции, точнее, традициях европейского Средневековья. Именно в противовес их культу и был провозглашен культ разума, а вместе с ним и прогресса, воспринимавшихся как антиподы самого принципа традиционности.

и средневековом христианстве, отвергалось путем апелляции к боксе далекому прошлому, представленному в библейских текстах. Необходимо уточнить: идеология Просвещения означала прежде иесго оппозицию непосредственно предшествующей средневеко- иой традиции и стремление возобновить и продолжить античную фцдицию. В этом отношении у Просвещения уже был предшест- иенник в лице Возрождения. Так называемый «проект» Просвещения в свою очередь продолжил другие «проекты», уже существовавшие ранее: Возрождения и Реформации.

«Антитрадиционный» просветительский проект модерна, проти- т (поставивший культу традиции культ разума и прогресса, сам носил и »начительной мере традиционный характер. Его традиционализм шключался в явной и неявной опоре, во-первых, на отдаленное, во- игорых, на достаточно близкое прошлое. И то и другое рассматри- ишюсь как противовес прошлому средневековому. И именно по отношению к последнему Просвещение было идеологией антитра- ниционализма. Тем не менее Просвещение, а вместе с ним и рационализм в целом, стали воспринимать как идеологию, направленную против традиции вообще3. Эго относится и ко многим его сторонникам, и к противникам. Подобная интерпретация была продолжена и усилена теоретиками Франкфуртской школы и «постмодернизма». Но первоначально мы находим ее у мыслителей рубежа XVIII—XIX пп., которых можно считать первыми теоретиками традиции и одно- щк-менно родоначальниками традиционализма.