Наказание: социальный процесс и институты

Социальные процессы и институциональные силы, которые конкретизируют и применяют ре

презентации, касающиеся реальности зла, можно назвать «наказанием». В своей книге «О разделении общественного труда» (1933) Дюркгейм впервые предположил, что преступление «нормально» и необходимо, потому что только наказание позволяет обществу отделить стандартное поведение от такого, которое считается отклонением от нормы. В моей терминологии, я утверждаю, что наказание есть социальный посредник, с помощью которого практики акторов, групп и институтов осмысленным и действенным образом соотносятся с категорией зла. Именно через наказание зло натурализируется. Наказание придает злу «существенность», приводит к тому, что зло кажется проистекающим из фактического поведения и фактических идентичностей, а не навязанным с помощью культуры и общества[172].

Наказание принимает как обыденные, так и более спонтанные формы. Бюрократические итерации зла называются «преступлениями». В терминах организаций, в каждой конкретной ситуации примеры преступных действий четко определены гражданским и уголовным правом, и применимость этого права к определенной ситуации твердо устанавливается судом и полицией.

ведет к заключению под стражу, полной изоляции от общества и иногда даже к смерти.

Далекие от обыденности итерации зла понимаются и оцениваются не столь широко. Они скорее связаны с процессами «заклеймения позором», чем с преступлениями[173]. То, что Стэнли Коэн впервые обозначил как моральные паники, представляет собой текучие, быстро формирующиеся кристаллизации понятия зла в отношении неожиданных событий, акторов и институтов. Например, принадлежащие истории ведьмовские процессы и более современная охота на ведьм, направленная против коммунистов, стимулируются неожиданным переживанием слабости в пределах группы. В противоположность этому, паники по поводу «волн преступлений» развиваются в ответ на хаотическое и дезорганизовывающее появление новых, ранее считавшихся непорядочными социальных акторов в гражданском обществе[174]. Какой бы ни была конкретная причина моральных паник и несмотря на их явно иррациональную сущность, они тем не менее имеют очевидные последствия как в культурном, так и в социальном смысле. Сосредоточиваясь на новых источниках зла, паники проводят чересчур резкую границу между осквернением общества и добром. Это культурное прояснение подготавливает почву для очистительного организационного

ответа, для процессов по делам преступников, для изгнания и для заключения под стражу.

Скандалы представляют собой менее эфемерную, но все же далекую от обыденности форму социального наказания. Скандалы суть публичные принижения отдельных лиц и групп за поведение, которое считается оскверняющим для их положения или должности. Чтобы поддерживалось различие между добром и злом, поведение отдельного лица или группы «проясняется» посредством его символизации как движения от чистоты к опасности. Благодаря религиозному наследию западного гражданского общества такое уклонение обычно выглядит как «отпадение от благодати», как личное прегрешение, как упущение, вызванное индивидуальной испорченностью и утратой личной ответственности.

кинуло режим Ричарда Никсона в Соединенных Штатах Америки, представляли собой попытки закрепить и наказать социальное зло на уровне системы. Повторю: скандалы, как и моральные паники, имеют не только культурные, но и глубокие институциональные последствия, и их отголоски варьируются от лишения определенных лиц их должности или общественного положения до глубоких и систематических изменений в организационной структуре и режиме.

В скандалах и моральных паниках нет ничего фиксированного или определенного. Культурные демаркационные линии необходимы, но не достаточны для их появления. Будут ли то или иное лицо или та или иная группа наказаны, определяется исходом борьбы за культурную власть, борьбы, которая зависит от неустойчивых коалиций и мобилизации ресурсов материального, а не только идеального свойства. Это справедливо не только в отношении создания паник и скандалов, но и в отношении их развязки. Паники и скандалы заканчиваются тем, что очистительные ритуалы проводят новую резкую границу между злом и добром, переход к которой становится возможен вследствие акта наказания.