К.А. Хромсн Мотивы и модели поведения населения на финансовых рынках: взгляд с позиции модернизационных теорий[3]

Финансовое поведение россиян никогда не находилось в центре внимания при изучении социокультурных процессов в российском обществе, однако многие исследователи обращали внимание на данный аспект экономического поведения населения в иных контекстах. В 90-е годы подобные исследования носили в основном описательный характер, и лишь с началом нового века появились исследования, содержащие попытки выделить некоторые стереотипы и модели финансового поведения различных слоев российского общества. Рассмотрим наиболее значимые для последующего анализа работы.

В монографии «Россия — новая социальная реальность. Богатые. Бедные. Средний класс»1 рассматривались параметры, опреде

ляющие уровень и качество жизни различных слоев российского общества. Ощущаемая разными слоями пропасть, разделяющая их по показателям уровня жизни, подтверждается, по мнению авторов данной работы, и объективными показателями, прежде всего обеспеченностью финансовыми ресурсами, достаточными для того, чтобы домохозяйство могло прожить на них не менее года.

Крайняя ограниченность финансовых и имущественных ресурсов бедных предопределяет модель их сберегательного поведения. Целый ряд эффективных элементов этого поведения: сбережения, инвестиции, доходы от эксплуатации накопленного имущества, — для бедных россиян изначально оказываются недоступны. Лишь 7% бедных имели хоть какие-то сбережения, в то время как в целом по стране этот показатель составлял в 2003 г. 25% при 80% у богатых слоев. В то же время у бедных наблюдалась тенденция роста совокупного объема различных видов долгов. Накопившиеся мелкие долги присутствовали у 38% бедных семей, кроме того, четверть бедных констатировала наличие у них долгов по квартплате.

Таким образом, данные, представленные в этой работе, наглядно продемонстрировали не только происходящий в обществе процесс консервации различий в образе жизни богатых слоев и остального населения, но и принципиальную недоступность для большинства населения страны освоения инновационных практик в этой сфере.

Не меньшее значение для понимания сути происходящих в этой области процессов имела и работа «Средние классы в России: экономические и социальные стратегии»3. В монографии предпринята попытка ответить на вопросы о том, какими ресурсами располагают представители среднего класса и как они ими распоряжаются, что позволяет им сохранить свои социально-экономические позиции и носителями каких социально-экономических стратегий они являются, какие из этих стратегий — механизмы выживания, а какие — механизмы развития и т. д.4.

Изучение авторами финансового поведения среднего класса, и в частности сберегательного поведения, выявило значительное отличие среднего класса от других слоев общества в данном отношении.

в ближайшем будущем нет такой группы, которая могла бы приблизиться к среднему классу по этому показателю, что подкрепляет сделанный ими на основе изучения иных факторов вывод о том, что в стратификационной структуре современного российского общества нет социальной группы, которая в состоянии пополнить в ближайшее время ряды среднего класса.

Сберегательное поведение представителей среднего класса, по мнению авторов данной работы, также не совсем типично для общества в целом. Представители среднего класса, как правило, используют сложные схемы хранения сбережений, предусматривающие использование нескольких способов их хранения. «Наибольшее разнообразие действий проявляет ядро среднего класса — почти половина семей имеет наличные рубли или наличную валюту, больше трети — вклады в Сбербанке. Особенно высоки различия по двум видам активов — вклады в коммерческих банках (валютные вклады почти полностью принадлежат представителям ядра) и ликвидные ценные бумаги»5.

Таким образом, сбережения среднего класса составляют значительную долю от общероссийских совокупных сбережений населения, а сам средний класс выделяется на фоне населения в целом более активным, сложным и во многом инновационным финансовым поведением. Учитывая значительные отличия именно в модели поведения среднего класса, авторы сомневаются, что при росте доходов и формировании сбережений в нижних слоях их представители смогут поддерживать подобные схемы сберегательного поведения.

Авторы проверили также предпосылки модели Дьюзенберри о зависимости образцов финансового поведения от принадлежности к различным социальным группам. Эмпирическая проверка подтвердила влияние социодемографических факторов, структуры занятости членов семьи и региональных различий: в регионах сберегают меньше и реже6.

В контексте анализа освоения различными социальными слоями инновационных практик в финансовой сфере и мотивов их использования нельзя не упомянуть и работы Д. Стребкова, прежде всего — «Факторы и типы сберегательных стратегий населения России во второй половине 1990-х годов»7. Эта работа представляет особый интерес, поскольку в ней была предпринята попытка определить основные типы сберегательных стратегий населения в целом и выявить влияющие на них факторы.

Автор выделил шесть основных стратегий сберегательного поведения россиян и наиболее значимых детерминирующих их особенностей: Откладывание лишних денег (16% респондентов) — предполагает получение стабильных текущих доходов. Накопление капитала (12%) — отличается от первой целе- полаганием домохозяйств при формировании сбережений и, как следствие, иными способами инвестирования. Рутинное сберегательное поведение (22%) — характерно для людей со средними доходами и слабовыраженными жизненными устремлениями. Сохранение минимального капитала (18%) — характерно для людей с низким доходом, такие сбережения почти не пополняются. Игровое сберегательное поведение (26%) — характерно для домохозяйств с низкими доходами, Отсутствие сберегательной стратегии — как правило, у домохозяйств из этой группы нет сбережений, либо они носят нерегулярный характер8.

Д. Стребковым были выявлены семь факторов, оказывающих наибольшее воздействие на формирование сберегательной стратегии домохозяйства: материальное положение семьи, мотивация сберегательного поведения, информированность по финансовым вопросам, склонность к сбережениям, склонность к риску, предыдущий опыт инвестирования, представления о будущем9. Как видим, многие из них (мотивация различных форм сберегательного поведения, склонность к риску и т. д.) прямо связаны с готовностью к инновационным действиям, материализующейся (или не материализующейся) в зависимости от возможности в конкретные действия, причем для второй из перечисленных выше стратегий эти действия могли включать использование ряда новых, возникших лишь в последние годы, возможностей.

В целом, однако, Д. Стребков пришел к выводу о доминировании в области финансового поведения традиционных моделей действий: наиболее популярные среди россиян стратегии являлись и наиболее консервативными. Люди ориентировались в основном на сохранение средств и практически не стремились получить со своих сбережений доход, поэтому наиболее популярными формами хранения сбережений являлись либо рублевые депозиты Сбербанка, либо хранение наличных рублей. При этом отмечалась большая неоднородность в сберегательном поведении различных слоев общества. Тем не менее, как отмечал Д. Стребков, «не существует прямой линейной связи между уровнем доходов, с одной стороны, и склонностью к риску, величиной сберегательного горизонта, типом сберегательного поведения, целью сбережений — с другой»10.

Еще одно исследование, о котором нельзя не упомянуть в связи с предметом нашего анализа, — это совместный доклад аналитических групп ЦИРКОН и ВЦИОМ «Динамика финансовой активности населения России в 2000—2004 гг.». В нем не только достаточно полно и всесторонне рассмотрено финансовое поведение россиян, но и прослежена динамика его важнейших тенденций за исследуемый период.

Таким образом, можно отметить два основных направления изучения финансового поведения населения в целом и его сберегательного поведения в частности. В наиболее значимых работах последнего времени рассматриваются либо особенности этого поведения у отдельных групп населения, выделенных по тем или иным критериям, либо типы поведенческих стратегий в сберегательном поведении населения в целом. При этом практически вне поля зрения исследователей осталась проблема анализа, готовности россиян к освоению новых инновационных практик в области финансового поведения. А ведь именно в этой области, как, может быть, ни в какой другой, в процессе осуществления рыночных реформ открылись широчайшие возможности для новых, недоступных ранее видов деятельности (от размещения средств в ПИФах до участия в биржевых торгах), при том, что доступ к этим действиям (своего рода «плата за вход»), в отличие от ситуации с открытием собственного бизнеса, сравнительно низок для миллионов россиян.

Учитывая сказанное, представляется важным выяснить, как проявилась и чем сдерживалась готовность россиян к освоению этих качественно новых возможностей, почему она получила столь малое распространение. Что это: идущее от незавершенности социокультурной модернизации стремление следовать традиционным, привычным образцам поведения или следствие каких-то внешних структурных факторов?

Однако, прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо определить, что мы понимаем под инновационными и традиционными практиками и как мы представляем развитие процесса социокультурной модернизации в финансовом поведении россиян.

Под традиционными практиками сберегательного поведения будут пониматься практики, которые предполагают отношение к сбережениям как к некоему «кладу», кубышке «на черный день» или на крупную покупку. Оборотной стороной подобного типа сберегательного поведения является неразборчивость в выборе инструментов сбережения средств, погоня за сверхприбылью, характерная для этих практик неадекватная оценка риска.

Инновационные (по крайней мере, для России) практики сберегательного поведения предполагают отношение к сбережениям как к капиталу, который, как правило, совмещает несколько функций. Он одновременно может служить источником получения дополнительного дохода и выполнять функции гаранта при привлечении заемных средств или иных ресурсов для развития и финансовой стабильности домохозяйства. Инновационные практики в этой сфере предполагают, таким образом, очень гибкое управление своими сбережениями, использование принципа портфеля при размещении своих сбережений, включая использование многих отсутствовавших ранее типов соответствующих действий. Гибкость и профессионализм в размещении сбережений стимулируется также и требованиями современной финансовой системы, требующей высокой информированности и быстроты смены тактик, в использовании тех или иных инструментов.

Под социокультурной модернизацией мы будем понимать процесс движения от культуры традиционного общества к культуре «модернити», которая отличается приверженностью европейскому рационализму, стремлением к росту материального богатства и техническому прогрессу, отношением к природе как объекту приложения своих сил и знаний. Ее отличают также «идея социального равенства и личной свободы, индивидуализм, готовность человека к постоянным переменам в производстве, потреблении и образе жизни, в правовых нормах, политических институтах и моральных ценностях, как и желание быть инициатором таких перемен, быть современным...»11. Таким образом, как свою неотъемлемую предпосылку она включает переход от традиционного к модернизированному типу личности и, уже на этой основе, — формирование новых социальных, социально-экономических и социально-политических институтов.

Социокультурная модернизация в такой трактовке этого термина предполагает не простую вестернизацию путем заимствования прежде всего институтов и нормативных актов в западных «образцовых» обществах, а, скорее, синтез наиболее эффективных институтов выработанных западной цивилизацией и национальных традиций. При рассмотрении процесса перехода к модернистским практикам в сфере финансового поведения мы рассматриваем используемые в ней инструменты и сопоставляем их с практиками, распространенными в западных экономических системах. В данном случае это вполне оправданно, так как при организации финансовой системы ни одна культура или традиция «незападного» общества еще не смогла привнести существенные особенности, позволяющие предполагать возможность некоего «особого пути» при создании этой системы и, соответственно, формулировании особых поведенческих стратегий у населения.

В рамках данной главы мы сосредоточимся лишь на одном аспекте поведения населения на финансовых рынках, а именно на сберегательном поведении. Именно этот аспект в российских условиях позволяет наиболее объективно выявлять мотивы и модели поведения, так как иные аспекты финансового поведения значительно искажены негативным влиянием прошлого опыта

трансформации экономических и государственных институтов («МММ» и т. п.).

На первом этапе необходимо выделить группы с характерным сберегательным поведением, что позволит нам увидеть их возможные особенности.

На втором этапе необходимо выявить цель формирования сбережений в этих группах. Это позволит сделать некоторые выводы о степени модернизированности экономического сознания. На третьем этапе мы перейдем непосредственно к моделям и мотивам поведения различных групп на финансовом рынке, оценке степени их инновационности.

Поскольку мы будем представлять цели, преследуемые представителями данной группы, то выбор ими инструментов инвестирования своих денежных средств позволит нам понять, как различные подгруппы или группа в целом относятся к своим сбережениям, насколько они способны выбирать рациональные стратегии, какие риски несут для них те или иные способы инвестирования. Далее необходимо выявить группы-лидеры и аутсайдеров такого процесса, а также выявить некоторые возможные стимулы и ограничения в процессе модернизации экономического сознания и поведения россиян.

Итак, для проведения анализа нами первоначально были выделены группы населения, различающиеся по величине сбережений12. Мы выделили сбережения двух типов: Крупные — под таковыми подразумевались сбережения, достаточные для проживания домохозяйства в течение года в случае потери всех источников дохода (по самооценке респондентов). Мелкие сбережения, т. е. сбережения, недостаточные для того, чтобы обеспечить проживание домохозяйства в течение года в случае утери всех источников дохода.

Такое разделение вызвано тем, что, во-первых, в российском обществе даже очень небольшие относительно доходов накопления принято считать сбережениями13, во-вторых, формирование крупных сбережений предполагает как иную стратегию сберегательного поведения, так и принципиально иную модель экономической активности.

Численность группы обладателей крупных сбережений составила, по данным ИС РАН, в 2006 г. более 6% населения России. Если говорить о составе группы по уровню жизни ее представителей, то он оказался неожиданно широким. Безусловно, подавляющее большинство представителей верхних слоев населения имеют крупные сбережения, однако уже начиная с четвертого сверху де- циля по уровню благосостояния можно говорить о значимом представительстве обладателей крупных сбережений.

Анализ группы обладателей крупных сбережений позволил сделать следующие выводы: Основная масса крупных сбережений создана с целью защиты домохозяйств от воздействия отрицательных внешних эффектов, т. е. зафиксирован преимущественно страховой мотив формирования сбережений даже при их значительном размере. Незначительное обособление группы по социально-демографическим характеристикам говорит о том, что в российском обществе не существует каких-либо значимых социально-демографических барьеров, препятствующих осуществлению сберегательной стратегии формирования крупных сбережений в зависимости от пола, возраста и т. п. Формирование крупных сбережений зависит, прежде всего, от стратегии развития домохозяйства, а доход после превышения определенного и сравнительно невысокого порога 4 тыс. руб. (средний показатель по выборке — 4679 руб., медианный - 3625 руб.) среднемесячного душевого дохода по самооценкам респондентов не играет в российском обществе решающей роли при формировании сберегательной стратегии домохозяйства (см. рис. 1).

Рисунок 1

Соотношение душевого дохода (по самооценке) и наличия у домо-

Группа обладателей мелких сбережений более многочисленна и составляет 15% от населения России. Значительная часть мелких сбережений, также как и крупные, выполняет страховую функцию. Несмотря на то что сбережения такого типа, с одной стороны, не могут эффективно защитить в случае воздействия на финансовое положение домохозяйства негативных внешних эффектов, поскольку высок риск того, что домохозяйствам может не хватить финансовых ресурсов. С другой стороны, замораживая часть доходов, домохозяйство сдерживает свое развитие, поскольку эти сбережения — фактически те инвестиции, которые домохозяйство могло инвестировать в свое развитие. Люди стремятся создать хотя бы минимальную защиту.

В российском обществе есть группа, осуществляющая крайне рискованное финансовое поведение. Ее представители обладают одновременно и мелкими сбережениями, и долгами. В стремлении активно развиваться и при этом не тратить «страховой капитал» эта группа активно использует займы (в основном потребительские кредиты). Высокие риски (вытекающие из наличия займов и незначительности сбережений) делают эту группу крайне уязвимой к влиянию внешних факторов. Особую тревогу вызывает то, что костяк этой группы состоит из молодежи до 27 лет. Даже при достаточно стабильной ситуации в экономике и постоянном росте доходов населения значительная часть этой группы со временем теряет свои сбережения, сохраняя, однако, свои долги, более того, количество используемых форм заимствований расширяется, что косвенно свидетельствует о росте задолженности данной группы.

Почему же основная часть и крупных, и мелких сбережений была охарактеризована выше как страховые накопления?

Ответим на этот вопрос на примере группы обладателей крупных сбережений. Анализ состава группы показал, что более половины ее составляют далеко не самые богатые люди, а некоторых представителей этой группы нельзя отнести даже к среднему классу. Таким образом, как минимум часть этих домохозяйств испытывают потребность в инвестициях в развитие человеческого капитала либо повышение имущественной обеспеченности. И тем не менее эти домохозяйства предпочитают устойчивость более интенсивному развитию. Подавляющая часть сбережений не приносит их обладателям никаких доходов, так как они размещены на депозиты в Сбербанке, который предлагает одни из самых низких процентных ставок, не компенсирующих даже инфляцию (о таком способе размещения своих сбережений заявили 52% представителей группы). Таким образом, основной целью для подобных сбережений является их сохранение и минимизация риска потери сбережений при сохранении высоких рисков обесценивания последних. Сходных поведенческих мотивов придерживаются и люди, откладывающие на «черный день» наличные рубли или валюту. От первых они отличаются еще большим недоверием как к российской банковской системе, так и к российским государственным институтам, а также к российской валюте, даже если это еще больше повышает риск обесценивания их сбережений.

Рисунок 2

Ответ представителей различных поведенческих стратегий в сфере сбережений на вопрос «Как вы предпочитаете распоряжаться свободными деньгами, если они появляются?»14, в % (допускалось несколько ответов)

Просто откладывают эти деньги на “черный день”

ш

Тратят на отдых и путешествия Тратят на обучение (свое н детей)

Покупают наличную валюту

¦ Крупные сбережения ? Мелкие сбережения ? Мелкие сбережения н долги ¦ Долги

Как видим, люди, имеющие крупные сбережения, не выделяются на общем фоне по альтернативам действий в отношении свободных средств, т. е. также предпочитают их хранение в Сбербанке, покупку товаров длительного пользования или хранение наличных денег дома «на черный день», хотя хранение денег дома встречалось у них реже, а депозиты — чаще, чем у владельцев мелких сбережений. Очевидно, что даже эти домохозяйства рассматривают свои сбережения как страховку, стремятся сохранить уже имеющийся уровень жизни даже в неблагоприятной внешней среде, сопряженной с высокими рисками. Косвенным подтверждением может служить следующий факт: рублевые консолидированные депозиты Сбербанка более долгосрочные, чем в среднем в банковской системе. Иными словами, вкладчики Сбербанка в среднем более склонны открывать вклады на длительные сроки (более года). Между тем,

каждый третий клиент Сбербанка входит в группу обладателей депозитов сроком более года, и именно представители этой группы имеют возможность формировать долгосрочные сбережения.

Инвестиционная стратегия даже у самых обеспеченных россиян (речь, разумеется, идет не о представителях элиты, а о наиболее благополучных представителях массовых слоев населения, попадающих в общероссийские выборки) значительно менее популярна, нежели стратегия сохранения — страхования. Это говорит о том, что и граждане, обладающие крупными сбережениями, не готовы рассматривать свои сбережения как капитал, который должен приносить прибыль. Тем не менее часть домохозяйств — обладателей крупных сбережений — используют не пассивные способы (вложения в коммерческий банк), а варианты действий, требующие принятия более ответственных решений и анализа специфической информации (инвестирование в недвижимость и покупку акций и других ценных бумаг). Показательно, что, кроме них, подобные способы инвестирования практически никто не использует. Представители этой группы - единственные, кто прибегает к сделкам с ценными бумагами (87% от всех, кто использовал подобные инструменты), и так же единственные, кто реально имеет возможность инвестировать в недвижимость. Но если для инвестирования в недвижимость необходимо обладать действительно крупным капиталом, то для входа на фондовый рынок необходима сравнительно небольшая сумма (около 30 тыс. руб.), которая может дать значимую прибыль. Это говорит об иной тактике инвестирования этой группы по сравнению с остальными, которую она может, видимо, себе позволить в силу того, что эти тактики инвестирования уже не затрагивают тот жизненно важный страховой запас, который лежит и «ждет своего часа».

Однако можно ли на основании всего вышесказанного считать, что в нашем обществе традиционалистские практики (по крайней мере, в области финансового поведения) имеют столь подавляющее распространение? (Или же подобные практики реализуются во многом под влиянием внешних условий, например, дистрофии региональных рынков финансовых услуг?)

На первый взгляд кажется очевидным первое умозаключение. Однако вряд ли оно будет корректным. Подобная логика предполагает наличие в стране устойчивого и развитого рынка финансовых услуг и равной доступности всех его инструментов. Однако в России это далеко не так. Во-первых, как уже отмечалось ранее, сберегательные группы не сконцентрированы в поселениях определенного типа. Даже в крупных областных центрах с населением менее миллиона человек размещение инвестиций на фондовом рынке по-прежнему крайне затруднено, а еще несколько лет назад было практически невозможно. Реальный ассортимент инструментов, доступных даже обладателям крупных сбережений, до сих пор не гак уж велик. Но и это еще не все.

Справедливо ли считать, например, размещение денежных средств на депозите в Сбербанке консервативной стратегией? Вложения в банковские депозиты не призваны приносить доходы, они должны лишь хотя бы частично компенсировать инфляционные потери. Таким образом, дополнительный доход в один-два процента в коммерческих банках вряд ли может привлечь людей, делающих рациональный выбор. Вместе с тем риски вложения в Сбербанк безусловно ниже, а доступность этого банка благодаря огромной филиальной сети намного выше. Таким образом, на не- распространенность многих инновационных финансовых практик илияют внешние структурные факторы и вполне рациональные экономические соображения, подпитываемые и печальными воспоминаниями о финансовых пирамидах начала 90-х, и кризисом 1998 г. Именно благодаря этому до сих пор сохраняют свою популярность явно рудиментарные инструменты сохранения средств, перенесенные из советского прошлого и времен финансовых кризисов и нестабильности финансовой системы 1990-х годов.

Такие варианты, как хранение денег в наличной форме, говорят скорее о сохранении традиционалистских практик, присущих «крестьянскому» менталитету, т. е. восприятие сбережений как «сокровище». Хранение же сбережений в валюте — вообще уже несколько лет приводит к значительным потерям их обладателям вследствие укрепления курса рубля относительно доллара. Люди, придерживающиеся подобных стратегий, видимо, пока не адаптировались к современным принципам финансового поведения, поскольку не проявляют гибкость при оценке изменений в экономической среде. Они в основном ориентируются на прошлый опыт и используют лишь механизмы сохранения средств, бывшие ранее эффективными.

Переход к рыночной экономике не только приносит новые финансовые инструменты, но и напрямую связан среди прочего с изменением статуса и принадлежности производственных активов. Появление института частной собственности, частного бизнеса и иностранных инвесторов привело к серьезному ментальному кризису части российского общества. Далеко не все смогли принять новые реалии и воспринять новые экономические практики.

В исследовании ИС РАН 2005 г. «Собственность в жизни и восприятии россиян» на основе совокупности признаков экономического сознания и поведения в российском обществе были выделены четыре типа отношения к собственности, сложившиеся за последние годы15: Модернисты (31% населения) — отношение к собственности как ресурсу, восприятие собственности как капитала, характерное для индустриальных обществ.

Переходная группа (42% населения) - группа, частично воспринявшая современное отношение к частной собственности и бизнесу и, одновременно сохранившая некоторые рудименты традиционалистских взглядов. Традиционалисты (16% населения) — отношение к собственности как атрибуту статуса и предмету потребления, характерное скорее для доиндустриальной эпохи. Противники частной собственности (11% населения) - сторонники коммунистической идеологии16.

Как же различается финансовое поведение представителей этих групп? Прежде всего, необходимо отметить, что, как показал предпринятый нами дополнительный анализ данных этого исследования, представители всех групп обладают крупными или мелкими сбережениями. Безусловно, сбережения распределены между группами неравномерно, однако это объясняется различным уровнем их благосостояния и доходов. Так, модернисты более широко представлены в четырех верхних децилях, а в верхних 15% имеют подавляющее представительство. Следовательно, относительно большее число представителей этой группы обладают и крупными сбережениями.

Рисунок 3

Способы распоряжения свободными'деньгами в группах, различающихся их отношением к собственности, в %

Однако инструменты, используемые представителями этих че-

и.|рех групп, наглядно демонстрируют основные тенденции в восприятии ими принципа рациональности финансового поведения и степень модернизированное™ их сознания и экономических ирактик, прямо влияющие на соотношение инновационного и традиционного в их поведении.

Рис. 3 достаточно ярко демонстрирует, что наиболее активно ин- иестиционные инструменты используют модернисты — более трех четвертей всех, кто использует подобные инструменты, принадлежат к этой группе. Более того, среди модернистов — обладателей крупных сбережений эта тенденция еще более усиливается. Однако использование инвестиционных инструментов — не монопольная особенность модернистов. Небольшая часть представителей переходной группы также отметила возможность использования подобных инструментов инвестирования свободных денежных средств.

Этот факт мог бы говорить о начале распространения инновационных практик среди переходной группы, если бы не одно. Но если мы посмотрим на то, кто использует инвестиционные инструменты н мегаполисах, где эти инструменты более доступны, то в мегаполисах использование инвестиционных форм сохранения сбережений и них — прерогатива исключительно группы модернистов. Таким образом, использование некоторыми представителями переходной группы инвестиционных инструментов, вероятно, носит случайный характер. Более того, эти люди, видимо, скорее «играют» с ними, нежели осуществляют продуманные и рациональные операции. Это значит, что ожидать скорого распространения подобных практик за пределы группы модернистов пока преждевременно, поскольку даже внутри этой группы в мегаполисах к инвестиционным инструментам размещения своих сбережений готово прибегнуть не более 15% группы (сама группа модернистов в мегаполисах достигает половины населения этих городов). Есть, правда, и такая интересная тенденция: в мегаполисах среди инвестиционных инструментов у модернистов такие инструменты, как покупка недвижимости или земли, а также ценных бумаг, значительно более популярны, чем в среднем по России. Вложения же в коммерческий банк по распространенности не отличаются от общероссийских показателей.

Интересные результаты дал и анализ состава вкладчиков Сбербанка. Наибольшей популярностью возможность размещения денег на депозите в этом банке пользуется у группы модернистов (12% модернистов размещают свободные средства в Сбербанке, в остальных группах этот показатель не превышает 8%), и еще более эта тенденция усиливается в мегаполисах. Еще один факт — более половины тех, кто использует инвестиционные инструменты (из числа жителей мегаполисов), также является клиентом Сбербанка.

Это говорит о том, что те, кто использует инвестиционные инструменты, уже во многом переняли современные практики управления личными финансовыми накоплениями и реализуют принцип «портфеля» в размещении своих средств. Таким образом, они относятся к депозиту в Сбербанке уже как к инструменту, позволяющему снизить риски в их «портфеле». Отметим также, что за пределами мегаполисов такие практики менее распространены.

Однако даже среди модернистов столь инновационные практики не доминируют, более того, часть из них демонстрирует отнюдь не рациональные практики размещения своих накоплений. Так, более двух третей тех, кто сохраняет свои свободные средства в наличной валюте, — это представители группы модернистов, и подобный способ сохранения сбережений в мегаполисах в 3 раза популярнее, причем подавляющую часть приверженцев этого инструмента опять-та- ки составляют представители модернистов. Отметим, что подобный способ сохранения своих средств уже несколько последних лет остается наиболее убыточным инструментом и вряд ли может свидетельствовать о том, что экономическая рациональность эпохи модерна стала их неотъемлемой особенностью. Также важно отметить, что сохранение средств в наличной форме в рублях имеет среди модернистов не меньшее распространение, чем среди остальных групп.

Традиционалисты же отличаются от представителей модернистской группы скорее не структурой инвестиционных инструментов, а активностью в использовании вообще каких-либо инструментов. Такая ситуация сохраняется и в мегаполисах, хотя там к услугам Сбербанка прибегают несколько чаще. Причем 40% обладателей каких-либо сбережений из состава представителей традиционалистской группы предпочитают хранить их дома.

Также отметим, что в финансовом поведении переходная группа ближе к традиционалистам. Активность представителей этой группы в использовании каких-либо инструментов также невелика, а структура в целом идентична характерной для сторонников традиционалистского подхода.

Таким образом, при наличии достаточной инфраструктуры в финансовой сфере формирование современных финансовых практик все же начинается. Однако процесс этот еще в самом начале своего пути, хотя уже ясно, что в ближайшие годы будет происходить достаточно активное распространение новых инструментов и моделей финансового и, прежде всего, сберегательного поведения. О том, что по крайней мере часть населения готова к принятию подобных практик, косвенно свидетельствует активное распространение новых финансовых инструментов, таких как ПИФы, ОФБУ и т. д. Число клиентов компаний, предоставляющих подобные инструменты, вот уже несколько лет подряд удваивается в течение каждого года и насчитывает уже сотни тысяч человек. Если к этому добавить сотни тысяч россиян, использующих другие финансовые инструменты, предполагающие активное участие и управлении своими средствами (например, операции на фондо- ' ной бирже), то можно говорить о принятии таких инструментов уже достаточно большой группой населения, хотя на общем фоне это псе еще очень незначительное его меньшинство.

В целом же финансовое поведение населения свидетельствует не только о наличии серьезных структурных барьеров в освоении им инновационных практик поведения в финансовой сфере, но и о доминировании в общественном сознании установок, связанных с игнорированием или неадекватной оценкой экономически рациональных видов действий, непониманием значимости характерных именно для рыночных условий и новых для России практик портфельных инвестиций, недоверием к новым, непривычным финансовым инструментам, неумением использовать характерные для развитых рыночных обществ механизмы страхования рисков и возложением этих функций полностью на сбережения. Все это свидетельствует о том, что наряду со структурными ограничениями, важнейшими среди которых выступает недоступность инструментов, необходимых для формирования модернистского типа финансового поведения, имеет место и массовая неуверенность населения, включая представителей наиболее благополучных слоев, «в завтрашнем дне». Распространению инновационных моделей поведения россиян в финансовой сфере препятствует и «недомодернизированность» его экономического сознания, страх перед непривычными и требующими усилий для их освоения новыми финансовыми технологиями, слабое развитие экономической рациональности мышления.

Примечания Россия — новая социальная реальность. Богатые. Бедные. Средний класс / Под ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой. М.: Наука, 2004. Седова Н.Н. Россия — новая социальная реальность. Богатые. Бедные. Средний класс / Под ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой. М.: Наука, 2004. С. 29. Средние классы в России: экономические и социальные стратегии / Под ред. Т. Малевой. М.: Гендальф, 2003. Радаев В.В. Социально-профессиональный средний класс // Средние классы в России: экономические и социальные стратегии / Под. ред. Т. Малевой. М.: Гендальф, 2003. С. 21. Рощина Я.М. Финансовое поведение. Гл. 3.3. // Средние классы в России: экономические и социальные стратегии / Под ред. Т. Малевой. М.: Гендальф, 2003. С. 331.

См.: Рощина Я.М. Финансовое поведение. Глава 3.3. // Средние классы в России: экономические и социальные стратегии. Аврамова Е. и др.; Под ред. Т. Малевой. М.: Гендальф, 2003. С. 338—342. Стребков ДО. Факторы и типы сберегательных стратегий населения России во второй половине 1990-х годов: Автореф. дис. канд. социол. наук М.; ГУ-ВШЭ, 2002. Там же. С. 136—158. Там же. С. 108-132. Там же. С. 159-164. Тихонова Н.Е., Аникин А.В., Лежнина Ю. П., Горюнова С.В. Эволюция концепции модернизации во второй половине двадцатого века // Социология: методология, методы, математическое моделирования М., 2007. № 2. Использован массив исследования Института социологии РАН «Социальная политика и социальное неравенство», которое проходило в марте 2006 г. Выборка насчитывала 1750 человек и репрезентировала население России по полу, возрасту, типу поселения и региону проживания. Это демонстрируют результаты многочисленных исследований, например, «Динамика финансовой активности населения России 2000—2004», совместный доклад аналитической группы ЦИРКОН и ВЦИОМ. С. 59. В группу «инвестиционные способы вложений» были объединены все возможности вложения свободных денег, предполагающие получение прибыли (рублевые и валютные депозиты в коммерческом банке, приобретение ценных бумаг, а также инвестиции в землю и недвижимость). Для выделения этих типов были использованы ответы респондентов на вопросы об отношении к существованию частной собственности вообще, об отношении к частному бизнесу, о свободе собственника распоряжаться своей собственностью, об отношении к собственности иностранных компаний и граждан на территории России, о значимости законодательного оформления прав собственности для признания ее легитимности, о предпочтительном типе государственной политики в экономической сфере, о взаимосвязи обладания собственностью и свободы человека и др., т. е. вопросы, которые позволяли замерить не просто положительное или отрицательное отношение к собственности вообще, а сам характер этого отношения, в частности — степень освоения российским общественным сознанием отношения к собственности, характерного для эпохи модерна, с присущим ему уважением к закону, восприятием собственности как важнейшего ресурса, а не просто предмета потребления, свободой конкуренции, в том числе и в международном масштабе, и т. д. Подробнее см.: Собственность и бизнес в жизни и восприятии россиян / Под ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой. М.: Наука, 2006. Использован массив исследования «Собственность и бизнес в жизни и восприятии россиян». Выборка исследования насчитывала 1751 человек, репрезентирующих население страны по полу, возрасту, типу поселения и региону проживания.