Дискурсивное позиционирование мусульманской принадлежности в нарративах Ислам и конструирование прошлого

В повествованиях женщин неизменно ислам описывается как что-то, что передается по крови и перманентно присутствовало всегда, т. е. как часть этнокультурной традиции. Так происходит латентное позиционирование значения ислама для татар как для этноса.

У меня дедушка читал намаз.... Вот эта кровь мусульманская. Все равно где-т.е. там такая дорогая крупиночка, которая ждет своего часа просто (Зайнап, 41 год).

Истории о религиозных родственниках могут уходить своими корнями далеко в прошлое, превращаясь в предания, значимыми элементами которых являются: грамотность («читали Коран», знали арабский), усердие (молились пять раз в день), одухотворенность (обладали особыми личностными качествами), чистота (носили белые одежды), а также героизм и стойкость имана (несмотря на репрессии, расстрелы, высылки, увольнения с работы) верующих людей38. Образ практикующего мусульманина, жившего в обществе, где его не признавали не только дальнее окружение, но и ближайшие родственники, представляется в некотором смысле как образец для мусульманок-татарок сегодня.

Среди участниц исследования не было тех, кто настаивал на том, что соблюдал ислам в советском прошлом, но подспудно в историях передавалось впечатление, что «в душе верили всегда». В нарративах женщин, и в большей степени тех, кто был в свое время членом партии, проделывается работа по легитимизации своего прошлого. В подавляющем большинстве биографии старших женщин демонстрируют образ благополучной советской женщины, ак тивно вовлеченной в общественную жизнь и карьерно успешной Социализация в обществе, где господствовала коммунистическая доктрина, работавшая на производство советского человека в соо1 ветствии с задаваемыми параметрами, среди которых в том числе были и атеистические установки, предлагала легитимные пути са мореализации, которые с неизбежностью пролегали через партии ную инициацию. Нужно иметь в виду, что данные интервью прок» дились преимущественно среди женщин, активно участвующих в образовательных программах.

«Постперестроечное» поколение «исламизирующейся» молодо жи описывает себя как прямых потомков и преемников своих пра родителей. Как это прозвучало в монологе !9-летней Фатимы:«... мы возрождаем то, что наши бабушки тогда делали с дедушками». При этом если бабушки играют роль тех, кто сохранил веру и про нес ее символы через эпоху атеизма, то родители «...явились неким звеном, которое немножко сломалось,... надломилось».

Прошлый «светский» негативный' или позитивный личный опыт в биографиях гармонично вписывается рассказчицами в об щую линию повествования, в которой путь к принятию ислама рас сматривается как заранее обусловленный и логичный. Именно то, что было пережито ранее, образует базис жизненной компетенции, который позволяет успешно справляться с сегодняшними пробле мами принятия новой роли, укрепляет уверенность в верности МО рального выбора и обеспечивает необходимым набором инстру ментов продвижения своего образа. Более старшие женщины определяют это как профессионализм, более молодые — как личностный опыт и готовность/открытость к другому («перебесились») Даже в случаях кардинальных изменений образа жизни прошлое не драматизируется в такой степени, как это показывает в своем исследовании исламизации узбекских женщин А. Кремер39. Избирательное реконструирование памяти служит созданию целостности образа в соответствии с выбранной стратегией повествования.