3.1. Противоречия «вотчинной системы»: миряне и духовенство

Существующая сейчас «вотчинная система» управления РПЦ и распределения полномочий между МП, епископатом и духовенством дает священникам огромную власть в Церкви. Прихожане выступают в роли статистов, чья обязанность присутствовать на службе никак не уравновешена правом участвовать в принятии решений, имеющих отношение к их приходу или Церкви в целом.

Торжествующая сторонница подобного подхода, проанализировавшая практику десятка приходов в современном

1 Митрофорный протоиерей Владимир Зязев: «Изменилось многое, не просто многое, а почти все...».

Кыргызстане, пишет об этом так: «Сейчас повсюду восстановлен принцип единоначалия, издревле присущий православной церкви, но нарушенный советской властью. lt;...gt; Сейчас приходской совет сохраняется лишь формально. Настоятель храма стал полновластным хозяином на приходе, подчиняется он только правящему архиерею. От настоятеля храма и только от него зависит теперь церковное строительство, благотворительность, все устройство прихода»[245].

Желающих наслаждаться единоначалием священников немного. Безразмерная власть духовенства отторгает от РПЦ значительную часть потенциальных прихожан. Даже те, кто начинает воцерковлятъся, воспитаны современным, модернизированным обществом. Для большинства из них принятая вера — дело осознанного мировоззренческого выбора, за которым стоят достаточно четкие мифологические представления, основанные прежде всего на прочитанной православной литературе. Поэтому многие воцерковленные, придя в Церковь, лишь до поры до времени терпят разрыв реальности с мифом. Обретя с годами уверенность в своих силах, они, как правило, начинают энергично перестраивать Церковь, стремясь приблизить ее к образу, порожденному бытующей в их головах идеей.

Первыми на этот путь становятся интеллектуалы. Именно ими были инициированы взлет приходской активности на рубеже 1980—1990-х гг., восстановление храмов, открытие многих церковных учреждений (социальных, образовательных, коммерческих, СМИ), которыми сейчас распоряжаются преимущественно клирики РПЦ. Зачастую мирянские организации были оформлены в братства и сестричества, имевшие независимые от Церкви и конкретных приходов источники финансирования. Однако духовенство не было готово к бесконтрольной, по его мнению, деятельности мирян. Активность прихожан, которые не хотели рекрутироваться в свя

щенники или уходить в монастыри, под разными предлогами была почти полностью погашена[246]. Последним этапом стала ликвидация в конце 1993 г. Союза православных братств (дей- ‘ ствительно крайне политизированной организации) и передача всех братств и сестричеств под контроль епархиальных управлений.

Даже в наиболее либеральной части Церкви — Белорусском экзархате — епископат придерживается весьма жестких установок по поводу деятельности мирян. «Минские епархиальные ведомости» в 2002 г. в одном абзаце сожалеют об отсутствии активного молодежного движения, а в следующем указывают на причину этого:

«В Беларуси съезды православных братств регулярно проводятся с 1993 года, но республиканское молодежное движение пока не оформилось. Причины этого самые разные, но, пожалуй, одна из главных — отсутствие инициативы со стороны молодых прихожан. lt;...gt; Современная форма организации братств не всегда совершенна, подчас несет в себе противоречия, например, стремление к полной независимости от церковного руководства, епископата, что может повлечь за собой решение собственных интересов — под прикрытием Православной Церкви»[247].

Разделение прежней воцерковленной интеллигенции на сторонников фундаменталистов и модернистов, разрушение общинной жизни (там, где она успела сложиться), превращение наиболее дееспособных мирян в священнослужителей привело к падению значения интеллектуалов в церковной жизни. Но, впрочем, нередко и священники-интеллигенты

становились объектом злобной травли со стороны малообразованных коллег или архиереев, стремящихся вытеснить их из городов на бедные сельские приходы.

Первое время для основной массы священнослужителей отсутствие интеллектуалов и мирянских организаций казалась выгодным — ушли постоянные оппоненты, возмутители спокойствия церковной жизни, подрывающие принципы «вотчинной системы». Вскоре оказалось, что бывшие приходские активисты сохранили интерес к жизни Церкви, однако Щипков А Соборный двор. С. 59—63. Архиепископ Пимен (1923—1993) был, вероятно, самым образованным архиереем РПЦ 1970— 1980-х гг. Выходец из дворянской семьи, он до назначения на кафедру был наместником ТСЛ. Поддерживал отношения с представителями советской политической и культурной элиты (от главы МВД Н. Щелокова до М. Ростроповича и А Солженицына). Собрал колоссальную коллекцию музыкальных пластинок. Единственный архиерей РПЦ, еще при жизни опубликовавший свои (сами по себе крайне интересные) дневники, см.: Пимен (Хмеяевский), архиепископ. Всегда с Богом. Саратов: Летопись, 2000.

’ См.: Религия и общество: Очерки религиозной жизни в современной России. С 68; полевые материалы С. Тимофеевой (2000).

теперь их деятельность стала оппозиционной иерархии и при этом скоординированной.

Вплотную начав заниматься изучением РПЦ в 1996 г., я годом позже стал свидетелем изменения позиции российской прессы по отношению к Церкви. Публикации в СМИ являлись отражением перемен в восприятии интеллигенцией Церкви, произошедших в 1990-е гг. От безусловной поддержки «жертвы коммунистов» в начале десятилетия интеллектуалы перешли к практически единогласному осуждению современной практики Церкви — особенно ее административной и экономической деятельности, получению средств и собственности от государства, конфронтации с другими конфессиями. На этом фоне естественным оказалось воссоздание в 2001 г. молодыми интеллектуалами Союза безбожников — организации, которая, еще в 1960-е гг. выродившись идейно, как казалось в начале 1990-х гг., навеки умерла вместе с Советским Союзом и Коммунистической партией[248].