«Основы православной культуры»

Священники и православные активисты пришли в средние школы еще в начале 1990-х гг. Там, где им удалось договориться с директорами, они по еще дореволюционным учебникам стали преподавать «Закон Божий».

К 1997 г. ситуация кардинально изменилась. Резервы роста православной инфраструктуры кончились, но тут в сентябре 1997 г. была принята новая редакция Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», в преамбуле которого была подчеркнута роль «традиционных» религий. Эта преамбула вызывала особенные споры — представители других религий, юристы и правозащитники указывали, что «традиционные» конфессии используют ее для лоббирования особенных льгот. Центральная власть утверждала, что всем гражда-

/>нам вне зависимости от вероисповедания будут предоставлен ны равные права.              .г»

Действительно, на федеральном уровне РПЦ не удалось добиться особых привилегий, хотя со многими министерствами и ведомствами были подписаны пышные, но ничего реально не значащие рамочные договоры о сотрудничестве. Но на региональном уровне ситуация сложилась иначе. В зависимости от отношений с местными властями епархии выторговывали себе те или иные особые права, в том числе в образовательной сфере.

В 1997—1999 гг. в нескольких регионах России на средства областных администраций в средних школах стал вводиться курс обучения православной вере.

Хотя результаты курского эксперимента оказались фикцией и за четыре года не привели даже к созданию методической базы, не говоря уж о сильно завышенном числе участвовавших в нем школ и негативном отношении учащихся, охваченных экспериментом[369], МП вдохновилась идеей, кото

рую столь страстно пропагандировали представители Курской епархии на Рождественских чтениях. В 1999 г. Патриарх разослал провинциальным архиереям письмо с указанием ввести преподавание основ православного вероучения в школах всех регионов России. Особенно интересен последний пункт этого документа: «Если встретятся трудности с преподаванием основ православного вероучения, назвать курс “Основы православной культуры”, это не вызовет возражений у педагогов и директоров светских учебных заведений, воспитанных на атеистической основе»1.

Через год епископы отчитались, что в 35 регионах с местными органами власти подписаны договора о сотрудничестве в образовательной сфере. Тогда Патриарх, а также митрополит Кирилл (Гундяев) начали публично лоббировать идею курса на федеральном уровне. Они настаивают не только на обязательном существовании такого факультатива в школе, но и на том, что он должен стоять в основной сетке расписания занятий2.

Корреспондентка «Журнала Московской Патриархии» так передает итоги работы секции «Преподавание православного вероучения в государственных и муниципальных образовательных учреждениях», прошедшей на Рождественских чтениях 2000 г.: «Как отметил ее сопредседатель, сотрудник Отдела религиозного образования и катехизации диакон Димитрий Лин, преподавание православного вероучения можно рассматривать в двух вариантах.

На вопрос о необходимости введения Закона Божьего в школе 51% городских и 54% сельских школьников ответили отрицательно и всего 15 и 8% положительно, см.: Щипков А Соборный двор. С. 58. Копия письма размещена на сайте Уфимской епархии РПЦ: http: //www.bashnet.ai/~orthodox-ufa/. Не должно быть места для конфликтов между конфессиями / Интервью с митрополитом Кириллом (Гундяевым) // Коммерсантъ. 2001. 14.03.

молитвой, на них рассказывается об основах веры, изучается катехизис. Подобный подход предполагает православный образ жизни учащегося. Второй — преподавание основ православной культуры. Во главу угла здесь ставится культурологический аспект, а задачей такого курса является подведение ребенка к принятию веры (здесь и далее в абзаце курсив мой. —Н.М.). Совершенно неприемлема замена этих учебных курсов предметом “религиеведение”, поскольку в этом случае происходит размывание понятий: Православие воспринимается детьми наряду с другими религиями — исламом, буддизмом и т.п. Диакон Димитрий Лин напомнил слушателям о том, что среди рекомендаций Святейшего Патриарха по налаживанию образовательной работы в епархиях Русской Православной Церкви содержится пожелание вводить в штат каждого прихода должность преподавателя православного вероучения, задача которого — работать с государственными и муниципальными школами. Примечательный опыт сотрудничества в этом направлении существует в Ногинском районе Подмосковья. Его глава, будучи православным христианином, настоял на включении в сетку учебных часов школ своего района уроков православного вероучения»[370].

В том же номере журнала содержится отчет о встрече Патриарха Московского с руководителями епархиальных отделов образования и директоров православных учебных заведений Москвы: «Сегодня еще не все и не всюду готовы вводить Закон Божий или вероучение... На уровне Министерства общего и профессионального образования мы пытаемся ввести курс “теологии” или же “основ православной культуры”»[371].

Существуют еще десятки подобных свидетельств, наглядно демонстрирующих, что еще в конце 1990-х гг. РПЦ полностью

определилась в том, что ей нужно от государственной образовательной системы: добровольно-принудительная катехизация школьников и студентов за счет уроков слегка модифицированного «Закона Божьего», которые будут вести воцер- ковленные и подконтрольные Церкви педагоги.

1 июля 1999 г. был создан имеющий статус консультационного органа Координационный совет по взаимодействию Министерства общего и профессионального образования РФ и МП, который со стороны РПЦ возглавил митрополит Солнечногорский Сергий (Фомин). Этот совет легализовал православных лоббистов, которые пытались изменить политику министерства «в частном порядке» еще с середины 1990-х гг. Главным из них являлся руководитель ПСТБИ протоиерей Владимир Воробьев. На одном из семинаров в рамках Рождественских чтений 2002 г. он рассказывал присутствующим: «Шесть лет мне потребовалось для того, чтобы что-то в министерстве начало меняться. Первоначальные наши требования о допуске православия в образование отвергались с порога, хотя я и ходил в министерство как на работу — несколько раз в неделю. Лишь со временем мы осознали, что существуют механизмы принятия решений, стандарты, программы и процедуры, по которым все это делается»[372].

Первым успехом Церкви стало письмо министра образования от 4 июля 1999 г. «О предоставлении религиозным организациям возможности обучать детей религии вне рамок образовательных программ в помещениях государственных и муниципальных образовательных учреждений». Этот документ позволял религиозным общинам проводить уроки воскресных школ в стенах государственных (с разрешения директора школы, конечно). Однако, как быстро выяснилось, это мало что дало РПЦ. Проблема была не в помещениях, а в числе желающих посещать такие занятия.

Более значимой победой православных лоббистов стал прием в 2002 г. государственного стандарта по специальности «теология». В своем выступлении перед руководителями семинарий Патриарх четко определил, как Церковь намерена его использовать:

«Государственная аккредитация Духовных школ позволит приступить к решению задачи присутствия Церкви в высшей и средней школе. Так, благодаря государственному признанию дипломов выпускников Духовных школ, которое произойдет в результате аккредитации, они получат возможность преподавать предмет «теология», а также ряд иных, связанных с ним гуманитарных предметов в высших светских учебных заведениях, а предмет «Основы православной культуры» — в средней школе»1.