Дальний Восток: Япония, Китай и Корея

Хотя рядовое духовенство и прихожане РПЦ слабо представляют ситуацию с развитием православия на Дальнем Востоке, руководство МП понимает перспективность этого региона. По сути, Дальний Восток — единственный регион планеты, где у РПЦ есть шансы на осуществление серьезной миссии[573].

В Японии с конца XIX в. существует довольно мощная православная община этнических японцев с богослужением на японском языке. В 1940 г. она разорвала отношения с Моск

вой и отправила в отставку правившего там митрополита Сергия (Тихомирова), скончавшегося в 1945 г. в статусе главы Русской духовной миссии в Японии. В конце 1940-х гг. Церковь возглавил епископ из Русской православной греко-кафолической митрополии (США), которая позднее стала АПАЦ. Затем по мере урегулирования взаимоотношений американских православных общин и РПЦ (а также стоящих за ней советских властей) была достигнута следующая договоренность. 19 декабря 1969 г. на Чрезвычайном соборе Японская православная церковь (ЯПЦ) заявила о возвращении в РПЦ, а через четыре месяца — 10 апреля 1970 г. — РПЦ даровала ей автономию в составе МП. Сейчас РПЦ не участвует в принятии решений, касающихся внутренних проблем ЯПЦ, однако Церкви согласуют «видение глобальных вопросов»[574], МП утверждает и совершает хиротонию японского епископата.

В настоящее время в Японской автономной православной церкви (ЯАПЦ)[575] три епархии и около 30 тысяч верующих, 150 храмов и молитвенных зданий. Церковь живет полностью на пожертвования верующих. На рубеже 1999—2000 гг. ЯАПЦ пережила смену руководства.

Сейчас, помимо ЯАПЦ, РПЦ имеет в Японии подворье, представляющее, по сути, квартиру, а также подчиняющийся ему приход в провинции и часовню. Миссионерский пыл

РПЦ в Японии потерян (хотя, по публикуемым полуофициальным данным, число верующих, равно как и молитвенных домов, растет очень существенными для развитой страны темпами), и особого интереса эта страна у церковных чиновников не вызывает, в отличие от Северной Кореи и особенно Китая, где, по их мнению, для РПЦ имеются хорошие условия деятельности.

В 1900—1940-е гг. несколько сотен тысяч русскоязычных переселенцев и эмигрантов жило в Северном Китае (Маньчжурии), крайнем западе этой страны (Синьцзяне) и на Тихоокеанском побережье Китая (преимущественно в Шанхае). Их окормляли несколько епископов и сотни священников, которые в 1945 г. после оккупации Маньчжурии и Синыдзяня советскими войсками заявили о своем признании РПЦ. Некоторые из них, в том числе архиереи, даже вернулись на родину, хотя и не всегда по своей воле.

За несколько десятилетий активного миссионерства РПЦ удалось обратить в православие большие группы местного населения и воспитать поколение священников из этнических китайцев. Хотя в 1950—19б0-е гг. в Китае вся православная инфраструктура была уничтожена (в столице Маньчжурии — Харбине, например, из 30 городских храмов к настоящему времени осталось два), а русские прихожане вынуждены были эмигрировать, небольшое число православных китайцев и потомков смешанных браков, уже без всякой связи с Москвой, продолжали хранить веру[576]. Юридически в 1957 г. они получили от МП автономию и назывались Китайской автономной церковью, однако фактически ее деятельность была приостановлена, она не имела своего главы и не про

водила соборов.

Инвентаризация предполагаемого имущества РПЦ на территории Китая была проведена в феврале 2003 г. на специальном круглом столе, устроенном в Москве. На нем сотрудники ОВЦС заявили о существовании не менее десятка православных храмовых зданий на территории Китая. На сайте Владивостокской епархии в марте 2003 г. было размещено примечательное интервью со священниками храмов столицы Приморья, которые достаточно подробно рассказали о контактах с православными китайцами, приезжающими по туристической визе за православной литературой или даже с намерением венчаться и креститься[578]. Еще несколько общин, состоящих, правда, из этнических русских, сохранилось в Синьцзяне. Их окормлением с июля 2002 г. занимается Аста- найская епархия РПЦ.

В настоящее время приходы в Китае (кроме Синьцзяня), равно как и единственный православный приход в Монголии, открытый в 1996 г., входят в сферу ответственности епископов дальневосточных епархий России. Реальная работа по развитию «китайского проекта» начата в 2003 г. Точкой отсчета можно считать решение состоявшегося 27 ноября 2003 г. съезда миссионеров Владивостокской епархии о распространении миссионерской литературы на китайском языке и рекомендации приходским священникам изучать историю и культуру Китая. Съезд также принял решение налаживать контакты с китайскими туристическими фирмами, чтобы посещение храмов вошло в их программы[579]. На уровне МП «китайским проектом» занимается ОВЦС.

Результативность миссионерской деятельности в отношении этнических китайцев будет зависеть от того, найдутся ли на нее силы и средства у дальневосточных епархий, захотят ли рядовые священники работать среди «нерусских народов», а также от желания китайцев русифицироваться и оправос- лавливаться. Последнее отнюдь не исключено среди трудовых мигрантов в Россию, но сомнительно для тех, кто остается в самом Китае.

В Корее в начале века миссия была не столь успешна, и к концу Второй мировой войны в ней оставалось только немногим более тысячи православных корейцев плюс, по всей видимости, несколько сот эмигрантов, которых объединяла Русская духовная миссия в Корее, поддерживавшая контакты с Москвой. В 1948 г. действующая в Южной Корее община решила перейти под начало епископата Православной церкви в Америке и добилась депортации из страны главы миссии, стоявшего на «промосковских» позициях. На чем деятельность РПЦ в этой стране закончилась[580].

В связи с большой популярностью протестантских и нео- харизматических Церквей в Южной Корее и тем, что оставшиеся православные подчиняются АПАЦ, священнослужители РПЦ не видят в этой стране возможностей для активной работы, хотя недавно для русской общины был открыт приход в Сеуле.

Более простая и перспективная ситуация сложилась в отношении Северной Кореи. В этой стране с ее жестким контролем над частной жизнью и практически полным отсутствием религиозных конкурентов они имеют большие преимущества. Диктатор Ким Чен Ир во время своего визита в

Россию в 2002 г. неожиданно посетил православный храм и публично заявил, что ему там понравилось В результате ОВЦС мгновенно получил санкцию от властей страны на открытие * прихода, а в МДС поступили четыре учащихся из КНДР. В настоящее время в стране существует Православный комитет (под руководством Хо Ир Зина), отвечающий за строительство храма в Пхеньяне, начатое в июне 2003 г.[581]

Действуя в разных странах и континентах, РПЦ может быть союзницей диктаторов в подавлении других конфессий, представительницей интересов дискриминируемых меньшинств, адекватным участником межконфессионально- го диалога, демонстрирующим принципы толерантности, и успешным миссионером. Она хорошо себя чувствует при тоталитарных режимах, на родине парламентаризма и в переходных демократиях. С одной стороны, это говорит о больших способностях Церкви к адаптации своей политики к самым разным условиям, с другой — о том, что существует довольно мало неизменных принципов в отношениях с обществом, которых она придерживается.

Опыт 1990—2000-х гг. показал, что Церковь имеет шансы развивать свою приходскую сеть в новых странах и континентах (особенно опираясь на поддержку российского государства), однако ее позиции в традиционном ареале деятельности — странах бывшего СССР — подвергаются все большему давлению со стороны традиционных и новых религиозных конкурентов. Во всех странах СНГ, кроме России, ее приходы составляют меньшинство среди зарегистрированных общин, а в Центрально-Азиатском регионе — проигрывают по численности прихожан не только традиционным, но и относительно новым конфессиям. Такая реальность опровергает претензии РПЦ на особые привилегии и контроль над «канонической территорией».