Алтайская миссия. Святитель Макарий

В 1884 г. руководство Алтайской миссией перешло к архим. Мака- рию (Парвицкому-Невскому) (1835-1926), будущему митрополиту Московскому (1912-1917).

Михаил Андреевич Парвицкий родился в 1835 г. в селе Шапкине Ковровского уезда Владимирской губернии в очень бедной семье. Отец его, Андрей Иванович, был пономарем храма Рождества Богородицы, мать, очень набожная женщина, приучала детей к молитве, домашней и церковной. Михаил был шестым ребенком в большой семье. Поскольку жили они в полной нищете, родители Митрополит Московский решили, ЧТО надо перебираться В Макарий (Невский)              Сибирь, но, пока они собирались,

случилось несчастье — сгорел их дом, и пришлось им жить у соседей — в бане, которая топилась по-черному. В этих крайних обстоятельствах мать обратилась за помощью к брату, священнику, который служил в Москве, и тот похлопотал, чтобы Андрею Ивановичу дали место псаломщика в Томской епархии. Жизнь их была настолько скудной, что, по воспоминаниям владыки Макария, детей по дороге в Томск кормили по очереди. По приезде в Томскую епархию оказалось, что обещанного места нет, и только через некоторое время отец получил место пономаря по настойчивому ходатайству из Москвы.

Михаил рос слабеньким и хилым, он постоянно болел и несколько раз был при смерти. Он поступил в Тобольскую семинарию, которая мало отличалась от других семинарий того времени — там далеко не все было на высоте. Но, охраняемый молитвой матери, Михаил жил у благочестивых хозяев, вне бурсацкой грубости. В семинарии ему дали фамилию Невский.

После окончания семинарии его назначили в Алтайскую миссию. Впоследствии Макарий, уже митрополит, вспоминал: «Еще на школьной скамье мысль о миссионерстве занимала меня...» [46. С. 249]. Настоящей школой для него стал Алтай: «Тридцатилетняя жизнь на Алтае была для неопытности моей той академией миссионерства, какую некогда открыть предполагалось в центре России, только там учить миссионерству хотели по книгам, а здесь учительницей была жизнь» [46.

Ближайшим помощником о. Стефана Ландышева был алтаец переводчик Михаил Васильевич Чевалков, ученик прп. Макария (Глухарёва), впоследствии очень известный священник- миссионер. У них прежде всего и учился Михаил. Отец Стефан наставлял Михаила следовать по стопам преподобного: «Учись от жизни отца Макария, в жертву людям отданной, чует мое сердце — ты настоящий преемник его будешь» [2. С. 187]. Михаил очень полюбил о. Макария, собирал о нем воспоминания, молился и горел желанием ему подражать. Однажды во сне ему явился преподобный, благословил на предстоящие труды и сказал: «Ты после меня здесь обучайся» [2. С. 187].

Михаил знакомился с Алтаем и алтайцами, обучал их, пел с ними духовные гимны, учился лечить больных, много занимался с детьми, и дети его любили. Особенно дети и взрослые любили его рассказы из житий святых. Местные языки давались Михаилу с трудом, однако после усердной молитвы Божией Матери, по Ее предстательству, как он сам верил и знал, ему открылись алтайские языки [9. С. 404], и дальше он совершенно свободно осваивал различные наречия: собирал слова, составлял словари, начал заниматься переводами.

Через два года его вдвоем со старым иеромонахом отправили на несколько лет на берег уединенного горного Телецкого озера. Они трудились здесь над созданием Чулышманского Благовещенского монастыря.

Пост, молитва, уединение были подготовкой к принятию пострига и рукоположению в священнический сан в 1861 г.

После этого он стал преподавать в центральном миссионерском училище в Улале. Алтайцы полюбили молодого миссионера, всегда готового идти туда, где были горе, страдания, болезни, даже эпидемии. Но, как правило, алтайцы долго не решались креститься, боясь мести злых духов, кам (шаманов), единоплеменников-язычников.

«Служение миссионерское, как служение апостольское, есть более всего ряд скорбей, болезней и трудов... Миссионер — страдалец, он страдает душой в начале служения своего от среды, в которую он попадает, там нет ни родной семьи, ни родного общества, ни привычной для него жизненной обстановки.

И вот наконец проповедь, молитва, страдания по милости Божией касаются сердец алтайцев. Алтайцы говорили: «Мы никогда не слыхали таких речей; откуда это абыс (священник) знает то, чего не знают наши камы? Он говорит всё правду; слова Божии падают на сердце и трогают до слез» [28. С. 70—71]. Крестятся отдельные алтайцы, а иногда целый улус (50 человек), и проповедь продолжается уже среди новокрещеных: «Новокрещеные, севши на траве в кружок, дружно и громко повторяли за мной десять заповедей Господних. Ученье продолжалось около часа. После заучивания на память объяснено было значение каждой заповеди отдельно. Некоторые из стариков при изучении первой и второй заповеди говорили: «На что нам другие боги! Мы их оставили и теперь веруем в единого Господа Бога». На четвертую заповедь один из старцев сделал замечание, что праздничная работа не бывает прочна. Пятая заповедь особенно нравилась родителям, у которых есть дети; потому они произносили эту заповедь с особенной выразительностью» [30. С. 87].

«После богослужения беседовал с ними о жизни христианской, о состоянии отшедших душ по смерти, об ангелах-хранителях. Последнее они слушали с особым вниманием, и удовольствие свое, что у них есть невидимые и сильные поборники против злобы диавола, они выражали жестами» [30. С. 84].

Вместе с Чевалковым иеромонах Макарий переводит и редактирует старые переводы Священного Писания, богослужения и т. д. В 1865 г. литургия впервые была совершена полностью на телеутском языке. Собран был огромный материал по переводам на алтайский язык, поэтому в 1864—1865 гг., а затем и в 1867—1868 гг.

В 1868—1869 гг. по приглашению Н. И. Ильминского о. Макарий жил в Казани, где вместе с выдающимся ученым занимался исправлением и подготовкой к печати «Грамматики алтайского языка»[74]. Всего на алтайском и шорском языках были опубликованы в эти и последующие годы в Казани с помощью братства свт. Гурия Казанского: «Грамматика алтайского языка» (1869), «Алтайский букварь» (1882), «Указание пути в Царствие Небесное» (1884), «Шорский букварь» (1885), «Жития святых» (1882—1884, в 4 вып.) и др. Впоследствии, с конца 80-х гг., книги на алтайском языке печатались в Томске и Бийске.

Он также помогал Николаю Ивановичу в его центральной крещено-татарской школе: создал ученический хор, составил церковные напевы по образцу алтайских и переложил их на ноты. В 1869 г. он впервые отслужил литургию на татарском языке и тем положил начало богослужению на местных языках в Казанской епархии. За эти труды братство свт. Гурия избрало его в свои пожизненные члены, а архиеп. Казанский Антоний (Амфитеатров) представил к возведению в сан игумена.

В 1870 г. он возвратился в Алтайскую миссию, принеся в нее опыт Н. И. Ильминского, прежде всего опыт крещено-татарской школы. Организованная по ее образцу школа в с. Чопоше[75]выпустила первых учителей-алтайцев, а ее ученики несли веру в соседние аулы проповедью, пением, учением.

Миссионерские школы подразделялись на три уровня: двухклассные, одноклассные и школы грамоты[76]. Обучение было совместным — мальчики учились вместе с девочками, алтайцы или шорцы — с русскими, по желанию вместе с ними учились и дети старообрядцев и язычников. К началу XX в. большинство священников-миссионеров и учителей миссионерских школ были природными алтайцами и шорцами — выпускниками миссионерских школ.

В 1871 г. иеромонах Макарий был возведен в сан игумена, а в 1875 г. назначен помощником начальника Алтайской миссии, хотя фактически уже с 1870 г.

Лучшие выпускники школ шли в Улалинское училище, открытое еще архим. Владимиром (Петровым) в 1867 г. для подготовки учителей, переводчиков, церковнослужителей. С 1875 г. училищем заведовал игумен Макарий, при котором не только была усовершенствована программа и увеличено число учеников, но и шла подготовка сотрудников миссии — катехизаторов.

В 1883 г. игумен Макарий был возведен в сан архимандрита и назначен начальником Алтайской миссии, а в 1884 г. хиротонисан во епископа Бийского, викария Томской епархии (еп. Владимир (Петров) к этому времени был переведен в Томск).

0. развитии миссионерского дела на Алтае от архим. Мака-

   рия (Глухарёва) до еп. Макария (Невского) говорят следующие данные.

Преподобный Макарий обратил в христианство 675 человек, устроил пять православных селений с двумя церквами, тремя школами, одной больницей и богадельней. А к 1892 г. на Алтае уже более половины местного населения были христианами (19 216 человек). Было обустроено 192 православных поселения, 49 храмов и молитвенных домов, 2 монастыря, постоянно совершалось богослужение на алтайских наречиях, в основном на телеутском. 40 школ и училищ обучали детей на алтайских языках. Число учащихся возросло до 1168. В Бийске действовало катехизаторское училище, готовившее священников и учителей для миссионерских инородческих школ [7. С. 211]. «В этом училище обучались представители разных племен не только Алтая, но и вообще Томской епархии. Тут были алтайцы, телеуты, шорцы, абинцы, матурцы, сагайцы, киргизы и даже остяки из Нарымскош края» [46.

Ежегодно (с 1880 г.) 19 января (в день памяти прп. Макария Египетского, небесного покровителя архим. Макария (Глухарева)) в главном стане миссии проводились миссионерские съезды, на которые собирались все алтайские проповедники.

В Бийске владыка Макарий не только руководил Алтайской миссией, но и вел активную просветительскую работу среди русского населения, прежде всего со старообрядцами. Им было учреждено в 1884 г. противораскольническое братство свт. Димитрия Ростовского. Успешное общение владыки со старообрядцами, его твердая монархическая позиция озлобили ссыльных революционеров и некоторых раскольников, и те подожгли архиерейский дом. Но владыка с любовью и терпением продолжал дело просвещения русского народа.

В 1891 г. его перевели на Томскую кафедру, на которой он пребывал до 1912 г. С этого времени владыка официально прекратил руководство Алтайской миссией[77], хотя по-прежнему про-

должал курировать ее уже из Томска. Свой опыт он направил на расширение миссионерской деятельности по всей территории епархии. Этому способствовала его должность председателя Томского комитета православного миссионерского общества. До владыки Макария в Томске не было церковно-приходских школ. При нем количество школ настолько увеличилось, что Томская епархия стала занимать по их числу первое место в Сибири. Развернулась и благотворительная деятельность, в том числе было создано Томское общество попечения о бедных и бездомных «Пчельник», руководство которым он полностью поручил благочестивым русским женщинам, подвизавшимся на ниве просвещения и благотворительности.

В Томске была организована работа с молодежью, к регулярным беседам при Архиерейском доме, лекциям с «туманными картинами» привлекалась интеллигенция. Оживилась и проповедь во время богослужения.

Однако наступил 1905 г. с его террором, демонстрациями, беспорядками. Был сожжен Епархиальный дом с библиотекой. Уличные беспорядки закончились грандиозным еврейским погромом. В бурлящий братоубийством русский народ святитель Макарий нес идеалы духовности православного просвещения, миролюбия и правильной организации жизни. Он всегда придерживался правых взглядов, чтил государя императора и вел себя последовательно во всех ситуациях, всегда стремясь к умиротворению. «Мы переживаем смутные времена,— писал владыка,— Бывали на Руси лихолетья, но тогда было не так худо, как теперь. Тогда были все за Бога, все желали знать, что Ему угодно; а теперь — не то. Тогда были за Царя. Теперь опять не то. Теперь слышатся голоса хульные на Бога и замыслы против Помазанника Его... В подметных письмах и листках их мы читаем, что они, как вестники ада, жаждут разрушения, беспорядков... Их желание — все перевернуть, чтобы голова стала внизу, а ноги наверху; чтобы честный человек ждал милости из рук босяка, которого они хотят сделать раздаятелем награбленного ими...» [6. С. 15]. Святитель участвовал в создании отделения Союза русского народа в его мирном, охранительном звучании. По воспоминаниям современников, он был глубоко духовным, просветленным, святым архипастырем, который был в молит-

венном и личном контакте со многими святыми людьми того времени, и прежде всего с о. Иоанном Кронштадтским. Когда к о. Иоанну приезжали сибиряки, то часто говорил им: «Что вы ко мне ездите, ведь у вас есть свой Макарий, который лучше меня молитвенник» [10. С. IX].

Святитель был просвещен даром рассуждения, многое видел, многое мог сказать о русском человеке по поводу происходящих событий как в Москве, так и в России. Хорошо знавший владыку обер-прокурор К. П. Победоносцев[78] незадолго до своей смерти писал ему: «Вы знаете душу народную, которую разучились ныне понимать многие во власти сущие, и потому послушают Вас люди в Церкви Божией...Тяжелые дни проживаем мы ныне, русские верные люди, дети своего Отечества, и не видим спасения. Блаженны те, кто не дожили до наших дней. Да поможет Вам Бог переносить страшные тяготы духовные» [6. С. 18].

В 1906 г. святитель Макарий был возведен в сан архиепископа, а в 1912 г. его призвали на Московскую кафедру вместо митрополита (будущего священномученика) Владимира (Богоявленского), переведенного перед этим в Киев. Владыка Макарий был уже далеко не молод (ему исполнилось 77 лет), но обладал огромным духовным и миссионерским опытом, опытом активного общения с людьми всех сословий, и православная Москва приняла его с любовью. Вокруг него сплотились почитатели праведного Иоанна Кронштадтского: еп. Арсений (Жадановский), архим. Серафим (Звездинский), прот. Иоанн Восторгов, о. Николай Смирнов, схиигумения Фамарь (Марджанишвили) и др.

С самого начала московского периода жизни владыки в Москве наблюдался «всплеск миссионерской деятельности», связанный именно с его назначением на Московскую кафедру. При нем Православное миссионерское общество получило «второе дыхание», на его развитие не оказала разрушительного действия даже начавшаяся вскоре мировая война[79].

Митрополит Макарий в своей проповеднической и просветительской деятельности использовал опыт Алтая — его занятия с просвещаемыми были интересными, легко усваиваемыми, информативными. Ему удавалось сочетать в своих беседах догматические, нравственные, просветительские, культурно-эстетические элементы. Рассказ о вере сменялся чтением духовных стихов и пением кантов, иногда собственного сочинения.

Во время богослужений святитель часто практиковал общенародное пение, которое народ очень полюбил. Не случайно даже протопресвитер Георгий Шавельский, настроенный против владыки, отмечал, что тот «очень благолепно вел богослужения» [57. С. 145]. По воспоминаниям еп. Арсения (Жадановского), святитель «очень любил беседовать о духовном с простыми верующими людьми, которые часто приходили к нему с „заднего" крыльца» [2. С. 200].

Владыка был покровителем и участником трезвеннического движения, развитию которого он активно способствовал, еще будучи Томским архиереем. Деятельность обществ заключалась в религиозно-нравственной и культурно-просветительной работе. Их члены принимали обет трезвости (от месяца до пожизненного). Общества устраивали торжественные вечерние богослужения, чтения с показом картин «волшебного фонаря», распространяли антиалкогольную литературу, открывали библиотеки-читальни. При наиболее крупных обществах действовали воскресные общеобразовательные школы [15. С. 41].

29 августа 1913 г., в день усекновения главы Иоанна Предтечи (на который приходился учрежденный Всероссийский праздник трезвости), владыка совершил в Москве торжественное богослужение и возглавил крестный ход прихожан семи храмов на Сухаревскую площадь, где было зачитано и раздавалось его пастырское воззвание [15. С. 41].

Митрополит Макарий призывал московское духовенство к участию в работе этого движения. В результате возникли общества трезвости — «эти, по выражению владыки Макария, еще очень редкие оазисы в бесконечной пустыне», и государственными органами были приняты некоторые меры для ограждения народа от пристрастия к алкоголю. Например, в 1912-1913 гг. «было решено удовлетворять приговоры сельских обществ о закрытии казенных винных лавок» [15. С. 42—43].

С Алтаем, «второй родиной» владыки, его связывали удивительно теплые отношения. Многие места, связанные с его жизнью и апостольским служением, там были названы его именем [45. С. 41] или ассоциировались в памяти алтайцев с их учителем [45. С. 18-19]. Всего лишь одна визитная карточка владыки, переданная им кому-либо из отъезжающих туда, гарантировала тому гостеприимство на всём Алтае [47. С. 72].

Владыка продолжал непосредственно участвовать в жизни различных учреждений Алтайской миссии. Так, при его содействии в 1913 г. «с миссионерской целью» была учреждена Матурская Иверская женская община [34]. Стараниями святителя в начале 1914 г. Тихвинскому женскому монастырю, находившемуся недалеко от Бийска, был выделен участок земли, площадью 302,48 десятин [34]. За строительством приюта в Улале митр. Макарий наблюдал с момента замысла (который и принадлежал владыке) до его открытия. Он заботился об открытии при Чемальской второклассной женской школе одногодичных учительских курсов для подготовки преподавательских кадров, недостаток которых ощущался в миссионерских школах. Кроме того, владыка составил список учебников для этой школы на 1917/18 учебный год [33. С. 86].

В 1917 г. по декрету Временного правительства миссионерские школы Алтая (как и все церковные школы и семинарии России вообще) должны были перейти из ведения Церкви в ведение Министерства народного просвещения [31. С. 20]. Однако благодаря усилиям святителя Макария, несколько школ было оставлено в ведении миссии, но ненадолго.

Кроме помощи Алтайской миссии, оказываемой ей в рамках Миссионерского общества, митр. Макарий поддерживал ее и из личных средств[80]. Достаточно сказать, что за два с небольшим

года святительства в Москве владыка переслал более 80 ООО р. на просветительские учреждения миссии, не говоря о пособиях отдельным лицам, которые не поддаются учету [19. С. 29].

Святитель постоянно туда стремился душой, мыслями и желаниями. Летом 1914 г. у митр. Макария появилась возможность навестить места своего апостольского служения. О торжественной встрече святителя и пребывании его на Алтае подробно повествует А. И. Макарова-Мирская в своей брошюре, изданной в 1915 и переизданной в 2005 г. [45]. Путешествие на Алтай владыки, по рассказам очевидцев, было «торжественным приемом». Весь Алтай пришел в движение.

Владыка не оставлял без своей заботы и другие миссии. Так, после «боксерского» восстания в Китае 1899—1901 гг., когда были разгромлены все христианские миссии, для возобновления их работы появилась необходимость в средствах и помощи России. Для этих целей в 1902 г. в Санкт-Петербурге было основано Пекинское подворье. Митр. Макарий решает создать подворье и в Москве. На средства миссии покупается дом на Покровке, где планируется открыть семинарию для китайцев, в августе 1913 г. освящена часовня во имя Спасителя, а в октябре 1914 г.— храм Рождества Иоанна Предтечи. Пекинское подворье на Покровке было торжественно открыто 13 февраля 1914 г.

Но святитель не всем пришелся по душе. «Просвещенная» либеральная интеллигенция Москвы и Петербурга видит в нем лишь консерватора, ретрограда, монархиста, «ставленника» Григория Распутина. Он был неинтересен аристократическим кругам общества Москвы и Петербурга.

По воспоминаниям еп. Арсения (Жадановского), основная причина этой нелюбви заключалась в том, что митр. Макарий активно боролся с недостойными (по поведению) пастырями, в том числе и образованными. Святитель смело обличал нравственную распущенность современников, в том числе высших слоев общества, восставая против моды на нескромные костюмы, не стеснялся говорить правду в глаза. Он призывал начать катехизацию народа после богослужений, но мало кто из священников следовал за ним. Однако эти антипатии не помешали Санкт-Петербургской духовной академии избрать его в 1913 г. своим почетным членом.

Наступил трагический 1917 г. Февральская революция вызвала своеобразную «революцию» и в Церкви. Владыка Евлогий (Георгиевский) вспоминал: «В те дни по всей России пробежала волна «низвержений епископов»; Синод был завален петициями с мест с требованиями выборного епископата» [22. С. 264]. Обер-прокурор В.Н. Львов (03.03.1917-24.07.1917), один из ярых разрушителей России и Церкви, вызвал членов Синода на сессию и начал активную, жесткую кампанию против московского митр. Макария, петербургского митр. Питирима (Ок- нова), тобольского архиеп. Варнавы (Накропина), харьковского архиеп. Антония (Храповицкого) и др. От владыки Макария он грубо потребовал прошения об увольнении на покой: «Я сгною тебя в Петропавловской крепости, если будешь упорствовать» [2. С. 202]. Престарелый святитель уступил. Немедленно было оформлено решение Синода, и владыку почти под конвоем отправили в Николо-Угрешский монастырь под Москвой. Там владыка начал приходить в себя и направил в Св. Синод послание о том, что он не своей волей написал прошение, попросив обсудить его дело на Синоде в его присутствии и тогда уже вынести окончательное решение. Однако все его обращения ответа не возымели.

В это время в среде духовенства быстро росли революционные брожения, поддержанные, а иногда и инициированные обер-прокурором Львовым. Милостию Божией в августе 1917 г. удалось открыть Всероссийский Поместный Собор, и жизнь Церкви вышла из-под контроля Львова, но с его помощью уже многое было сделано для разорения Церквиlt;

Владыка жил в Николо-Угрешском монастыре всеми забытый, вел строгую монашескую жизнь. Он пытался приехать на Собор, но ему не разрешили. Некоторые трудности отношений его с Патриархом Тихоном, который к этому времени занял Московскую кафедру в результате несправедливого решения В.Н. Львова, улеглись. Патриарх Тихон его навещал в вынужденном затворе, а 22 августа 1920 г. свт. Макарию по предложению Святейшего Патриарха Тихона был присвоен пожизненно титул митрополита Алтайского.

Вскоре на монастырь было совершено нападение бандитов. Пострадал и владыка, подвергшись издевательствам и ограб-

лению. Результатом переживаний был инсульт, приведший к частичному параличу. После этого святитель продолжал жить в монастыре углубленной, молитвенной жизнью: «Я молюсь, и не за себя скорблю — я грешный человек и достоин всякого наказания, а за Русь, за Церковь Православную, за всех скорблю!» [2. С. 236]. Монастырская братия относилась к нему с большой любовью, по очереди приходя с ним служить. Владыка также полюбил насельников обители, однако не оставлял без попечения и свой любимый Алтай: «Он рассматривал бумаги, отправлял на Алтай миссионеров, хиротонисал епископов, имел около себя помощника по управлению Бийского архиепископа[81], являющегося главным наблюдателем миссии... В Угрешу к нему приехала также его духовная дочь, чемальская игумения Людмила. Стали иногда совершать службу на алтайском языке. Словом, в утешение больному старцу вокруг него образовался маленький уголок Алтая.... «Алтай, дорогой, родной Алтай!» — взывал, бывало, старец, и уже одно воспоминание о нем бодрило его дух. Алтаю Святитель, кажется, готов был все отдать, все принести в жертву — и жизнь, и молитву. Надо было видеть, с каким чувством возлагал он свои святительские руки на головы хиротонисуемых для Сибири епископов: Ник., Серг., Хрис.[82]— чтобы понять всю любовь и привязанность его к своему, ничем не заменимому Алтаю!» [2. С. 238].

Через некоторое время Николо-Угрешский монастырь был закрыт, и владыку близкие ему люди перевезли в подмосковный район Люберцы. Там 18 февраля 1926 г., в доме рядом с действующим храмом, владыка скончался. «Чьи же и какие глаза прикрыл я? Того, кто на своем веку выразил много ласки, привета духовным чадам, и особенно детям... того, кто обратил к свету Евангелия простых сердцем алтайцев... Я закрыл глаза Святителя, у которого недостоин лобызать и ноги, так долго потрудившиеся на святительском поприще!» — писал еп. Арсений (Жадановский) [2. С. 242]. Он и многие другие духовные люди

навещали владыку Макария и относились к нему как к святому. Так, сщмч. прот. Сергий Мечев, отправляясь вместе с духовными детьми навестить святителя, говорил, что им «предстоит увидеть живого русского святого» [54. С. 622].

К 1917 г. Алтайская миссия имела 434 селения с числом крещеных алтайцев и шорцев 46 729 человек. В состав миссии входили 3 миссионерских монастыря, 2 миссионерские иноческие общины. К этому же времени в 84 школах обучалось 3297 человек (2071 мальчик и 1226 девочек) [52. С. 48].

Разорение миссии началось уже в 1917 г. По распоряжению Временного правительства летом 1917 г. школы были отобраны у миссии, после чего вскоре большинство школ было закрыто. Последние миссионерские станы, монастыри, часовни были закрыты в 1930-е гг.

Сейчас довольно быстро идет восстановление православия на Алтае. Алтайская миссия действовала на территориях нескольких современных епархий — Барнаульской, Кемеровской и отчасти Иркутской. Восстанавливаются некоторые миссионерские станы. В Горно-Алтайске, Бийске, Барнауле, Новосибирске ведется работа по сбору материала о тех святых людях, которые трудились в Алтайской миссии, о ее истории.

В 1957 г. по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия I останки святителя, обретенные нетленными, были перенесены в Троице-Сергиеву Лавру и погребены под Успенским собором, в храме Всех Святых, в земле Российской просиявших. Святитель был прославлен на Юбилейном Архиерейском Соборе в августе 2000 г.