Далекие времена, когда человек еще только осваивал девственные просторы Евразии, навсегда останутся для нас интереснейшим периодом истории. Раскрывать тайны прошлого, исследовать те века, когдаеще не было письменности и, соответственно, от которых не осталось письменных свидетельств прошлого, можно только с помощью археологии. Археология, - часть исторической науки, которая исследует историю, изучая материальные останки человеческой жизнедеятельности: места древних поселений, производств, захоронений, святилищ и предметы, которые сохранили земельные напластования на этих местах. Археологические памятники на Усольской земле довольно многочисленны. Они свидетельствуют о том, что на протяжении тысячелетий берега Камы и её притоков привлекали человека обилием рыбы в водах, живности в лесах, многочисленными соляными источниками, светлыми сосновыми боровыми террасами. Впервые человеческая речь зазвучала здесь 20-15 тысяч лет назад. Об этом свидетельствуют находки каменных орудий труда эпохи верхнего палеолита (древнего каменного века) у села Таман, а также кости мамонта и шерстистого носорога со следами искусственного раскалывания. По мнению автора этих находок Э.Ю. Макарова, это явное свидетельство прихода сюда в постледниковый период группы бродячих охотников на мамонтов. Однако постоянного их поселения на территории Усольского района пока не вьивлено. Самыми древними поселениями здесь являются многочисленные стоянки периода среднего каменного века (мезолита), возраст которых 14-7 тысяч лет: Огурдинская, Новожиловская, Монинская и другие. Наиболее полно изучены Огурдинская и Новожиловская стоянки. Первая из них, занимающая почти три километра вдоль берега реки Кама в районе деревни Огурдино, была крупным базовым поселением, на котором достаточно многочисленная группа людей прожила несколько тысячелетий. Открыта эта стоянка была в 1949 г. В.П. Денисовым и впоследствии много раз раскапывалась О.Н. Бадером, А.М. Белавиным, ЕЛ. Лычагиной, А.Ф. Мельничу- ком. Всего изучено более 2000 кв.м, площади, что однако не составляет и пятнадцати процентов от всей территории стоянки. Раскопки Огурдинской стоянки дали огромное количество находок: кремневые нуклеусы, ножевидные пластины, резцы, проколки, скребки, шли- фовальники из песчаника. Скребки использовались при обработке шкур и дерева, резцами и шлифовальниками выделывались деревянные и костяные части составных орудий труда, а небольшие ножевидные пластины служили наконечниками стрел. Судя по всему, в основе хозяйства людей эпохи мезолита в Пермском Предуралье лежала охота на птицу и зверя. Помимо лука, основного охотничьего оружия, использовались силки и различные ловушки. Жители стоянки обрабатывали каменное сырье (кремневые и яшмовые гальки), которое в изобилии находилось тут же у подножья береговой террасы реки Кама. В 1993 г. А.Ф. Мельничуком на стоянке был найден клад каменных шлифованных топоров, что указывает на высокие навыки людей того времени в обработке дерева, возможно, уже с мезолитического времени древние усольцы стали сооружать срубные хозяйственные и жилые постройки, изготавливать лодки и иные транспортные средства из дерева. По раскопкам других мезолитических памятников Урала известно, что в это время люди уже изобрели нарты и лыжи. Новожиловская стоянка, открытая краеведом ЕА Стариковым вдали от рек и крупных водоемов, была, вероятно, типичным временным охотничьим станом. Раскопками А.Ф. Мельничука здесь исследованы остатки двух круглых в плане, легких, слегка углубленных в землю жилищ типа чумов. В них собрано несколько тысяч каменных предметов. В основном это нуклеусы, с которых скалывались миниатюрные ножевидные пластины, служившие наконечниками стрел, скребки, шлифовальники для древков стрел. Всё это свидетельствует о том, что основное назначение Новожиловской стоянки - быть местом, где небольшая группа охотников пополняет свой арсенал орудий и проводит первичную обработку охотничьей добычи. В эпоху мезолита, таким образом, коллектив людей, обитавший на территории современного Усольского района, делился на две части. Женщины, старики, дети постоянно жили на базовой стоянке в Огурдино, а взрослые здоровые мужчины, постоянно находясь в движении по охотничьим маршрутам, добывали пищу и доставляли её на базовую стоянку. И так поколение за поколением. Следует подчеркнуть, что открытый людьми эпохи мезолита способ охоты по специальной тропе с временными лагерями и по сию пору распространен у ряда коренных народов Урала; называется он "охотой по путику", то есть по специальной охотничьей тропе, движение по которой выверено до дня. Следующий исторический период (7-5 тыс. лет назад) носит название нового каменного века - неолита. В этот период окончательно устанавливаются современные ландшафтно-климатические зоны в Прикамье. Судя по числу неолитических поселений, количество жителей в Усольском Прикамье значительно увеличилось. Население Предуралья перешло к прочной оседлости, о чем свидетельствует наличие больших подпрямоугольных жилищ типа полуземлянок на памятниках этого времени. Условием для перехода к оседлости послужило интенсивное развитие комплексного хозяйства на основе рыболовства (играло ведущую роль), охоты и собирательства. Поселения прикамских неолитических рыболовов располагались по берегам средних рек и озер и состояли из нескольких крупных землянок или полуземлянок. В Усольском Прикамье эпоха неолита представлена несколькими стоянками. Классической стоянкой Камского неолита считается Хуторская стоянка неподалеку от города Березники, открытая и изученная В.П. Денисовым. Здесь выявлено два углубленных в землю жилища с очагами и кладовками, собрано множество фрагментов толстостенной, тщательно заглаженной керамики и разнообразные каменные орудия труда. В период неолита жители Прикамья стали широко использовать целый ряд технических изобретений и открытий. Впервые люди стали использовать посуду из обожженной глины - керамику и нить из скрученных волокон растительного (конопля, лен, крапива) или животного происхождения (шерсть). Характерными чертами Камской неолитической культуры является полуяйцевидные сосуды, слепленные из глиняных жгутов и украшенные гребенчатым орнаментом. Изобретение глиняной посуды способствовало улучшению приготовленной пищи и её разнообразию. Кроме того, плотно закрывающиеся сосуды позволяли успешно хранить в них соленую и вяленую рыбу, зерна и коренья. Открытие прядения нитей привело к появлению и распространению сетей, а позже - к открытию ткачества и распространению одежды из ткани, а не из шкур животных или рыб. Усовершенствовалась техника изготовления каменных орудий. Люди стали применять такие приемы как пиление, сверление, шлифование, полирование. Эта техника позволила изготавливать такие орудия для деревообработки, как шлифованные топоры, долота, тесла, пешни. Техника шлифования была открыта в мезолите, но широко распространилась только в неолитическое время. Шлифованные орудия расширили возможности человека в изготовлении различных средств передвижения (лыжи, лодки, сани), строительстве жилищ, загородок, ловушек. Открытие колеса привело к революционным изменениям в сухопутном транспорте. Можно смело утверждать, что на технических изобретениях неолита покоится вся современная цивилизация. В результате миграций в Прикамье приходят новые группы людей из Поволжья, однако коренное население успешно их ассимилировало. Об этом процессе свидетельствуют материалы неолитических стоянок на Чашкинс- ком озере и в устье речки Залазнушка. Эпоха ранних металлов и бронзы представлена в Усольском Прикамье рядом поселений на Черном озере, Чашкинском озере и в устье реки Лёмва. Эпохой ранних металлов называется время, когда человек открыл и стал совершенствовать технику добычи и обработки металла, который постепенно вытеснял камень и кость как материал для изготовления основных орудий труда, оружия и украшений. Первым металлом, открытым человеком, стала медь. Археологи достаточно условно делят эту эпоху на меднокаменный век (энеолит) и бронзовый век. В Прикамье эпоха ранних металлов датируется концом IV - II тыс. до н. э. Открытие металлургии сыграло важную роль в прогрессе человечества, но появление первых металлических изделий не вызвало революционных изменений в хозяйственной деятельности человека. Это особенно относится к лесной полосе, к которой принадлежит и Усольское Прикамье. Здесь ещё долгое время продолжались неолитические традиции как в изготовлении орудий, так и в хозяйстве в целом. Металлические изделия встречаются здесь крайне редко. Энеолит Западного Урала характеризуется тремя археологическими культурами: новоильинской, борской и гаринской. Наиболее крупной по территории и численности населения была гаринская археологическая культура. К гаринскому времени относится стоянка Чашкинское озеро II. Гаринцы вначале строили многокамерные жилища-полуземлянки с бревенчатым срубом, соединяющиеся между собой коридорообразными переходами. Иногда на дне полуземлянок устраивали хозяйственные ямы. В таких жилищах жил либо небольшой род, либо крупная патриархальная семья. На поздних гаринских поселениях появляются небольшие одиночные жилища. Возможно, это является свидетельством развития семейных отношений, когда отдельная семья становится крепче и постепенно отделяется внутри рода. На стоянке Чашкинское озеро II выявлены остатки семи относительно небольших жилищ. Носители гаринской культуры вели комплексное хозяйство, основную роль в котором играло рыболовство, а подсобную - охота и собирательство. О развитии рыболовства свидетельствуют находки рыболовных грузил от сетей в прибрежной части стоянки. Особый интерес у исследователей вызывает так называемый фигурный кремень - небольшие (2-3 см.) фигурки птиц и зверей. Фигурные кремни также известны в сборах на указанной стоянке. В раннем железном веке (I тыс. до н.э.) Усольские земли не были населе ны людьми. Значительные группы поселений так называемых ананьинской и гляденовской археологических культур расположены много южнее Усольского Прикамья. Однако при раскопках Огурдинской стоянки O.H. Бадером и А.М. Белавиным были найдены единичные фрагменты керамики и бронзовые предметы ананьинского типа. Вероятно, это следы охотничьих экспедиций ананьинцев, добывавших здесь пушных зверей, чьи шкурки использовались ими в международном торговом обмене. Может быть, целью ананьинских экспедиций была соль, которую можно было получать из соляных источников, многочисленных в этом районе. В период раннего средневековья Усольское Прикамье фактически заселяется повторно. Новыми насельниками были люди - носители так называемой ломоватовской археологической культуры VII-XI вв. н. э. К ломоватовс- кому времени относится большое количество археологических памятников: неукрепленные поселения (так называемые селища - древние деревни) Володин Камень, Сметанино, Подчудское, Легино на р. Яйва; три поселения на Чаш- кинском озере (Чашкинское 1 и 2 селища, Запоселье); и укрепленными поселениями - городищами Острая Грива, Таманское (Туманское), Пыскорское на Каме, Володин Камень на Яйве, Семинское на Зырянке. Открытые неукрепленные поселения располагались, таким образом, внутри пространства, защищенного городищами. Вероятно, они образовывали две родоплеменные территории: Яйвенско-Камскую и Чашкинско-Пыскорскую. Если для более ранних эпох невозможно определить этническую принадлежность жителей Усольского Прикамья, то для эпохи раннего средневековья такие определения возможны. В языковом отношении средневековое население Усольской земли относилось к финно-уграм, а в этнокультурном отношении разделялось на праугорские и прафинские (пракоми) группы. Южнее Усольского Прикамья, на берегах Косьвы, Чусовой, Сылвы, Обвы, преобладали праугорские группы населения. Севернее, на Вишере, Колве, Верхней Каме, - пракоми группы. Усольская земля была, таким образом, территорией, где угры и финны жили совместно или чересполосно. Связано это было с особыми возможностями этой территории: здесь имелись запасы и выходы поваренной соли, здесь в изобилии водились пушные звери, здесь были выходы медистых песчаников и болотных железных руд, имевших для средневековья промышленное значение. А на руде Кушгортского (Кушмангортского) медного месторождения даже в XVII в. работал старейший в Прикамье и на Урале казенный медеплавильный завод - Пыскорский. Хозяйство ломоватовцев было комплексным. Его основу составляли мотыжное земледелие и пастушеское скотоводство. Разводили крупный и мелкий рогатый скот, свиней, лошадей. Активно занимались охотой, бортниче- ством, рыбной ловлей. Как показывают данные палеоихтиологии, в прикамских реках тогда ловили лещей, щук, сазанов. Но главной породой добываемых рыб были осетровые. Ловили осетров размерами более двух метров, белуг - до 3, 5 м длиной. Собак использовали не только на охоте, но и как ездовых животных, запрягая их в нарты и волокуши. Ради мяса охотились на лося, кабана и северного оленя. Северный олень, возможно, использовался не только на мясо, но и как ездовое животное. В ломоватовское время возросло значение промысловой охоты, особенно пушной. Первое место в промысле занимал бобр. Добыча бобра шла повсеместно, и кости его составляли до 50% всех диких животных. Кроме бобра, добывались горностай, соболь, куница, белка. Меха пушных животных стали основным эквивалентом в транзитной международной торговле. Торговыми партнерами ломоватовцев в системе международной Восточной торговли были жители крупного феодального государства Волжская Булгария, возникшего на рубеже IX-X вв. в устье Камы и на Средней Волге. Волжские булгары были тюрками по языку, может быть, именно из той эпохи дошли до нашего времени названия двух рек Кондас. По мнению известного лингвиста А.С. Кривощековой-Гантман, это название происходит от тюркского слова кондоз - бобр. Таким образом, зверек, популярный у восточных торговцев своим мехом и особым ароматическим веществом, так называемой "бобровой струей", был увековечен в названиях рек. Видимо, на этих реках было особенно много бобровых ловов. Многие ценные предметы, попавшие в Прикамье с Востока как торговый эквивалент, отложились в виде так называемых "кладов восточного серебра". Вероятно, каждый такой клад, в составе которых обычно встречаются блюда, чаши и иные сосуды из серебра иранской, хорезмийской, византийской работы, монеты, шейные гривны и иные украшения из серебра, маркирует то или иное разрушенное древнеугорское святилище. На территории Усольского района такой "клад" найден в районе деревни Чупино. В состав клада входил массивный серебряный браслет булгар- ской или хорезмийской работы, украшенный зернью, сканью и вставками из г драгоценных камней, две серебряные шейные гривны глазовского типа и обломок восточного серебряного сосуда. Чупинский браслет имеет два продольных углубления; бордюры, образованные углублениями, украшены строчными орнаментами из глазков. Закругленные расширяющиеся концы браслета украшены поясками из крупной катушечной филиграни, крупной каплевидной зернью, а также более мелкой зернью, группирующейся пирамидками и прокладками из золота. В центре каждой конечной лопасти имеется квадратный шатон под вставку. У ломоватовцев высокого уровня достигла металлургия бронзы и желе- Ш за и железообработка. Видимо, происходит выделение металлургии и металлообработки в ремесло и отделение ремесла от сельского хозяйства. На берегах реки Яйва и Чашкинского озера археологами А.М. Белавиным, ЮА. Поляковым и А.В. Рублевым изучены крупные, площадью в несколько десятков гектар поселения ломоватовцев, жители которых занимались лишь металлургией и металлообработкой, получая большую часть сельскохозяйственной продукции при обмене с жителями соседних сельскохозяйственных поселений или участвуя в международной торговле. На этих поселениях изучены ямы-горны для плавки меди и бронзы, исследованы остатки кузниц и железоделательных (кричных) печей, собрано большое количество бракованных металлических,изделий и заготовок. В некоторых металлургических сооружениях селища Володин Камень и Запоселья найдены предметы пермского звериного стиля - ажурные бронзовые плакетки с изображением сульде - "чело- веко-лося", ящера, плакетки с антропоморфными изображениями. При раскопках поселения Запоселья Н.Б. Крыласовой найден единственный в своем роде предмет пермского звериного стиля - круглая подвеска из серебра на медной основе с изображением классического сюжета человеческой личины в окружении головок лосей и ящера. Вероятно, это не что иное, как отличительный знак шамана, предназначавшийся для ношения на одежде. Все остальные известные науке предметы пермского звериного стиля для ношения не предназначались. У ломоватовцев были хорошо развиты и разнообразные домашние производства: прядение, ткачество, обработка кожи, дерева. Среди археологических памятников Усольского района особое место занимает средневековый Огурдинский могильник. Могильник этот имеет столько особенных характерных черт, что по праву может считаться уникальным для Прикамья. Огурдинский могильник находится на Орлинском острове. Он расположен на высокой береговой террасе, на дюнных возвышенностях и в меж- дюнных впадинах, на территории заповедного соснового бора, являющегося памятником природы. Н.В. Соболева, исследовавшая могильник в 1993 г., отметила его необычную топографию. И действительно, в то время как большинство средневековых могильников Пермского Предуралья занимают высокие береговые мысы или склоны высоких холмов, Огурдинский могильник располагается в глубине территории. Первоначально Н.В. Соболева считала, что могильник занимает междюнную впадину, а по нашим наблюдениям - склон дюны, однако последующие раскопки показали, что территория могильника значительно шире, чем это представлялось прежде, и занимает несколько дюн и междюнных впадин. Многолетние исследования показали, что во впадинах наблюдается наибольшая концентрация погребений, а на вершинах дюн погребения расположены разреженно и, как правило, безынвен- тарные. Могильник расположен на территории известной мезолитической стоянки Огурдино. В 1993 г., во время проведения раскопок стоянки отрядом КАЭ Пермского государственного университета, сотрудником отряда А.В. Волокитиным был открыт средневековый Огурдинский могильник. Обнаружить его удалось в результате того, что при пропашке в лесу противопожарных канавок была повреждена верхняя часть засыпи ряда могильных ям, в канавках были найдены бронзовый бубенчик, бусы. В этом же году на могильнике были начаты раскопки под руководством Н.В. Соболевой. В 1994, 2000, 2001, 2002 гг. раскопки'могильника проводились КАЭЭ ПГПУ под руководством Н.Б. Крыласовой, в 1995 г. - под руководством А.М. Белавина. Всего за эти годы на могильнике было вскрыто 2432 кв. м, изучено 280 погребений. Таким образом, Огурдинский могильник является одним из самых изученных в Прикамье. Исследования показали, что могильник оставлен угорским населением, то есть родственниками современных венгров, хантов и манси. Мало того, не вызывает сомнения то, что здесь хоронили своих родственников выходцы с территории Зауралья, о чем свидетельствуют многочисленные факты. Исследователей древних захоронений в первую очередь интересуют особенности погребального обряда, которые могут многое поведать о мировоззрении и духовной культуре людей прошлого. Погребальный обряд Огур- динского могильника достаточно необычен, хотя аналогии ему известны на других средневековых могильниках Прикамья, таких, например, как Рождественский, Антыбарский, Мелехинский, Телячий Брод. Могильные ямы располагались рядами, протянувшимися вдоль течения реки Кама. Рядовые погребенные помещались в них ногами к реке, а погребения представителей знати - головой к реке. Всего на могильнике зафиксировано три варианта погребального обряда. Наибольшая часть могил принадлежит к категории "погребений на помосте". При совершении подобных погребений выкапывалась неглубокая яма, дно которой присыпалось тонкой прослойкой речного песка вперемешку с мелкой галькой, угольками и золой из поминального костра. Сверху над ямой возводился дощатый помост, на который укладывали покойного в одежде с украшениями, с прикрепленными к поясу ножнами, колчанами со стрелами и прочими вещами, которые могли ему понадобиться в загробной жизни. Во многих погребениях присутствовали керамические или деревянные сосуды, зубы лошади, что свидетельствует о снабжении покойного пищей. Сверху погребенного присыпали тонким слоем земли с уг- лями. В погребениях, совершенных по данному обряду, кости не сохраняются, исключение составляет наличие в некоторых могилах эмали зубов. Вероятно, находившиеся почти на поверхности останки очень быстро разрушались, помост прогнивал, и оставшееся обрушивалось на дно ямы. Вокруг некоторых погребений удалось обнаружить ямки от жердей, что свидетельствует о существовании каких-то надмогильных сооружений типа шалаша. В этом погребальном обряде, изученном на Огурдинском могильнике, зафиксировались представления людей о загробном мире, наличие культа предков, культа огня. Подробнее объяснить имеющиеся факты позволяют данные этнографии угров, которые наиболее подробно обобщены в работах В.Н. Чернецова, М.Ф. Косарева и других исследователей. По представлениям обских угров, человек имел несколько душ (мужчина - 5, женщина - 4). После смерти основной задачей родственников становилось препровождение первых двух душ (души-тени и души-призрака) в темный мир. Та часть погребальных ритуалов, которая была связана с захоронением в земле, имела две основные цели: 1) помочь душе-тени быстро и благополучно достичь своего темного нижнего местообитания; 2) исключить возможность возвращения этой опасной души в мир живых. Одним из самых распространенных способов отправления за границы земного обитания является зарывание в землю. Этот способ, практикующийся еще с эпохи среднего палеолита, применялся как к покойнику, так и к сопровождающему его инвентарю. Душа-тень после смерти следует за покойником в могилу. Могилы, в которых жили души-тени, ассоциировались с домами, а кладбище - с поселением. У остяков (хантов) кладбища так и назывались "поселение покойников", "юрты покойников". У обских угров над могилой строили избушку с окошком, через которое приносили умершему угощения, дары, а иногда и новую одежду взамен истлевшей. Наличие подобных сооружений отмечается и на Огурдинском могильнике. Считалось, что душа-тень может, когда захочет, уйти из разлагающегося трупа, а затем вновь вернуться к нему. Вышедшая наружу душа-тень очень опасна, она стремится попасть в жилище к живым, нанести им вред и способна даже "съесть" человека. Особенно опасной душа-тень становилась, когда считала себя обиженной кем-то из живых. Когда тело покойника истлевало, душа-тень превращалась в насекомое вроде жучка, а затем вообще исчезала. Вероятно, с этими представлениями связан обычай захоронения на помосте, когда тело, находившееся почти на поверхности земли, истлевало относительно быстро, и, соответственно, быстро исчезала вредоносная душа-тень. Обычай погребения на помостах сохранялся у ряда народов Сибири вплоть до этнографического времени. С целью предохранения D от этой опасной души применялось, вероятно, и "очищение" могилы огнем, о чем свидетельствуют многочисленные угольки в погребальной засыпи. Огонь, как известно, является самым распространенным и действенным оберегом. В этнографии сибирских народов, в том числе и обских угров, зафиксированы примеры, когда в руку умершего клали маленький уголек, который должен был служить оберегом, защищающим души живых людей от умерших и не позволяющим последним забрать чужую душу. Вместе с тем в отношении к огню и оценке его роли в ритуальных действиях в этнографических материалах наблюдается много противоречий. С одной стороны, огонь применялся для защиты живущих от умершего. Например, ханты, чтобы не допустить возвращения умершего, в течение нескольких дней после смерти родственника поддерживали постоянный огонь в жилище. Но в то же время, считалось, что огонь необходим покойнику. Манси, например, никогда не сжигали всех приготовленных для костра дров, оставляли хотя бы одно полено для того, чтобы тень умершего, идущая в мир мертвых, могла погреться у костра. Наряду с другими вещами в могилу вместе с покойником обычно клали "огонь", огнедобывающее приспособление (кремень, кресало, трут). Для изоляции умершего от живых у обских угров применялись погребальные лицевые покрытия и маски. Чаще всего лицо умершего закрывалось куском кожи или платком, или просто голова оборачивалась этим материалом. Разумеется, обнаружить следы такого покрытия в древних погребениях, где не сохраняются даже кости, нереально. Однако, как отмечал Е.П. Казаков, который считает наличие погребальных масок одной из характерных черт угорского погребального обряда, зачастую на погребальные лицевые покрытия наносились изображения глаз и рта, что, по его мнению, происходит из представления о трупе умершего как "душе-тени". Душа эта деятельна, а важнейшим атрибутом всякого деятельного существа являются рот и глаза. Поэтому места расположения глаз и рта на маске отмечались краской, нашитыми пуговицами, нашиванием бисера или какими-либо иными способами, в том числе пришиванием вырезанных из тонкого кованого серебряного листа наглазников и наротника. Изредка, вероятно, у наиболее уважаемых при жизни людей при их погребении на лицо накладывалась цельная металлическая (серебряная) маска, которая имитировала лицо покойного. Такие маски встречены в ряде погребений Огурдинского могильника. Об угорской принадлежности этого обряда на Урале и в Сибири можно судить не только по хорошо известным этнографическим примерам Западной Сибири, где этот обряд зафиксирован этнографами в XVIII-XIX вв., но и по распространению его у протомадьяр в могильниках Южного Предуралья (Стерлитамак, Танке- евка, Тиганы) и у венгров конца IX-X вв. в Панонии. Вторая душа - душа-призрак, "уходящая вниз (по реке) душа". Внешне она почти не отличается от души-тени, а временами как бы сливается с ней. Покинув человеческое тело, душа-призрак до отправления в Нижний мир жила некоторое время окрест человеческого местообитания и в это время как бы совмещалась с душой-тенью. Такое её состояние продолжается до сорока дней, после чего она окончательно уходит в Нижний мир, в страну мертвых, уходит неохотно, тоскуя по родным, по земным привязанностям. Похоронные ритуалы, связанные с посмертным устройством души-призрака, всячески подчеркивали, что у живых и мертвых разные пути, которые не должны совпадать. Соблюдались всевозможные предосторожности, устанавливались магические преграды, чтобы душа-призрак не могла вернуться домой. Основная масса могильного инвентаря, равно как и погребальная пища, помещались в могилу с целью снабдить душу-призрак "дорожным" запасом на период путешествия в страну мертвых, опасного и весьма продолжительного. С покойником, исполнявшим при жизни особые производственные или социальные обязанности, кроме "дорожных" вещей, обычно клали знаки профессионального, культового или социального достоинства, например, в одном из богатых погребений Огурдинского могильника, принадлежавшем, на наш взгляд, шаману, в ногах находилась квадратная берестяная коробочка с набором предметов для гадания, куда входили кусочки кремня, коготь какого-то хищника, костяное кольцо, медная спираль, металлические прутки и пр. Считалось, что умерший, не снабженный транспортным средством, идет в потусторонний мир пешком. Поэтому для быстрейшего достижения Нижнего мира душа-призрак обеспечивалась средствами передвижения. Например, оленеводы оставляли на могиле нарту и забивали оленя; таежные охотники-рыболовы - лодку; скотоводы убивали верховую лошадь. Судя по тому, что во многих погребениях Огурдинского могильника присутствуют зубы лошади и элементы конского снаряжения (удила, стремена и пр.), здесь покойника снабжали для путешествия верховым конем в виде его чучела. Как и душа-тень, душа-призрак становилась опасной, когда была обижена. Обычно обида вызывалась несоблюдением каких-либо деталей похоронного ритуала, например, когда родственники забывали положить с покойником какую-нибудь вещь. В таких случаях душа-призрак не могла закрепиться в мире мертвых и то и дело появлялась среди живых. Чтобы оградить себя от таких нежелательных визитов, родные прихоранивали эту вещь в могилу или "передавали" ее при случае с очередным покойником. Иначе обиженная душа могла "украсть" и "съесть" душу обидчика. В связи с этим родственники старались тщательнейшим образом соблюсти все необходимые погребальные обряды, стремились всячески умилостивить умершего, воздать ему все заслуженные и незаслуженные почести. Покойника помещали в могилу таким образом, чтобы его душа сразу бы сориентировалась в сторонах света. Правда, исследуя разные могильники, можно отметить некоторую неувязку. Согласно представлениям обских угров, ориентировка умерших должна соответствовать линии горизонтально взаимоположения Верхнего и Нижнего миров: юг-север или восток-запад. Однако строго северная или строго западная ориентировка умерших встречается нечасто. По мнению М.Ф. Косарева, это противоречие кажущееся. Он выделяет у обских угров следующие варианты захоронения покойников: лицом на север (чтобы душа-призрак видела, куда идти); ногами на север (чтобы душа-призрак, встав, сразу же оказалась идущей в нужном направлении); ногами вниз по течению реки (чтобы душа-призрак сразу же нашла "нижнюю" дорогу); ногами к реке (чтобы душа-призрак вышла к речному берегу и далее следовала вниз по течению). Во всех случаях ориентировка воспринималась как северная, несмотря на то, что направление тела в могиле далеко не всегда совпадало с меридиональной линией. Вероятно, с представлениями о пути в страну мертвых по реке связано и присутствие во многих могильных ямах Огурдинского могильника слоя из речного песка и гальки. Многие предметы, обнаруженные в погребениях, сломаны, причем сделано это преднамеренно, так как считалось, что все имущество умершего и принесенные ему дары должны быть "умерщвлены", ибо их душа должна освободиться и получить тем самым способность последовать за умершим в потусторонний мир. При этом полагали, что любая часть - это зародыш целого. То, что является частью в мире живых, обернется целым в стране мертвых: обломок горшка, положенный в могилу, станет целым сосудом, челюсть или даже зуб коня - целым конем и так далее. Незначительное количество погребений Огурдинского могильника было совершено по обряду кремации. Можно предположить, что эти захоронения принадлежат иноэтничным представителям общества. Хотя М.Ф. Косарев приводит примеры существования биобрядности с присутствием незначительного количества кремаций у многих народов Западной Сибири вплоть до недавнего времени. При этом исследователь считает, что обряд трупосожже- ния, встречавшийся у отдельных этносов в определенные исторические периоды, имел не только ритуальное, но и социальное значение. К примеру, у оленных чукчей обряд трупосожжения применяли к людям, погибшим от какого-либо оружия при ритуальном убийстве или на поле боя. При этом обряд кремации представлялся наиболее престижным, чем трупоположение, поскольку он давал преимущественное право на последующее возрождение, так как при трупоположении душа направлялась в Нижний мир, а при трупо- сожжении - поднималась в виде дыма в верхние сферы. Сопоставляя инвен- тарь средневековых могильников, найденный при трупосожжениях, с герои- ческими сказаниями остяков, М.Ф. Косарев пришёл к выводу о принадлежности кремированных захоронений былинным богатырям, ближайшим родственникам князя, представителям привилегированной военной касты героических времен военной демократии. Погребения с кремацией, выделенные на Огурдинском могильнике, содержат большое количество разнообразных железных предметов, в том числе и оружия, и вполне могут интерпретироваться как погребения воинов. Выделяется также небольшая часть погребений, в которых относительно хорошо сохранились скелеты. Эти погребения заметно отличаются богатством инвентаря, наличием социально значимых предметов и, безусловно, принадлежат местной знати. На данном могильнике основные отличия погребений знати состоят в том, что покойный укладывался не на помост, а на дно ямы, и, на наш взгляд, тела представителей элиты бальзамировались, о чём говорят хорошая сохранность черепа и костей конечностей, и практически полное отсутствие костей туловища и таза. Случаи, когда представителей верхушки общества хоронили по особому обряду, хорошо известны. Дело в том, что великие богатыри, знаменитые вожди, выдающиеся шаманы и другие значимые лица, как отмечает М.Ф. Косарев, нередко воспринимались как духи ещё при жизни, во всяком случае в былинной интерпретации. И посмертная судьба души неординарных личностей могла проявляться в ином качестве, чем у обычных людей. В народных верованиях бывший герой либо человек, обладавший при своей земной жизни выдающимися способностями или властью, становится почитаемым духом. В двух наиболее богатых мужских захоронениях Огурдинского могильника лица умерших были покрыты шёлком с нашитыми на него серебряными масками- личинами (окислы серебра послужили консервантом и способствовали сохранности достаточно крупных фрагментов шелка). Маски имеют прорези для глаз и рта и выпуклый нос. Шелковая подкладка под личиной выполняла функцию изоляции мертвого от живых, как и у других членов общества, а изготовленная из дорогого металла - серебра - личина выполняла вторую функцию погребальной маски: изображала лицо "души-тени" и вместе с тем служила показателем богатства умершего и его родичей. Подобные серебряные маски хорошо известны на территориях обитания угров, в том числе и в могильниках Прикамья. И наиболее часто маски из драгоценных металлов находились в погребениях мужчин-воинов, которые сопровождались богатым набором оружия, орудий труда и украшений. Как считает Е-.П. Казаков, "души" этих покойников были, по-видимому, наиболее почитаемы и вызывали наибольший страх у соплеменников. В Венгрии периода "обретения Родины", по наблюдениям И. Фодора, металлические погребальные лицевые по- крытия обнаруживаются в погребениях людей (чаще мужчин), обладавших, по мнению соплеменников, какими-либо сверхспособностями (в том числе магическими) и при жизни обладавшими властью. Вероятно, это наблюдение справедливо и для населения, оставившего Огурдинский могильник. Интересно, что в этих двух мужских погребениях обнаружены остатки украшений кос, состоящие из кожаной ленты с нашитыми на нее бронзовыми про- низками, привесками в виде полого шарика, а в одном из погребений на конце ленты была прикреплена серебряная восточная монета. Известно, что у угров мужчины носили длинные волосы и нередко заплетали их в две косы, которые подворачивали таким образом, что получались короткие петли, свисающие до плеч. Косы были непременной принадлежностью мифических богатырей, в сказаниях часто встречается эпитет "косатый богатырь". Таким образом, погребальный обряд, изученный на Огурдинском могильнике почти во всех его деталях, может быть объяснен с помощью угорской этнографии. Погребальный инвентарь также находит множество аналогий на территории Приобья. В первую очередь следует упомянуть лепную посуду. Все ученые сходятся во мнении о том, что лепная посуда обычно не являлась предметом обмена или торговли, и присутствие керамики инокультурного происхождения может свидетельствовать либо о наличии межэтнических браков, либо о переселении каких-то групп населения. На Огурдинском могильнике остатков керамических сосудов найдено сравнительно немного. Значительная их часть может быть отнесена (по Казакову Е.П.) к "общеугорской" посуде с характерным гребенчато-шнуровым орнаментом. Но кроме этого, выделяется целый ряд погребений с сосудами, украшенными орнаментом, характерным только для Приобских культур. Причем, по мнению ВД. Викторовой, ознакомившейся с коллекцией могильника, в Зауралье такая керамика встречается только до начала X в., в то время как Огурдинский могильник датируется XI в. Это означает, что группа населения, переселившаяся из Зауралья на берега Камы, была довольно консервативной и дольше сохраняла привнесенные с Родины традиции. Не менее характерными для Зауралья являются обнаруженные в погребениях Огурдинского могильника украшения и детали бытовых вещей, выполненные в зверином стиле. Среди них три аналогичных пряжки с изображением медведя в жертвенной позе, у которых голова медведя выполнена в высоком рельефе, а над головой помещены изображения крыльев. Ещё одна пряжка более крупного размера обнаружена в одном из погребений с масками. На ней, по мнению Н.В. Федоровой, помещено изображение так называемого "рогатого" медведя в той же жертвенной позе, а по бокам его усматрива- ются фигурки двух пушных зверьков. Подобные поясные пряжки появились на территории Западной Сибири в VIII-IX вв. н. э., а наибольший их расцвет приходится на X-XII вв. В целом же сюжет "медведь в жертвенной позе" в течение тысячи лет (с I-II вв. н. э.) размещался на мужских украшениях и деталях костюма: поясных застежках, браслетах и бляшках. Эти предметы несли какую-то важную нагрузку в знаковой системе праугорского костюма. Кроме того, на могильнике обнаружено два объемных навершия рукоятей кинжалов, изображающих присевшего для прыжка хищника из породы кошачьих. Все перечисленные предметы, выполненные в зверином стиле, принадлежат, по В.А. Могильникову, к характерным предметам обско-угорского типа. Конечно, отдельные экземпляры подобных вещей могли проникнуть в Прикамье и в результате обмена, но такая высокая их концентрация на одном памятнике свидетельствует, что эти вещи попали к нам вместе с переселившейся группой людей. Материалы Огурдинского могильника не позволяют судить о том, какую хозяйственную деятельность вели переселенцы. К сожалению, пока не удалось обнаружить поселение, оставленное этими людьми. Но одно можно сказать с уверенностью, что экономика у них находилась на довольно высоком уровне развития, о чём свидетельствуют богатые наборы погребального инвентаря. Почти во всех инвентарных погребениях встречены детали поясных наборов. Это разнообразные бронзовые пряжки, на которых кроме зооморфных, присутствуют растительные и геометрические орнаменты. Это достаточно разнообразный набор бронзовых и серебряных накладок, украшавших ремень. Среди них встречаются и накладки с прорезью в нижней части, которая служила для крепления к поясу разнообразных привесок, ножен, кошельков и прочее. Привесками к поясу служили узкие ремешки, украшенные мелкими сердцевидными накладками или накладками, стилизованно изображающими голову медведя, а также низки из бронзовых бус и про- низок-трубочек, завершающихся колокольчиком или бубенчиком. Встречены височные подвески, шаровидные привески, украшавшие головные уборы и косы, перстни и браслеты. В женских погребениях присутствовали ожерелья из разнообразных стеклянных и каменных бус. Население имело широкие торговые связи, о чем свидетельствует наличие большого количества предметов булгарского ремесленного производства (детали поясных наборов, серебряные ювелирные изделия и прочее), предметов восточного импорта (серебряные монеты-дирхемы, бусы). Восточные монеты использовались местными жителями в качестве подвесок, им, вероятно, придавалось какое-то магическое значение, и вместе с тем они демонстрировали высокий социальный статус и уровень материального благополучия их владельцев. Инте- ресен факт присутствия на данном могильнике достаточно большого количества бус из индийского дымчатого сердолика, украшенных орнаментом, нанесенным белой краской (инкрустацией), а также синих стеклянных бус с орнаментом в виде желтых ромбов, характерных для византийского ремесленного производства XI в. Такие бусы на территории Восточной Европы известны в единичных экземплярах, а на Огурдинском могильнике их найдено более десятка. Вероятно, сюда поступила большая разовая партия подобных изделий. Анализ погребального инвентаря показал, что захоронения на могильнике осуществлялись на протяжении довольно ограниченного периода XI в. Затем пришлая группа, вероятно, покинула берега Камы. Но, что интересно, могильник продолжал посещаться уже новым, финским населением, о чем свидетельствуют находки в самых верхних слоях предметов финского облика, которые датируются более поздним временем. Среди этих вещей наиболее интересна находка фрагмента шумящей коньковой подвески поволжско- финского типа, единственной из известных на территории Прикамья. В XI-XII вв. лесные угры Предуралья (ломоватовские племена) под давлением все возрастающей финской (древнекоми) миграции постепенно покидают свою Родину. Часть угорского предуральского населения активно мигрирует в пределы Волжской Болгарии, по данным Е.П. Казакова можно проследить несколько волн такого переселения вплоть до XIV в. Часть предураль- ских угров была выдавлена древними коми, а также шедшими в одном потоке с ними западно-балтийско-финским населением за Урал. Причины возрастающего давления древних коми и иных финнов на угорское население Предуралья могли быть разнообразны. "Потепление раннего средневековья" послужило причиной роста населения на Севере и Северо-Востоке Восточной Европы. Начало "малого ледникового периода", повлекшее ухудшение экологической ситуации на Европейском Северо-Востоке (Кольский полуостров, Ар- хангелогородчина, Вологодчина, Коми республика), привело в движение население этих территорий, вынужденное идти в более южные области. В этом плане интересны наблюдения над эколого-антропологическим своеобразием современных коми-пермяков, которое выдает в них ещё недавних (600- 700 лет назад) обитателей субарктического климата. Кроме демографических и экологическо-хозяйственных (кризис) причин миграции финнов, можно назвать и христианизацию северо-восточных территорий, и их быструю славянизацию в X-X1I вв. Таким образом, в XI-XII вв. происходит быстрая смена преимущественно древнеугорского по языку и культуре населения Прикамья на древнефинское (древнекоми) население. На смену "угричам" пришли "пермичи". Общее количество памятников XIII-XV вв. не велико, что указывает на сокращение плотности населения в Верхнем Прикамье накануне русской колонизации. Именно тогда, в XIII-XIV вв. на Верхнее Прикамье распространилось название Пермяа (в русской транскрипции Перма, Перемь или Пермь). Именно так в средневековье финноязычное население Карелии и Белоозерья именовало те территории, которые колонизировались финно-язычным населением Европейского Северо-Востока. Древние коми заселили в основном север современной Пермской области и Коми-Пермяцкий округ. Их археологические памятники XII-XV вв. известны в науке как памятники родановской археологической культуры. По мнению профессоров ВА Оборина и А.М. Белавина, много сделавших для изучения родановской культуры, эти племена занимались пашенным земледелием, придомным скотоводством, были великолепными рыболовами, охотниками, бортниками. Землю родановцы пахали с помощью деревянной сохи, имевшей железный наконечник "сошник" или "ральник". Урожай убирали с помощью железных серпов и кос-горбуш. Собранное зерно полбы, ячменя, ржи перемалывали в крупу и муку на ручных мельницах-крупорушках. Из домашних животных разводили лошадей, коров, овец, свиней. Из Волжской Булгарии или из древнерусских земель была заимствована домашняя курица. Лошадь использовали для верховой езды, запрягали в сани и телеги, использовали как тягловое животное при пахоте. Охотились с использованием собак, ставили капканы и силки. Рыбу ловили сетями, удочками- самоловами. Жили родановцы как на укрепленных поселениях-городищах, так и на открытых поселениях-селищах. Ряд старых угорских городищ (например, Пыскор) продолжал существовать, но состав населения в них постепенно менялся. Появились новые поселения и кладбища-могильники при них (например, Городищенское на реке Усолка). Всего к периоду XII-XIV вв. в Усоль- ском районе можно отнести верхние слои Пыскорского и Семинского городищ и селище Абрамово в бассейне реки Быгель, отдельные находки этого времени встречены на городище Острая Грива и Чашкинском 2 селище. Возможно, что некое родановское поселение (селище или городище) существовало в устье реки Яйва напротив современного посёлка Орел. По мнению А.Ф. Мельничука это поселение, расположенное на мысу между устьями двух небольших речушек можно связывать с легендарным Кергеданом (Кердыном), именем которого именовался иногда Строгановский Орел-городок. Финское (древнекоми) население Усольской земли накануне прихода русских было, таким образом, невелико. Это впоследствии дало Строгановым основание для того, чтобы заявлять, что места сии до их, Строгановых, появления были глу- хими, нежилыми и ненаселенными. В 1324 г. московский князь Юрий Данилович во главе объединенного русского войска из Устюга "поиде в Орду, а шёл на Пермь Великую и поиде по Каме-реке". В XIV в. русские летописи, таким образом, впервые упоминают территорию Верхнего Прикамья, называя её Пермью Великой в отличие от давно известной Перми Старой Вычегодской. В это время на территорию Прикамья начинает проникать русское население. На многих поздних родановских поселениях в большом количестве встречаются фрагменты русских сосудов и различные русские вещи XIV-XV вв. Так, ВА Оборин и ПА Корчагин, раскапывая городище Искор в Чердынском районе, обнаружили в его культурном слое множество фрагментов древнерусской керамики XIV-XVI Вв. Вероятно, в XIV-XVI вв. на Искоре было совместное поселение русских, коми-зырян и коми-пермяков. Судя по результатам раскопок Г.П. Головчанского на Пыскорском городище, также возможно было совместное проживание русского и древнекоми населения в XIV-XV вв. Начиналась стихийная русская крестьянская колонизация Прикамья. Переселялись сюда в основном крестьяне русского Севера из новгородских и ростово-суздальских земель. Причиной такой колонизации был поиск свободных от феодального гнета земель и естественное увеличение населения в уже обжитых районах. Русское население оказало прогрессивное влияние на развитие хозяйства, ремесла и быта древних коми, особенно пашенного земледелия. В начале XV в. (между 1401 и 1409 гг.) на Верхней Каме строится первый русский городок, названный по имени его основателя Анфаловским. В XV в. русское население проникает в основном на север современной Пермской области. Здесь возникает русское промысловое (солеварение) поселение, которое в XVI в. превращается в город Усолье Камское (Соликамск). Характерно, что русский солеваренный промысел в XV в. развивается в тех же местностях, где еще в XII-XIII вв. добывали соль родановцы. 4 апреля 1558 г. Иван IV жалует Григория Аникиева сына Строганова "отхожими землями" по Каме от устья реки Лысьва до устья реки Чусовая. На землях, которые были пожалованы Строганову, уже проживало русское и коми- пермяцкое население, хотя в жалованной грамоте и говорится, что эти места пустые. Земли, отданные Строгановым, занимали огромную площадь в 3, 5 млн. десятин (почти 4 млн. га). Строганов был обязан строить крепости-городки, заводить в них военные гарнизоны для "бережения от ногайских людей и иных орд". Ему вменялось в обязанность расчищать земли под пашни, добывать соль, ставить варницы, искать руды и другие полезные ископаемые. Строгановы получили право феодального иммунитета, по этому праву они были неподсудны наместнику, и их и их людей мог судить только царь. Кроме того, сами Строгановы не подчинялись наместнику и выполняли только распоряжения царя. От всяческих казенных налогов Строгановы были освобождены на 20 лет. Такую же льготу они получали на каждое новое пожалование. Владения Строгановых быстро растут. В 1558 г. они строят свой первый укрепленный городок Канкор на Каме около соляных рассолов, в 15 верстах к югу от промыслов Соликамска. Это была самая северная окраина их вотчины, место, наиболее близкое к Чердыни - Перми Великой, центру царской администрации в Прикамье. В 1560 г. рядом с Канкором был основан Строгановский родовой монастырь - Пыскорский. В 1564 г. ниже Канкора в устье реки Яйва был построен Орел - городок (Каргедан). Этот городок был построен как хорошо укрепленная крепость. Он находился на небольшом полуострове, образованном берегами Яйвы и Камы. Узкий перешеек был прокопан рвом, что превратило городок в подобие острова. Городок был окружен деревянным "острогом". К стене вплотную примыкали деревянные избы. Вероятно, на стенах городка была установлена артиллерия - "пищали затинные", ядра от которых найдены профессором ВА Обориным при раскопках городка в 1952-1954 гг. В Орле - городке изучена крупная гончарная мастерская, где производились посуда, игрушки, изразцы. Позднее изготовление изразцов было перенесено в Соликамск, вскоре ставший крупным центром изразцового производства на всем Урале, где оно развивалось вплоть до XIX в. Кроме того, в Орле - городке изучены остатки крепостной (острожной) стены, мостовые, остатки усадеб XVI-XVII вв. Орел - городок почти на столетие стал центром всех северных вотчин Строгановых. В нем размещался гарнизон из наемных воинов ("охочих людей"), церкви, дом вотчинников, несколько десятков жилых изб, в которых проживали ремесленники трех десятков профессий, производственные мастерские, соляные варницы. В центре городка находилась торговая площадь. Орел - городок был не только производственным центром вотчин Срогано- вых, в нём в XVII в. родились сборник нравственных поучений "Статир" и "Строгановская (Сибирская) летопись". В конце XVII - начале XVIII вв. в результате смещения основного русла реки Кама строения Орла - городка были подмыты, и постепенно церкви и иные строения были перемещены на коренной высокий берег Камы, туда, где теперь находится современный поселок Орел. А в 1606 г. на границе Строгановских вотчин с Соликамским уездом возникает слобода Новое Усолье, в последней трети XVII в. сюда переводится центр северных Строгановских вотчин. Начиналась новая история древней Усольской земли.