§5. Третий период (1965-1970)

Повесть «Улитка на склоне» ознаменовала новый период творчества братьев Стругацких. Прежде всего необходимо отметить, что ее отличает намного более сложная структура модальных областей.

Во-первых, повесть разделена на две части, «Лес» и «Управление», каждая из которых представляет отдельную модальную область. При этом разделение основывается на смене двух модальностей: алетической и аксиологической. Во- вторых, часть «Управление» модально единообразна, в отличие от нее, область, организуемая частью «Лес», может быть в свою очередь разделена еще на две подобласти по смене опять же двух модальностей: алетической и деонтической. Первый набор модальных ограничений задает границы изображения жизни обитателей деревень, второй - женщин, управляющих Одержанием (смысл которого неясен) и размножающиеся партеногенезом.

Области Леса и Управления не взаимодействуют между собой, хотя по сюжету повести Управление создано для борьбы с Лесом. Повествование в каждой из двух частей сосредотачивается на судьбе двух героев: Молчуна- Кандида («Лес») и Переца («Управление»). Оба они - «пограничные» герои, стремятся попасть из Управления в Лес (Перец) и обратно (Кандид), оба реализуют сюжет «модального чужого»: их субъектная аксиологическая

модальность противоположна кодексной. Они пытаются действовать, причем активно, но их действие не имеет смысла, события всегда препятствуют. Оба героя много рассуждают, рефлексируют, пытаются понять мир, в котором оказались и который кажется им абсурдным.

Область, представляющая жизнь деревень, - это область природная, здесь выращивают не только еду, но даже одежду и посуду. Можно сказать, что предметный мир этой области состоит из природных деталей. Категория действия редуцирована: жители деревни не действуют, они только постоянно и

бессмысленно говорят о действиях.

Область, задающая описание жизни женщин, составляет сферу гипотетического: Кандид, попадая к ним, в состоянии понять только, что женщины каким-то образом управляют жизнью Леса, а самого Кандида, как и всех мужчин вообще, они считают ненужной и устаревшей ступенью эволюции.

Область Управления представлена как бюрократически-урбанистическая обыденность, но доведенная до абсурда. Эта область полна различных предметов: машин, документов, кефира, употребляемого персонажами в неимоверных количествах. Абсурдны здесь даже причинно-следственные связи: «Если бросать по камешку каждые полторы минуты... тогда на седьмом камешке кусты позади с треском раздвинутся, и на полянку, на мятую траву, седую от росы, ступит директор» [УнС, с. 289], действия не имеют смысла.

Еще один яркий пример сложной структуры модальных областей - «Обитаемый остров» [ОО], открывающий трилогию о Максиме Каммерере. Герой-новичок, похожий на героев ранних произведений Стругацких, сам себе дает характеристику: «Если тебе двадцать лет, если ты ничего толком не умеешь, если ты толком не знаешь, что тебе хотелось бы уметь, если ты не научился еще ценить свое главное достояние - время, если у тебя нет и не предвидится каких- либо особенных талантов, если доминантой твоего существа в двадцать лет, как и десять лет назад, остается не голова, а руки да ноги.» [ОО, с. 318].

Максим оказывается на планете Саракш, вступает в гвардию, участвует в операциях против так называемых выродков. Но мир, в который он попал, абсурден и непонятен. Мак Сим - алетически модальный чужой (плавает под водой по полчаса, восстанавливается после ранений, умеет лечить), но важнее этого оказывается разница в ценностях - ему не все равно, что происходит с Саракшем и его обитателями. Земля, которую представляет Максим, отличается от Саракша по знакам нескольких модальностей: аксиологической (для землян ценнее всего жизнь, для обитателей Саракша - воля Неизвестных Отцов), деонтической (для землянина убийство запретно, для местного жителя - вполне разрешено и даже поощряется, обитатели Саракша не могут мыслить свободно, Мак - может), алетической (прежде всего, возможности организма).

Модальная область Саракша неоднородна, по смене аксиологической модальности можно выделить две подобласти: поддающиеся внушению башен считают главной ценностью служение во славу Неизвестных Отцов, а выродки и мутанты стремятся выжить. Есть между этими подобластями и эпистемическое различие: выродки знают о назначении башен, остальные обитатели Саракша - нет. Отметим, что при включении башен происходит явная смена ценностей, показанная через внутренний монолог Гая. Так, до облучения он оценивает капрала Варибобу с явным пренебрежением: «Экий старый чернильный хрен: двадцать лет в Гвардии, и все писарем» [ОО, с. 329]. Во время действия башен фигура капрала приобретает черты героические: «И наш капрал Варибобу, до мозга костей наш, старый вояка, ветеран, поседевший в схватках» [ОО, с. 340].

Также можно выделить периферийные аксиологические модальные подобласти, на них указывает сам Максим, говоря об отсутствии единства среди выродков: «Коммунистов было слишком мало, почти всех их перебили во время войны и переворота; аристократов никто всерьез не принимал; либералы же были слишком пассивны и зачастую сами не понимали, чего хотят. Поэтому самыми влиятельными и массовыми группировками в подполье оставались биологисты, вождисты и просветители. Общего у них почти ничего не было» [ОО, с. 570-572]. Периферийные подобласти не играют большой роли в структуре ХМ, даже слабо влияют на сюжет, однако создают панораму мира Саракша.

Мак Сим - не единственный «модальный чужой» в ХМ «Обитаемого острова». Таким же «чужим» является и мутант Колдун (алетическая модальность).

Отметим также эпистемический сюжет произведения: герой узнает историю Саракша только в плену выродков (часть 2 «Гвардеец»), до этого получает различные версии, которые оказываются ложными.

Стругацкие снова прибегают к приему выражения позиций персонажей через спор: герой спорит с Гаем, с Зефом и Вепрем, с Колдуном, то есть представителями различных модальных подобластей. Как уже отмечалось,

Максим рассуждает о Саракше, о положении, в котором оказался, однако он лишен рефлексии, зато много и активно действует, причем успешно.

Как и другие герои Стругацких, оказавшиеся на границе модальных областей, Максим подвергается изменениям. Например, если в начале он испытывает отвращение к насилию, то затем происходит смена субъективной аксиологической и деонтической модальности: «С меня хватит... Теперь лучше я буду стрелять» [ОО, с. 443]. И позднее: «Он знал, что ему придется силой выковыривать черных погонщиков из железной скорлупы, и он хотел этого. Никогда в жизни ничего он так не хотел, как хотелось ему сейчас почувствовать под пальцами живую плоть» [ОО, с. 588]. Таким образом, Максим из модальной области Земли фактически переходит в модальную область Саракша. Это подтверждается и его собственными словами, когда Странник ругает Максима за вмешательство в работу землян на планете, причем самыми страшными для землянина методами - насильственными:

«- Собирайся лучше домой, - сказал Странник.

- Я дома» [ОО, с. 633].

Таким образом, в третьем периоде усложняется вместе с проблематикой и структура модальных областей, отражающая конфликт произведения. Теперь это не просто столкновение двух ценностных позиций (коммунизма и мещанства, коммунизма и фашизма), это показ сложного выбора героем своих позиций в условиях сложно устроенного, неоднородного общества. Такое общество А.Н. и Б.Н. Стругацкие моделировали и в повести «Хищные вещи века», однако, структура модальных областей ХМ этой повести не так сложна по сравнению с произведениями рассматриваемого периода, поэтому повесть отнесена к «переходным».

В качестве еще одной отличительной черты творческой манеры Стругацких этого периода отметим снижение плотности фактуального ядра модальной области, содержащей фантастическое допущение.

Можно говорить о том, что в других аспектах конструирования ХМ не произошло изменений по сравнению с предыдущим периодом.

Все так же перед нами герои-новички, которые должны стать свидетелями происходящих событий и определить свое к ним отношение (Перец, Кандид, Каммерер). Для героев характерно, что они по-прежнему склонны действовать, но действия их оказываются бессмысленными, либо не приводящими к результату. Например, ХМ повести «Дело об убийстве, или Отель «У Погибшего Альпиниста»» насыщен событиями, причем происходят они не по воле героя, инспектора Петера Глебски, он только наблюдает за происходящим. Действует Глебски только после убийства, причем осознавая бессмысленность этих поступков, но совершает их, потому что так положено: «В глазах начальства, да и в глазах подчиненных тоже всегда лучше выглядеть добросовестным болваном, чем блестящим, хватающим вершки талантом. И я шарил, ползал, пачкался, дышал пылью и дрянью, жалел себя и ругал дурацкую судьбу» [ОУПА, с. 134]. Другой тип действия героя - допросы, они также бессмысленны, поскольку не приносят никакой пользы, запутывая дело. Герой в ходе расследования много рассуждает, анализирует свои действия. В эпилоге появляется и рефлексия, поскольку Глебски сомневается в правильности своих поступков, совершенных много лет назад в отеле: «Совесть у меня болит, вот в чем дело.

Отметим и сохраняющуюся высокую плотность предметного мира. Например, инспектор сразу видит в номере Погибшего Альпиниста зажженную трубку и свежую газету, мокрые следы в коридоре; каждая деталь представляет собой улику. Предметный мир оказывается крайне плотным, все детали каждого интерьера подробно описаны: «Столовая была большая, в пять окон. Посередине стоял огромный овальный стол персон на двадцать; роскошный, почерневший от времени буфет сверкал серебряными кубками, многочисленными зеркалами и разноцветными бутылками; скатерть на столе была крахмальная, посуда — прекрасного фарфора, приборы — серебряные, с благородной чернью» [ОУПА, с. 22].

Итак, отмеченные исследователями эксперименты Стругацких с формой произведения касаются и конструирования ХМ произведения. Основное отличие этого периода состоит в системе модальных областей, это уже не две противопоставленные области, вступающие в конфликт между собой, а сложная система, связанная со сменой кванторов двух и более модальностей. Также в качестве отличительного признака третьего периода отметим, что сверхъестественная модальная область, содержащая фантастическое допущение, становится менее плотной фактуально, что позволяет еще раз подтвердить, что в этот период фантастика для Стругацких - прием, а не самоцель.