§3. «Отягощенные злом, или Сорок лет спустя»: сверхъестественный мир как основа онтологического конструирования художественного мира

Роман «Отягощенные злом» организован по принципу «роман в романе». «Дневник» Мытарина конструирует естественный мир, полностью

соответствующий законам реальности в социальном, психологическом, физическом и других аспектах.

К «Дневнику» Игоря Мытарина относятся две эпистемически разделенные¹ области. Первую составляют «Необходимые пояснения», «Необходимое

заключение», представляющие собой предисловие и послесловие соответственно, и пояснения, включенные в текст дневника. Вторую - основное содержание записей Мытарина. Разделение производится не только на основании их временной дистанции, но и потому, что хотя повествование и ведется в обоих случаях Игорем Мытариным, считать их равными друг другу не представляется ¹ См. схему текстового подчинения художественных миров романа «Отягощенные злом» (Иллюстрация 7, С. 213)

возможным, и об этом говорит сам герой: «...я, несомненно, засушил и обескровил забавного, трогательного, иногда жалкого юнца, явственно выглядывавшего ранее из-за строчек со своими мучительными возрастными проблемами, со своим гонором, удивительно сочетавшимся у него с робостью, со своими фантасмагорическими планами, великой жертвенностью и

простодушным эгоизмом» [ОЗ, с. 8].

В качестве еще одного принципа разделения указанных областей можно считать изменения в рамках нравственных законов: если в начале XXI века идеи Носова не разделяются обществом, то сорок лет спустя «имя Георгия Анатольевича Носова всплыло из небытия, и даже не всплыло, а словно бы взорвалось вдруг, сделавшись в одночасье едва ли не первым в списке носителей идей нашего века» [ОЗ, с. 7].

Область мира, конструируемая «Дневником» Мытарина, организуется группами персонажей, сталкивающимися в основном конфликте,

разворачивающемся вокруг Флоры. Прежде всего, это сама Флора, представленная в основном фигурами «нуси», идеолога фловеров, и «куста»^[50].

Область Флоры, отличающаяся от области социалистического Ташлинска, выделяется по аксиологическим параметрам. Если для жителей Ташлинска основную ценность представляют труд, достойная жизнь (в их понимании), то для фловеров материальные ценности интереса не представляют.

Об их ценностях говорит «нуси» в своей проповеди: «Флора знает только один закон: не мешай. Однако, если ты хочешь быть счастливым по-настоящему, тебе надлежит следовать некоторым советам, добрым и мудрым. Никогда не желай многого. Все, что тебе на самом деле надо, подарит тебе Флора, остальное - лишнее. Чем большего ты хочешь, тем больше ты мешаешь другим, а значит, Флоре, а значит, себе. Говори только то, что думаешь. Делай только то, что хочешь делать. Единственное ограничение: не мешай. Если тебе не хочется говорить, молчи. Если не хочется делать, не делай ничего...» [ОЗ, с. 41].

Тем не менее, горожане воспринимают фловеров как грязных наркоманов, развращающих городскую молодежь. Все же, во время посещения «стойбища» Флоры Игорь делает наблюдения, которые оказываются не настолько безрадостными: «Парни были как парни, девчонки - как девчонки. Да, некоторые из них были неумыты. Некоторые были грязны до неприятности. Но таких было немного. А в большинстве своем я видел молодые славные лица - никакой патологии, никаких чирьев, трахом и прочей парши, о которых столько толкуют флороненавистники, и, конечно же, все они разные, как и должно быть. И все- таки что-то общее есть у них. То ли в выражении лиц (очень бедная мимика, если приглядеться), то ли в выражении всего тела, если можно так говорить...

Основными противниками Флоры становятся власти города (мэр, инструктор гороно, начальник милиции, завгороно Ревекка Самойловна) и ученик Г.А. Носова Аскольд. Сам Г.А. (именно так обозначает Учителя в своем «Дневнике» Игорь Мытарин) пытается спасти Флору.

Она становится объектом приложения сил для педагога, представляющего собой не только воплощение педагогических идеалов Стругацких, но и настоящего «Человека с большой буквы», которого, собственно, и ищет Демиург. Носов уговаривает власти одуматься и быть милосердными и терпимыми, те же, прикрываясь общественным мнением, настаивают на своем. При этом он не действует всеми доступными методами, отказываясь от поддержки тех людей, которые снабжают Флору наркотиками, а потому кровно заинтересованы в ее сохранении.

Почему Флора вообще вызывает ненависть в благополучном Ташлинске, сытом, одетом, приобщенном к достижениям мировой культуры, привыкшем за десятилетия гласности к свободе выбора образа жизни? И почему эта ненависть всеобща, почему она поразила город целиком, объединив совершенно разных людей?

Обыватели упорно стремятся уничтожить пугающее их «не такое, как надо», будущее, символом которого в романе является Флора. Они стремятся уничтожить его только потому, что оно ставит под вопрос их способ жизни, не рассуждающее подчинение социальному порядку и идеологии. В. Казаков резюмирует: «Ташлинск 2033 года - это микромодель всей нашей страны, продвинутая на два поколения вперед... Что сказать о Флоре? Точка выбора, критерий разделения на «отягощенных» и «свободных» находятся здесь, они - в отношении к Флоре (при всей ее непривлекательности!)» [Казаков, 1989, с. 128].

Противником готовящейся акции выступает лишь учитель Ташлинского лицея Носов, причем позиция Г.А. не до конца принимается даже его учениками. И действительно, «почему Г.А. так рьяно болеет за Флору?» [ОЗ, с. 110]. Игорь Мытарин размышляет над этим: « «Милость к падшим призывал?»

Не то.

Учитель переживает не только за детей, ушедших во Флору. В отличие от всех остальных, он видит гораздо дальше и знает, что эта акция искалечит души самих горожан: «Потом они опомнятся, им сделается непереносимо стыдно, и чтобы спасти свою совесть от этого стыда, они дружно примутся оправдывать себя друг перед другом и в конце концов эту самую позорную страницу в своей жизни они представят себе как самую героическую и, значит, изувечат свою психику на всю оставшуюся жизнь» [ОЗ, с. 78-79].

Проблема милосердия - одна из ключевых в повести, она выносится и в эпиграф к произведению (цитата из Евангелия от Иоанна): «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо.

Имя рабу было Малх. Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны...» [ОЗ, с. 6]. Милосердие и человечность. И Носов говорит Ревекке Гонтарь, которая организует эту акцию: «Человечность, которую вы исповедуете, состоит из одних принципов, вся расставлена по полочкам, там у вас и человечности-то не осталось - сплошной катехизис. Твой ученик лучше сожжет свои старые ботинки, чем отдаст их босому фловеру. И будет считать себя человечным в самом высоком смысле: «Пойди и заработай», - скажет он.

Человечность выше всех ваших принципов, сказал Г.А. Человечность выше всех и любых принципов. Даже тех принципов, которые порождены самой человечностью» [ОЗ, с. 80].

Еще одну группа персонажей составляют лицеисты, ученики Г.А. Они спорят о том, прав учитель или нет: «Все мы ученики Г.А., и все мы обучены свято следовать своим убеждениям. Все мы ненавидим Флору и тем самым не являем собою ничего особенного - целиком и полностью держимся мнения подавляющего большинства. Все мы любим Г.А., и все мы не понимаем его нынешней позиции, а потому чувствуем себя виноватыми перед ним и слегка агрессивными по отношению к нему» [ОЗ, с.

В. Казаков указывает на соответствия между «Гадкими лебедями», составляющими внутреннюю частью романа «Хромая судьба», и романом «Отягощенные злом»: «Очевидны совпадения с декларациями ташлинских «отцов города» и городской верхушки из «Гадких лебедей». Стоит лишь начать - нетолерантность не знает преград. Флора, лицей, мокрецы, дети-вундеркинды (да и Лес в «Улитке.») не уживутся с «отягощенными злом». Злом непонимания. Злом неумения или нежелания самостоятельно мыслить. Злом абсолютизации «мнения большинства». Злом чужого, старого, давно уже ненужного опыта, который невозможно выбросить или продать. Эти люди строят будущее - и сами же не готовы к его «жестоким чудесам»» [Казаков, 1989, с. 128].

Область, конструируемая в «Рукописи» Манохина, организуется вокруг фигур Демиурга и его спутника, Агасфера Лукича. Оба они - явно сверхъестественные персонажи, о чем говорит даже внешность Демиурга: «Левой рукой он ухватился за правую, с хрустом выдернул ее вон и швырнул в угол. Глаза его сделались уже, как дыни, он разинул пасть, изрыгнул непонятную, но явную брань, многоэтажную и древнюю, щучьими зубами впился в первый подвернувшийся локоть левой руки, бешено мотнул медной головищей так, что кисточка парика взвилась дыбом, с тем же хрустом выдернул из себя и левую руку и словно окурок сигары выплюнул ее в бездонную тьму за дверью Кабинета» [ОЗ, с. 104]

Демиург, творческое начало Вселенной, практически всемогущ, поэтому он способен по своему усмотрению изменять пространственные, временные характеристики реальности, свойства человека, и именно поэтому Демиург становится «источником» миров «Рукописи». Например, Демиург создает мир- эксперимент, в который случайно попадает Манохин и где некоторые люди способны поражать обидчиков электрическим разрядом. Но деятельность Демиурга ограничивает одно свойство: он ограниченно всемогущ. Как объясняет Агасфер Лукич: «Когда умеешь все, но никак, никак, никак не можешь создать аверс без реверса и правое без левого...

Тем не менее, сферы персонажей романа организуются вокруг повествователя, Манохина. Среди них можно выделить следующие^[51]. Во-первых, это «сверхъестественные» персонажи - Демиург и Агасфер Лукич.

Во-вторых, это «прожектеры», приходящие к Демиургу со своими проектами спасения человечества, избранных из которых Демиург поселяет в своей квартире, и по чьим проектам он и создает свои «экспериментальные миры». К этой группе отнесем таких персонажей, как Марек Парасюхин, Гершензон (он же Гершкович), Селена Благая, Колпаков и другие.

В-третьих, особая персонажная сфера организуется фигурой Г. А. Носова, который оказывается именно Человеком с большой буквы, «великим

терапевтом», которого ищет Демиург.

В-четвертых, это посетители, которые хотят видеть Демиурга. Это Иуда, Муджжа ибн-Муррара и Бальдур Длинноносый (который только упоминается Манохиным). Посетители и связанные с ними истории, рассказываемые Агасфером Лукичом, становятся персонажными сферами второго уровня^[52].

Сам Агасфер Лукич также существо абсолютно фантастическое. Он бессмертен и всезнающ, и именно его воспоминания и образуют области мира, относящиеся к первому веку, где дается трактовка евангельских событий (и где он действует под именем Иоанна), и мир седьмого века в Аравии, когда происходит становление и укрепление ислама (где он известен как Раххаль). Кроме того, Агасфер Лукич скупает души. Да и действия его иногда кажутся совершенно потусторонними, нечеловеческими: «Впервые в жизни я тогда увидел, как изо рта у Агасфера Лукича идет зеленоватый дым, - зрелище по первому разу жутковатое» [ОЗ, с. 47].

Область библейских событий организуется посредством таких персонажей, как Рабби (он же Демиург), Иоанн (Агасфер Лукич), Иуда и другие апостолы. В области, относимой к концу I века, создаваемой рассказом Агасфера Лукича об истинной истории создания Апокалипсиса, действуют Иоанн и его ученик, Прохор. В событиях VII века в Аравии участвуют Раххаль, Садджах, его возлюбленная, и Муджжа ибн-Муррара.

Объединяющим области в единый ХМ принципом является фантастическое допущение - способность Демиурга к расширению и искажению пространственно-временных характеристик. Например, увидев на кухне Иуду, Манохин говорит: «Кто его впустил - так и осталось неизвестным. В конце концов, может быть, и на самом деле никто не впускал, а просто внесло его в нашу прихожую, - и всех делов. Бывали такие случаи. И не раз» [ОЗ, с. 184]. Вспомним, что неизвестным образом среди ночи появляется в прихожей Муджжа ибн-Мурара, давая своим появлением повод к началу «арабской» истории. Так происходит и в случае, когда Агасфер Лукич дважды оказывается в области «Дневника», а Г.А. Носов попадает в Приемную Демиурга, тем самым через перемещение персонажей связывая две области «Отягощенных злом».

В эту систему пересечений не попадает только область середины XX века в сталинской России, которая не пересекается ни с одной из областей ни пространственно, ни посредством общих персонажей. О месте этой области в структуре мира романа будет сказано позднее, когда мы рассмотрим вопрос об интенсиональном конструировании миров произведений Стругацких.

Как и в случае с романом «Хромая судьба», две области, соответствующие двум составляющим произведение текстам, демонстрируют функциональные соответствия персонажей.

Во-первых, это Учителя. В «Дневнике» Игоря Мытарина Учителей даже двое: Г.А. Носов и его сын «нуси». В записях Манохина это Демиург, в воспоминаниях Агасфера о евангельских событиях - Назаретянин, в «арабских главах» - Мусейлима, в сталинской России - «отец народов». Функции учеников- предателей выполняют соответственно население Ташлинска (Носов упоминает, что почти весь город - его ученики или ученики его учеников), Иуда и Петр, Муджжа.

Игорь Мытарин и Агасфер Лукич (Иоанн) - ученики, притом самые любимые и близкие. Но есть и другие. Благочестивый и велеречивый Петр, слабоумный Иуда, ядовитый Фома; воспитанники Ташлинского лицея. Но все они, несмотря на свою любовь и доверие к своим Учителям, все-таки не в силах понять их учения.

Таким образом, через конструирование сопоставимых функционально персонажей и их групп, разделяемых сменой аксиологической модальности, создается общий ХМ романа об учителе, организованный, опять же, по схеме современного мифа. Естественный мир моделируется «Дневником» Мытарина, сверхъестественный - «Рукописью» Манохина, точка же их пересечения (две сцены: появление Г.А. в Приемной Демиурга и появление Агасфера Лукича перед трагической развязкой в мире «Дневника») организует гибридный мир.

Итак, подведем итог: Стругацкие моделируют свои ХМ на основе взаимодействия и пересечения модальных областей персонажей, выделяемых на основании смены аксиологической и эпистемической субъективных модальностей. Пересечение организуется либо посредством перемещающихся персонажей (например, Демиург, Агасфер Лукич), либо через главного героя, имеющего свое «представительство» в каждой области, но не относящегося к ней (например, Виктор Банев, Феликс Сорокин).

Взаимодействие субъективных модальных областей и их организация в единый ХМ происходит в случае с романами «Хромая судьба» и «Отягощенные злом» через использование функциональных персонажных соответствий (например, пары Сорокин - Банев, Ойло Союзное - Квадрига, Аскольд - Колпаков, триада Демиург - Г. А. - нуси).

Миры Стругацких представляют собой образец характерного для модернизма и постмодернизма мира современного мифа, в котором сталкиваются два мира, противопоставленных по своим модальным, в основном, алетическим характеристикам. В то же время все три произведения конструируют гибридные миры, соединяющие в себе свойства естественных и сверхъестественных миров. Основное действие разворачивается в рамках как раз гибридного мира, в котором оказывается главный герой.

Именно конструирование гибридных миров является основной отличительной чертой последнего периода творчества братьев Стругацких. В предшествующие периоды естественная и сверхъестественная модальные области были четко разграничены. На наш взгляд, появление гибридного мира является следствием смены характера фантастического допущения в произведениях 1980-х годов: оно становится более глобальным, влияя на ХМ в целом и позволяя рассматривать естественную модальную область в качестве лишь одной из вариаций общего мироустройства (так, естественный мир Манохина - лишь одно из проявлений созидающей воли Демиурга).

128