Политические аспекты «общих денег»

Далеко на все полностью отдают себе отчет в том, что процесс унификации мировой платежной системы есть основа формирования политических общностей нового типа. В результате насыщения рынка капитальных активов мировыми деньгами радикально преобразуется существующая структура собственности, приводя подчас к перестановке местами кредиторов и должников.

Но концепции, годные для запуска технической основы этого более всеобъемлющего процесса, оказались неадекватными решению собственно политических задач. Финансовая глобализация 90-х гг. реализовала концепцию «общих денег» (а вместе с ней — перераспределение прав на регулирование движения ценностей и признание законности его результатов), невзирая на явное превышение адаптивности национальных легитимирующих структур, а зачастую и прямо вопреки им. Как следствие — общие ценности, воспроизводимые социальными институтами и составляющие пространство социокультурной идентичности, оказались камнем преткновения на пути созидания «единого мирового государства» (новой системы общественных ценностей) через опережающее введение «общих денег».

Не будет преувеличением сказать, что тезис о первенстве денег (их фундаментальной активности в экономических отношениях) лежит в основе экономического неолиберализма и неолиберального проекта финансовой глобализации. С точки зрения практической организации экономической жизни, принципиальная роль такой позиции неолиберализма заключается в том, что она оправдывает вычленение финансовых активов из системы национального хозяйства и обосновывает использование единого мирового платежного средства с единым же, в конечном счете, эмиссионным центром.

с политикой отрыва финансовых активов от реальной экономической деятельности, подавляющая часть которой остается в рамках «национального режима».

Однако оправдать возлагаемые на нее надежды в долгосрочном плане неолиберальная модель не может, поскольку страдает двояким пороком: избыточным экономизмом в трактовке социальных процессов, что на практике выражается в накоплении системных ошибок и росте конфликтного потенциала в вопросах легитимации собственности (сегодня можно говорить о достижении критической массы, проявлением чего стала очевидная недостаточность экономической аргументации для признания обществом законности результатов финансовой глобализации, полученных в предыдущие годы); избыточным монетаризмом, который порывает с традициями классической экономической модели, построенной на «вторичной роли денег», а также на идее «национального хозяйства», «воспроизводственной системы» и «валютного суверенитета» (деньги традиционно считались атрибутом национальной верховной государственной власти).

Неолиберальная трактовка финансовой глобализации исходит из отсутствия у общества права на «собственный политический проект», даже если он поддерживается демократически организованным электоратом. Все вверяется в руки собственников капитала, действующих в интересах абсолютной цели — эффективного самовозрастания капитала. Кроме того, публичная риторика неолибералов концентрируется на «универсальных» целях и технических механизмах глобализации (таких как сопоставимость финансовых стандартов и пр.), но она, как правило, не отражает актуальных задач, возникающих внутри стран, втягиваемых в процесс глобализации. Это серьезным образом нарушает внутриполитический процесс, ибо сторонники открытой экономики воспринимаются как «пятая колонна» западного империализма, а не защитники интересов своей страны, которая имеет собственные интересы в более тесной интеграции с мировым сообществом.

Но главный методологический просчет неолиберализма, пожалуй, состоит в том, что «экономическая рациональность» не является достаточным основанием для решения принципиально важных политических вопросов, таких, как формирование новых «государств», тем более, если в качестве исходного материала выбираются страны с развитой социокультурной идентичностью и современными политическими институтами, и в отношении к Периферии Центр проводит открыто силовую политику.

Такие лидеры современного финансового сообщества, как Дж. Сорос, позволяют себе прямые инвективы в адрес традиционной роли государства, когда рассуждают о трудностях финансовой глобализации. «...Подлинные изъяны находятся за пределами экономической сферы, — заявляет он. — Государство уже не в состоянии играть прежнюю роль. Во многих отношениях это благотворное изменение, однако некоторые из функций государства оказываются невыполненными. У нас нет адекватных международных институтов для защиты индивидуальных свобод и прав человека, для охраны окружающей среды и для обеспечения социальной справедливости, не говоря уже о защите мира. Большинство организаций, которые у нас имеются, — это объединения государств, а государства обычно ставят свои интересы выше общих интересов. Организация Объединенных Наций по своему уставу не имеет возможности выполнить обещания, содержащиеся в преамбуле ее устава. Более того, нет и единого мнения насчет необходимости в более эффективных международных организациях»[180]*.

Чтобы было понятно, в какой сложный комплекс проблем заводит «экономически рациональное» разрушение государственного суверенитета, достаточно

обратиться к правоведению, где эта тема является едва ли не базовой. Государство в трактовке «философии права» не просто «законодатель», но в своей основе — институт-выразитель тех конкретных форм, в которых воплощаются представления людей об укорененных ценностях и, в первую очередь, о справедливости, раз уж мы обсуждаем «обмен ценностей» — этот системообразующий признак экономического анализа.

Неолиберальный проект финансовой глобализации с его ставкой на «производителей стоимости», собственников капитала так и не подготовил общественное мнение к добровольному отказу от фундаментальных гражданских прав, защищаемых «национальным государством». (Даже известные случаи публичного обсуждения отказа от национальных денег в Аргентине и Бразилии не дают достаточных оснований, чтобы утверждать обратное.)

Вывод из такой оценки может быть очень и очень печален: не преодолев политического барьера, новые собственники финансовых активов лишатся возможности защищать вновь приобретенные права, вытекающие из итогов глобального перераспределения собственности в 90-е гг. Не преодолев реально идеологию и практику национальных хозяйств и национальных государств, неолиберализм не в состоянии выжить как основа политики финансовой глобализации. Поэтому у его политических сторонников есть два варианта поведения: либо довести дело до конца, разрушив государственные институты стран Периферии, либо признать национальное государство и национальную экономику как фундаментальный факт, тем самым подписав акт о своей капитуляции. Ибо на данных понятиях строится иная доктрина глобального сосуществования.