Начальные страницы биографий

Отношение к войне - это одно из немногих, возможно - единственное событие в истории СССР/России, объединяющее большинство россиян всех возрастов. Приведенные выше фрагменты интервью фиксируют то общее, что переживают социологи разных поколений при воспоминаниях или просто при размышлениях о войне.

Читая воспоминания социологов, не участвовавших в войне, но столкнувшихся с ее проявлением, следует помнить, что они сделаны более чем через полвека после описываемых ими событий войны и первых послевоенных лет. И следует помнить: события воспринимались детьми, но вспоминались - «очень» взрослыми людьми. Те впечатления были бесконечно яркими, сильными, они остались в этих людях навсегда.

Сначала - воспоминания трех блокадников: Б.М. Фирсов и В.А. Ядов - ровесники, они встретили войну школьниками, Э.В. Беляеву - в 1941 г. было пять лет.

Биографический сюжет № 23. Б.М. Фирсов

...важно сказать о том, почему мы не были эвакуированы. Причина всему - позиция мамы. Она сказала: «Умирать будем вместе. Сына, школьника 12 лет, не отдам, а мать-старуху в неизвестность не отпущу». <...> Принято думать, что главной бедой был голод. Но на самом деле, едва ли не равноценных с ним угроз для жизни было больше. И каждую нужно было отвести, преодолеть. Блокада - это вынужденное, принудительное изобретение и освоение способов борьбы за жизнь - собственную и близких людей. <...> Дети-школьники особым распоряжением властей летом 1942 г.

Биографический сюжет № 24. В. А. Ядов

К июню 1941-го я окончил четвертый класс. Немцы начали бомбить, но почему-то не фугасными, а зажигалками. Это термитные бомбочки, которые сбрасывались десятками. Мальчишки дежурили на крышах своих домов со здоровенными ухватами. Бомбу надо было сбросить вниз во двор. Мне не повезло. Счастливчики получили медаль «За оборону Ленинграда».

В середине июля школу эвакуировали в сторону Луги, то есть именно туда, где немцы прорвались к городу. Нас сажают в автобусы, едем на железнодорожную станцию. Вдруг немецкий патруль - десантники. Ребята орут: «Фашисты, убийцы!» Мы только что узнали о Зое Космодемьянской. Учительница приказывает ложиться, а мы из окон кричим. Немецкие солдаты пропускают автобус и дальше видим наши разбитые танки по обеим сторонам дороги, а на станции все горит. Все же погрузились в эшелон, и я попал в интернат возле Вологды. Сестра отца тетя Клава нашла меня там и вывезла в Ярославскую область, где работала в детском интернате (сколько гробиков захоронили на сельском кладбище в Контеево!). Зимой 1942-го бредем по снегу на станцию встречать эвакуированных ленинградцев. Я ожидал свою объемистую маму и тощую сестренку, а из теплушки высадились сухая старушка и вполне нормальная девчонка. Мама до конца жизни не выбрасывала картофельную шелуху, варила ее для себя и говорила, что это самое вкусное в картофеле [12, С. 9].