О Марксе и марксизме

Я не вижу необходимости в возобновлении этой дискуссии.

В научном мышлении и в методологии исследований утвердилась идея плюрализма. Даже само понятие социологии сейчас трактуется по-разному. Можно сходу дать два десятка определений, каждое из которых будет верным.

Часть российских социологов отказывается от марксизма, пытается противопоставить ему иные философские концепции. Что ты по этому поводу скажешь?

Геннадий Батыгин писал о марксизме: «Уходя корнями в интеллектуальную традицию Просвещения и обнаруживая глубокое сходство с великими социальными учениями XIX века, марксизм обладает огромным объяснительным потенциалом. Ясность и логическая стройность его категориальных схем удивительным образом совмещаются со способностью к версификации. Этим, вероятно, объясняется и многообразие “авторских” исследовательских программ и концепций, разрабатывавшихся в рамках доктрины. Поэтому советский марксизм - не столько доктрина, сколько эзотерический код, значения которого зависели от интерпретативной позиции автора. Этот код мог успешно использоваться и в качестве средства для воспроизводства альтернативных марксизму идей» [13].

Но ты прав, в российских вузах это пока еще не усвоено.

Маркс создал каркас социологического знания (6), который невозможно устранить, нельзя возвратиться в домарксистскую эпоху, хотя у нас таких любителей движения вспять много.

Но и марксизмов на самом деле много. Мы учились во времена упрощенной версии марксизма образца 1938 года. Правда, многие потом доучивались. Мне, как марксисту, удалось организовать даже международный симпозиум о марксизме.

Да, марксизмов много. Что бы ты мог сказать о твоем личном марксизме?

Я социолог, опирающийся на Маркса, Парсонса, Вебера, Мертона, Дарендорфа, знакомый с идеями феноменологической социологии, символического интеракционизма и драматургической социологии. С Парсонсом были дружеские отношения, пока не «похолодало» на международной арене. С Мертоном встречался три раза. Всех этих мыслителей очень уважаю и знаю, за что именно я их ценю. Все-таки одна из главных моих книг 1990-х годов - «Социология конфликта» [14].

В общем, я согласен с Дарендорфом в оценке взглядов Маркса. Это была социология XIX века - социология эпохи противостояния классов в Европе. А после первой мировой войны общество (европейское) стало изменяться так, что тот аппарат понимания, который был создан Марксом и который имел очень большое практическое применение прежде всего в России - в качестве ленинизма, - уже не мог работать в масштабе европейской истории. Политика Рузвельта, обеспечившая выход из Великой депрессии в США, стала практическим доказательством возможности сотрудничества классов. В США и Европе были созданы институты регулирования классовых и иных конфликтов, которые имели практическое значение. В том числе и институт изучения общественного мнения, которым ты занимаешься.

А в Германии марксизм потерпел поражение в столкновении с открытым животным национаизмом.