Кризис модели индустриального социализма как форма проявления всеобщего кризиса индустриализма

Несмотря на наличие некоторых тенденций, свидетельствовавших о накоплении ряда важных очагов постиндустриализма, экономика СССР в конце 80-х гг. подошла к своему кризису|б). У этого кризиса были различные основания и множество конкретных причин.

На некоторых из наиболее принципиальных среди них остановимся подробно.

Во-первых, самым существенным отличием социалистической индустриальной системы, как она сложилась в СССР, была ее ориентация на использование преимущественно экстенсивных факторов развития. До тех пор, пока страна располагала возможностью включения в производство дополнительных ресурсов (природных, капитальных, трудовых), экономика сохраняла потенциал роста. Более того, в условиях действия ограниченно рыночных отношений, активной роли государства, планирования и концентрации ресурсов в хозяйственном центре при правильно выбранной стратегии возникали предпосылки для достижения достаточно высоких результатов производства. Однако как только СССР исчерпал потенциал экстенсивных факторов роста — с нарастающей силой это начало сказываться в середине 60-х гг., в экономической системе появились сбои. При этом цель перевода экономики на рельсы интенсивного развития не один раз ставилась в 70-80-е гг. как приоритетная, но так и не была достигнута. Принимаемые на высоком уровне политические решения, разрабатываемые планы и программы ситуацию принципиально не переломили. Сегодня можно спорить по поводу того, насколько данная цель была разрешима

,5* См.: Кеннеди Я. Вступая в двадцать первый век. С. 413-414.

|6) Более подробно см.: Рязанов В. Т. Экономическое развитие России. Реформы и российское хозяйство вХК-ХХ вв. СПб., 1998. Di. 11.

34 Зак. 381

при сохранении индустриально-социалистического экономического строя, но сами по себе возникшие трудности носили далеко не случайный характер.

С точки зрения более конкретных проявлений зарождавшегося кризиса в экономике СССР, надо отметить сохранение ресурсоемкого типа воспроизводства.

Опережающий рост потребления производственных ресурсов в сопоставлении с ростом конечной продукции привел к тому, что общее потребление сырья и энергии превышало аналогичные показатели в странах ОЭСР в среднем на 20-40%, а потому энергоемкость нашей продукции, в частности, в расчете на единицу национального дохода, была в 2 раза выше, чем в США, и в 3,5 раза выше, чем в Западной Европе. Ресурсоемкий тип воспроизводства, характерный для относительно ранних фаз индустриального развития, дополнялся также общей тенденцией падения фондоотдачи, невосприимчивостью экономики к новым технологиям, перенакоплением средств производства, что вело к консервации устаревшей структуры общественного производства, и т. д. К тому же обеспеченность всем необходимым комплексом минеральных и энергетических ресурсов, которая с давних времен отличала нашу экономику от подавляющего большинства других стран с высоким индустриальным развитием, не могла не препятствовать формированию сильной экономической мотивации перехода к ресурсоэкономному типу воспроизводства. Ведь до тех пор, пока существует возможность поддерживать экономический рост за счет более дешевого варианта использования экстенсивных факторов, предпочтительная реализация этого варианта действует объективно и потому может рассматриваться как экономический закон. Все эти естественные и закрепленные социалистической индустриальной системой хозяйствования недостатки оборачивались растущим отставанием от развитых стран в области внедрения научно-технических достижений в производство и демонстрировали серьезные трудности — объективные и субъективные — в переходе к фазе позднего (зрелого) индустриального развития.

Во-вторых, на экономическом развитии СССР с середины 70-х гг. сказывалось двойственное воздействие внешнеэкономической конъюнктуры. С одной стороны, происшедший в эти годы «нефтешок» на мировом рынке в кратко- и среднесрочной перспективе создавал благоприятную ситуацию для советской экономики из-за многократного роста цен на нефть, что позволяло ей привлечь значительные дополнительные валютные ресурсы.

Но в долгосрочном плане он сыграл негативную роль. В 1970-1980 гг., за счет увеличения цен и наращпиания объема вывоза энергоресурсов наша страна получала до 10 млрд долл. дополнительной валютной выручки ежегодно. Неожиданное появление дополнительных нефтедолларов в СССР стало фактически антистимулом в перестройке народного хозяйства на рельсы развертывания ресурсосберегающих технологий. Если значительный скачок цен на нефть подстегнул развитые индустриальные экономики как потребителей нефти к проведению структурной перестройки и отходу от старой индустриальной модели, то в советской экономике, остававшейся производителем и поставщиком энергоресурсов на мировой рынок, необходимость в такой перестройке ощущалась слабо. Что же касается формирования у правящей элиты должного понимания ключевых проблем экономического развития СССР и возможности с помощью политической воли переломить инерцию индустриального развития, то таких политических ресурсов в стране, к сожалению, не оказалось.

Дополнительным фактором, консервирующим раннюю индустриальную модель в СССР на микроуровне, выступала сохраняющаяся политика относительно невысокой заработной платы работников, которая также не создавала у предприятий заинтересованности в переходе к интенсивным методам развития производства. Низкий уровень заработной платы основной массы работников не мог благоприятствовать формированию новой стратегии постиндустриализма, а потому полученные значительные доходы от экспорта нефти были использованы не для структурной перестройки народного хозяйства и технологического обновления, а оказались по

траченными на текущие и второстепенные нужды. Более того, развернув масштабную программу добычи нефти и газа, задействовав для этого огромные инвестиции, полученные, в частности, от экспорта тех же энергоресурсов, советская экономика оказалась обреченной на усиление сырьевой специализации. Для нее стала характерна «голландская болезнь» с соответствующими последствиями в виде падения экономической динамики и возникновением застоя|7).

Общественно-экономическая система, получившая, возможно, последний благоприятный шанс для своего относительно безболезненного внутреннего обновления, в силу инерции хозяйственного развития и неадекватной оценки тогдашним руководством страны происходящего принципиального разворота мировой экономики, оставалась по сути дела незыблемой. Когда же ситуация на мировом рынке энергоресурсов для нас резко ухудшилась и произошло более чем двукратное падение цен (в конце 80-х гг.), то накопившийся потенциал кризиса в советской экономике уже было невозможно блокировать.

В-третьих, не менее неоднозначную оценку с точки зрения усиления постиндустриальных тенденций в СССР следует дать существовавшей высокой степени милитаризации экономики. Бесспорна ее негативная роль в ослаблении советской экономики и в недопотреблении населения, в истощении ресурсов страны вследствие гонки вооружений с США — более мощной в экономическом отношении державой. Для поддержания военного паритета общие затраты на оборону и военную промышленность в нашей стране к концу 70-х - началу 80-х гг. достигали, по оценкам, 900 долл. на душу населения, примерно столько же, сколько и в США (968 долл.), но значительно больше, чем в других развитых странах (так, в Англии они равнялись 436 долл., в Германии — 360, в Японии — 102 долл. на душу населения). Принимая во внимание несоизмеримые величины имевшегося экономического потенциала, можно сделать вывод, что гонка вооружений обернулась тем, что в СССР 15-20% ВВП уходило на военные цели. В США данная норма была значительно ниже (5-7 %), хотя и она приводила к перегрузке экономики. Приведенный факт дает представление о том, сколь велика должна быть роль разрушительных последствий чрезмерной милитаризации для хозяйства с меньшими экономическими возможностями.

Вместе с тем, следует учитывать и то, что ВПК страны выступал главной сферой использования наиболее перспективных и конкурентоспособных технико-техноло- гических нововведений. Это объяснялось тем, что в данный комплекс входили самые передовые по научно-техническому уровню и подготовленной рабочей силе предприятия.

Примерно 2/3 машиностроения работало на оборонный комплекс и до 50 % бюджетных расходов на НИОКР использовалось в этих целях18). Это означало, что мотивация к развертыванию НТП у нас в значительной степени базировалась на военном соперничестве и не имела надежных и сильных экономических стимулов. В известном смысле гонка вооружений выступала в качестве мощного локомотива НТП, причем не только для СССР, но и для США, у которых доля военных НИОКР была такой же высокой и в 1991 г. составляла 54% государственного финансирования научных исследований (в 1950 г. она даже достигала 75%)|9). Если бы цель преобразования общественно-экономической системы СССР была бы точно сформулирована как переход от ранней индустриальной модели к зрелому индустриализму с выработкой соответствующей программы проведения постиндустриализации, то это позволило бы с большей вероятностью реализовать идею перевода значительной части военного сектора экономики на выпуск высокотехнологичной продукции гражданского назначения и, во всяком случае, не допустить обвального разрушения научно-технического потенциала страны под видом конверсии.

Выделенные причины вступления советской экономики в кризис, хотя их перечень, безусловно, далеко не полон, важны для объяснения его сложной и неоднозначной природы. Экономику СССР к концу 80-х гг. необходимо характеризовать возникновением и перманентным нарастанием нового противоречия, в тот период достойным образом не осмысленного. Оно было связано с исчерпанностью традиционного типа индустриального развития, причем в условиях наличия сегментов доиндустриальной экономики. Именно на переходе от среднеразвитого к зрелому индустриальному обществу в условиях нарастания постиндустриализма, для которого характерна качественно изменившаяся роль информатизации и глобализации хозяйственных процессов, споткнулась социалистическая экономическая модель в СССР и в Восточной Европе, не выдержав в тот момент конкуренции с трансформирующейся капиталистической рыночной моделью хозяйства.

Причем кризис в СССР следует рассматривать в качестве целого комплекса кризисов, порожденного старыми противоречиями еще доиндустриального времени, противоречиями индустриализма и наступающего постиндустриального этапа развития. Разнородные истоки кризиса советской экономики и отсюда — сложная его природа — явно недооценивались. В его трактовке возобладали одномерные характеристики, сводящие всю суть кризиса к общему кризису социализма, хотя этот кризис точнее и правильнее было обозначить как кризис индустриальной модели социализма. Свидетельствуя в том числе об исчерпанности самой стратегии индустриализма, этот кризис в массовом сознании был перегружен чрезвычайно насыщенной негативной критикой социализма как социальной реальности, идеологии и экономической модели. И дело не в том, что такая критика была несправедливой, хотя сегодня, объективно оценивая ситуацию перестроечных лет, становится понятно, что она была излишне эмоциональной и потому преувеличенной. Главное — то, что она уводила общество от постановки и решения более насущных и принципиальных проблем будущего развития, связанного с поиском оптимальных путей перехода к постиндустриальному обществу. Сам же кризис социализма был излишне драматизирован. Драматизация кризиса индустриального социализма выразилась в том, что его причины увязывались исключительно с социалистическими качествами экономики индустриализма и игнорировались не менее острые кризисные проявления в модели индустриального капитализма.

Это тем более странно, поскольку общеиндустриальная (и в этом смысле общецивилизационная) основа надвигающегося кризиса раньше всего обнаружилась в капиталистическом индустриальном мире, что неудивительно, учитывая его более зрелый возраст и высокий уровень развития. Главные принципы стратегии индустриализма, основанные на безграничности экономического роста, благодаря которой обеспечивалось обслуживание сложившейся системы всеобщего потребления и поддерживалась непрерывная потребительская экспансия, столкнулись с ограниченностью природной базы, чрезмерными экологическими потерями, непреодолимостью резкого социального располюсования и другими противоречиями и тупиками развития. Возникшие и нарастающие с каждым годом пределы и ограничения в экономической сфере дополнительно усиливались использованием капиталистической формы рыночных отношений, ориентированных в первую очередь на поддержание текущей рентабельности. В результате индустриально-потребительская модель экономики подошла к своему пределу: дальнейшее развитие ее основополагающих принципов делало невозможным всеобщность экономического прогресса и повсеместное достижение высокого уровня потребления с опорой на индустриальный

капитализм. Отсюда неслучайно, что вместо ставки на бесконечность экономического роста пришли новые концепции — от идеи «нулевого роста» до концепций «устойчивого и сбалансированного развития», которые самым наглядным образом демонстрировали отход от глобальной политики традиционного индустриализма. Такой отход означал фактическое признание невозможности достижения оптимистической цели, связанной с перспективой непрерывного прогресса и устранения разрыва между богатым Севером и бедным Югом на базе использования индустриально-капиталистических отношений. Он требовал нового выражения политики глобализма в виде всеобщего контроля за мировыми ресурсами и управления ими, осуществляемыми ведущими державами и общемировыми управляющими центрами.

В настоящее время понятны причины, в силу которых невозможность дальнейшего динамичного экономического развития при сохранении базовых ценностей и принципов индустриальной цивилизации первоначально увязывалась с ее капиталистическими формами. До тех пор, пока капитализм не нашел варианта выхода из возникшего кризиса на пути перехода к постиндустриальной фазе своего развития, имелось основание для таких оценок. Также и социалистическая индустриальная система, будучи по возрасту более молодой, сохраняла теоретическую возможность нащупать свой «обходной путь». Выдвинутый в свое время лозунг соединения достижений НТП с преимуществами социализма сам по себе был верным, ориентирующим на постиндустриальную трансформацию социалистического хозяйства, но этот лозунг остался всего лишь политической декларацией и не превратился в новую стратегию экономического развития. Еще раз подчеркнем, что это произошло в немалой степени из-за недооценки действия общих причин возникновении кризиса индустриализма и переоцененной способности социализма избежать его развертывания в СССР. Имея множество конкретных отличий в экономическом и особенно в политическом устройстве, социалистическая хозяйственная система вместе с тем не смогла выйти за рамки исторически сложившейся индустриальной цивилизации и по многим параметрам оставалась производной от капиталистического индустриализма.

Советское обществознание зафиксировало вступление капиталистического индустриального мира в кризисную фазу развития, но не смогло обнаружить ее общецивилизационные основы и допустило просчет, недооценив неизбежность приближения трудного времени для социалистического индустриализма. Прежде всего, это было следствием чрезвычайно высокой его идеологизации, которая по этим признакам заметно отличалась в худшую сторону от обществознания в западных странах. Будучи оторванными от мировой общественно-экономической мысли и оказавшись в состоянии холодной войны со своими оппонентами, общественные науки утратили способность к точному анализу и научному предвидению. В итоге пострадали и само общество, и правящая элита, поскольку лишились верных ориентиров в общественно-экономической сфере и оказались неподготовленными к постановке адекватных целей в преобразовательной деятельности. Такой тяжелой оказалась цена догматического и бюрократического прессинга, который испытывала на себе наука. На первом этапе тотальная критика капитализма (на самом деле, его индустриальной версии) привела к тому, что в кризисе капитализма были недооценены общецивилизационные (индустриальные) основы. Это обернулось тем, что проглядели втягивание и социалистической индустриальной системы в похожую кризисную фазу. В свою очередь, начавшаяся уже в перестроечные годы тотальная критика социализма, которую и в этом случае справедливее было относить на счет ее индустриальной версии, также игнорировала те же общие^ истоки кризиса и привела к тому, что в результате общество оказалось удивительно восприимчивым к наивной вере в преимущество индустриального капитализма как идеальной модели хозяйства, которая на самом деле исторически уже давно себя исчерпал.

<< | >>

↑

Источник: В. Г. Хорос, В. А. Красильщиков. Постиндустриальный мир и Россия.. 2001

Еще по теме Кризис модели индустриального социализма как форма проявления всеобщего кризиса индустриализма:

- Безопасность жизнедеятельности и охрана труда - Химические науки - Бизнес и заработок - Горно-геологическая отрасль - Домашнему мастеру - Естественные науки‎ - Зарубежная литература - Информатика, вычислительная техника и управление - Искусство. Культура - История - Литературоведение. Фольклор - Международные отношения и политические дисциплины - Науки о Земле - Общеобразовательные дисциплины - Педагогика, образование, воспитание - Промышленность - Психология - Религиоведение - Социология - Строительство - Техника - Транспорт - Филология - Философские науки - Экология - Экономика - Юридические дисциплины -