Жизнь состоялась

Как только российская социология начнет понимать себя и осознавать свою силу, она серьезно займется изучением наследия и биографий тех, кто ее создавал, и кто ее возрождал, с чьей деятельностью связаны важнейшие события в ее современной истории.

Можно утверждать, что любой претендующий на полноту исторический, политический, социально-культурный анализ процессов, происходивших в СССР во второй половине прошлого века и в России в начале наступившего столетия, всегда в значительной степени будет базироваться на результатах исследований общественного мнения, проводившихся Юрием Александровичем Левадой (1930-2006). Вместе с тем, очевидно, что стремление историков науки к познанию экологии среды, в которой происходило становление советской социологии, неминуемо подведет их к изучению его жизненного пути.

Важной особенностью творчества Левады, наиболее заметно проявляющейся в его статьях и выступлениях последних десяти лет его жизни, является их латентная и нетривиальная автобиографичность. В них нет мемуарности, но в их предметной наполненности - анализе его наблюдений за динамикой сознания россиян - присутствует и его гражданская позиция, и его «я», т.е. размышления о прожитых им годах. Суммируя все происходившее с «человеком советским» или в «человеке советском», Левада одновременно пытался осмыслить свой жизненный путь. Потому аналитики, для которых главную ценность представляют социологические выводы Левады, неминуемо увидят в них Леваду - гражданина и личность, а историки социологии смогут подойти к пониманию жизни и творчества Левады лишь в том случае, если осилят его научное наследие. Пока можно лишь одно сказать: его жизнь состоялась.

Из сказанного следует два вывода. Первый - творчество Левады и его биография непременно будут предметом специальных историко-науковедческих исследований. Второй - сейчас почти невозможно обстоятельно писать о сделанном им. Необходима дистанция для обзора жизненного пути и творчества Левады, и нужно время для освобождения от ощущения его харизмы, некоторые грани которой обозначены сорок лет знавшим его Алексеем Левинсоном. Он говорит о «феномене L» [2].

Однако это не означает, что изучение наследия Левады должно быть отнесено в будущее; это было бы крайне нежелательным и для создания его творческой биографии, и для написания истории современной российской социологии. Время не имеет обратного хода, и потому то, что относительно легко сделать сейчас, через несколько лет может оказаться неосуществимым. Потому надо стремиться активно изучать судьбы и творчество тех, кто во второй половине ХХ века и в первые годы наступившего столетия внес заметный вклад в становление российской социологии и, в частности, в исследование общественного мнения [3]. Это будут «оперативные материалы»: очерки, воспоминания, фотографии, другого рода документы о людях, чей жизненный путь уже завершился, но чье наследие живо и останется значимым для будущих аналитиков общественного мнения. Уверен, что в этом «Зале славы» должно быть место и для портрета Ю.А. Левады.