Гэллапиада

Прежде всего, Наталья, вам большое спасибо за помощь в работе над историко-биографической книгой «Первопроходцы мира мнений: от Гэллапа до Грушина». Общение редактора с автором, знаю на собственном опыте, далеко не сахар, тем более — если автор живет в Америке и весь обмен текстами и мнениями происходит по электронной почте. Теперь отвечу на ваш вопрос.

После возвращения из моей второй поездки в Россию в январе 2000 года меня стали спрашивать о прогнозах предстоявших в том году президентских выборов. Я рассказывал о результатах исследований ВЦИОМа, ФОМа, но мои собеседники, бывшие советские граждане, сомневались в том, что возможно прогнозировать итоги избирательных кампаний по опросам с небольшими выборками. Чтобы усилить свою позицию, я пошел в библиотеку и выписал таблицу с прогнозами Гэллапа начиная с 1936 года. Затем написал небольшую заметку о его опыте и опубликовал ее в русских газетах Сан- Франциско и Филадельфии. До этого я, естественно, читал некоторые работы Гэллапа, но ничего не знал о нем как об ученом и человеке. В ноябре 2001 года должно было исполниться 100 лет со дня рождения Гэллапа, и я решил написать серьезную биографическую статью о нем и о том, что было им сделано.

Постепенно собственно историко-методическая работа — анализ становления современной технологии опросов общественного мнения — переросла в историко-науковедческую и биографическую. Меня начало интересовать не только то, что было сделано Гэллапом, но и процесс его творчества. Приходилось одновременно углубляться в прошлое опросов в Америке и знакомиться с историей и культурой страны.

Когда приступаешь к новой теме, быстро обрастаешь материалом. Я начал анализировать творчество и жизнь Гэллапа во второй половине февраля 2000 года, а к концу года уже опубликовал ряд статей в «Телескопе» и в изданиях ВЦИОМа и ФОМа. Процесс пошел...

В чем были первичные трудности вашего историко-науковечес- кого поиска?

Наиболее сложными были и остаются две проблемы: определение цели историко-науковедческих размышлений и создание отвечающей этой цели методологии. Первые ответы на эти вопросы, которые для начала меня устраивали, я нашел сразу. Но многие важные аспекты историко-науко- ведческих поисков пришлось рассматривать уже в процессе сбора и анализа материала. Более того, вопросы, на которые, мне казалось, я ответил, всплывают снова и требуют поиска более обстоятельных ответов.

Еще одна трудность — это язык изложения исторической фактуры и выводов. Все предыдущие годы я занимался жесткими методами социологии: формализованные опросники, измерение, математическая обработка. Здесь мне пришлось осваивать новую нишу — биографический метод, историкокультурологический анализ. Я понимал, что надо искать иной стиль изложения результатов исследования, но я не знал, каким он должен быть. В таких случаях хочется обратиться к традициям, воспользоваться опытом тех, кто ранее разрабатывал историко-биографическую тему в отечественной социологии. Конечно, мне знакомы работы российских социологов о творчестве Питирима Сорокина, Макса Вебера, Пауля Лазарсфельда, Георга Зиммеля, но я не находил в них того, что искал. Эти работы сфокусированы на изучении творчества социологов-теоретиков и на анализе трансформации одних социальных идей в другие. В моем случае я имел дело с научной, аналитической деятельностью иного рода, и мои герои в первую очередь интересовались не углублением социальных теорий, а поиском эмпирических методов изучения социума.

И как вы выпутывались из этой неопределенности?

Я не могу сказать, что выпутался, но рабочее решение было найдено. Во-первых, мне припомнился краткий разговор с Б.Г. Ананьевым о моей кандидатской диссертации, когда он рекомендовал мне трактовать факторный анализ как результат миграции научных методов. Вряд ли я в то время мог понять, что Ананьев имел в виду, и все же на завершающей фазе работы над текстом попытался описать многомерный факторный анализ как синтез решения проблем, возникавших в биологии, психологии и математической статистике, и показать, что этот метод есть итог творчества специалистов разных научных направлений. Когда, читая первые материалы о Гэллапе, я увидел, что технология проведения опросов общественного мнения отражает опыт первоклассных ученых, работавших в разных направлениях науки, я понял, что должен использовать совет Ананьева.

Второе, оказалось, что эйнштейновские критерии «внутреннего совершенства» и «внешнего оправдания», которые я учитывал в своих метрологических построениях, полезны и при изучении импульсов, пружин развития технологии изучения общественного мнения. Первый из этих критериев подчеркивает целостность, внутреннюю обоснованность теории, второй - указывает на то, что теория должна согласовываться с опытом.

Моему знакомству с этими критериями и пониманию их ценности я прежде всего обязан неформальным беседам с известным историком науки Борисом Григорьевичем Кузнецовым, автором книг об Эйнштейне, Ньютоне, Галилее, Бруно и о становлении современной научной картины мира. Через двадцать лет после окончания этих бесед я начал вспоминать их содержание.

Есть еще один методологический принцип, который я сформулировал для себя. Мне представляется, что историк науки должен уважать людей, чье творчество он изучает, и может (должен) быть пристрастным. Рационализм обеспечивает объективность, но без пристрастности нет внутреннего импульса к поиску.

На одной из лекций в Российском университете дружбы народов, читавшихся в апреле 2004 года по программе повышения квалификации преподавателей социологии, я рассказал об одном ощущении, иногда испытываемом мною во время работы: мне кажется, что из лежащих рядом книг Гэллапа и Кэнтрила — друживших при жизни — исходит некий поток тепла, благости.

В этом году вы написали еще одну книгу — «Отцы-основатели: история изучения общественного мнения», вдвое большего объема, чем «Первопроходцы мира мнений». Я знаю, что у вас материалов на эту тему еще больше... Вы готовы написать об этом и третью книгу?

Да, Наташа, эта вторая книга сделана при огромной вашей помощи, и вы знаете, насколько сложна ее структура и как много в ней героев. Она охватывает более чем двухвековой период становления технологии опросов общественного мнения и заглядывает в ближайшие десятилетия. Хотя в книге 25 листов, в ней не хватило места для многих фактов, тем более для рефлексий, которые я просто зажимаю в себе... мне кажется, что читателям интереснее и важнее факты, сведения, чем авторские рефлексии. В книге «присутствуют» почти триста человек, внесших свой вклад в изучение общественного мнения. Столь обстоятельного и детального рассмотрения истории опросов нет даже в американской литературе. И одна из причин такого положения дел — моя независимость от тех или иных корпоративных интересов и ограничений, накладываемых организациями, распоряжающимися грантами. Я сам финансирую свою работу.

Готов ли я написать и третью книгу? Я работаю над ней постоянно. Рукопись уже включает свыше 50 авторских листов, но я не знаю, хватит ли у меня сил и куража завершить работу. К тому же есть еще одна проблема. Первая книга опубликована при поддержке Фонда «Общественное мнение», вторую издает Центр социологических исследований, возглавляемый Францем Шереги. Но я не уверен, что найду издателя на труд в 60 или более листов.

Интересно, о чем она. Новые подробности того же, о чем первые книги? Новые персонажи? Новые обобщающие идеи и выводы/ на перспективу?

Это — в основном о Гэллапе, почти все о нем. Конечно, есть и Роупер, Кроссли, Кэнтрил.

Как бы/ вы/ охарактеризовали жанр ваших книг?

Это история и биография опросов общественного мнения. История, так как попытался выделить и проанализировать основные события семи десятилетий современных опросов общественного мнения. Биография — поскольку в них рассказывается о жизни и творчестве отцов-основателей выборочной технологии измерения мнений. Ими же заложены основы профессиональной этики и профессиональных стандартов деятельности полстеров.

В какой мере тема ваших книг отражена в специальной американской литературе? И в чем их новизна?

В литературе можно выделить два направления: работы по технологии, методике, организации опросов общественного мнения и различные исследования исторического характера. Публикаций на эти темы множество. Но эти два направления почти не пересекаются. Нет ни одной серьезной работы, где все сделанное, например, Гэллапом трактовалось бы как целостное образование, как части единого и по сути неделимого творческого наследия. Я же рассматриваю изучение общественного мнения как результат сложного и длительного, почти двухвекового, процесса, детерминированного особенностями политической и экономической системы США. При этом деятельность отцов-основателей трактуется как поиск ответов аналитиков на вызовы бизнеса, политики и журналистики. В моих книгах используются материалы, ранее не публиковавшиеся в США: архивные документы, переписка с учеными, знавшими героев книги и работавших с ними, другие редкие документы.

Насколько эта тема актуальна?

Я ощущаю, что сейчас прекрасное время для анализа прошлого американских опросов общественного мнения.

Вы работаете один или вам кто-нибудь помогает?

Работаю я один, в буквальном смысле этого слова. Чаще всего исследователи работают в каких-то коллективах, встречаются, обсуждают планы и сделанное с руководством и коллегами, проговаривают первичные выводы с друзьями, докладывают что-то на конференциях и т. д. Я лишен этого, но у меня есть свой канал общения — электронные письма небольшому числу коллег-друзей. Иногда я даже не жду ответа по существу, ведь нередко и сам еще не могу сформулировать четкий вопрос; просто проговариваю самые общие соображения и предположения. Для меня ценна сама возможность высказаться, и я пользуюсь ею. Во время поездок в Россию я стараюсь делать доклады, сообщения о своей работе и обсуждать ее с теми, кто проявляет к ней интерес.

Вместе с тем должен сказать, что мне помогали и помогают многие люди. Например, в начале моей работы ФОМ финансировал проект «Америка присматривается к новой России», в частности, я имел право приобретать книги, необходимые для изучения гэллаповской тематики. Значительную помощь в анализе наследия Гэллапа и опыта изучения общественного мнения в США оказала мне профессор Клара Григорьевна Бар- бакова, создатель и до недавнего времени ректор Тюменского государственного института мировой экономики, управления и права. В 2001 и 2003 годах в Тюмени состоялись «Гэл- лаповские чтения», включавшие научные доклады, а также лекции для студентов и аспирантов.

Трудно переоценить внимание ко мне и реальную помощь издателя и главного редактора петербургского журнала «Телескоп» Михаила Илле. Он предоставил мне идеальные условия для публикации материалов историко-науковедческих исследований. За период с 2000-го по 2004 год только по этой тематике я выпустил 11 статей общим объемом почти в 20 печатных листов.

Знают ли о вашей работе дети Гэллапа, других основоположников изучения общественного мнения?

Знают, кстати, все они пошли по стопам своих отцов и стали исследователями общественного мнения. Джордж Гэллап-сын ознакомился с рядом моих текстов и положительно отозвался о них. Альберт Кэнтрил прислал интересные материалы о своем отце Хэдли Кэнтриле. Статья об Арчибальде Кроссли была написана в сотрудничестве с его дочерью Хелен. Дочь Луиса Бина прислала распечатку 300-страничного биографического интервью с ее отцом. Много ценнейших материалов мне дали письма тех, кто более полувека назад работал с пионерами изучения общественного мнения.

Вы живете в небольшом городке, где вы достаете нужные книги, как находите необходимую научную информацию?

В Фостер-Сити проживает около 30 тыс. человек, по главной улице, упирающейся в Сан-Францискский Залив, весь город можно пройти за час. Здесь нет ни университета, ни колледжа. Но есть библиотека, являющаяся частью сети из нескольких десятков региональных библиотек. Единый компьютерный каталог, в который можно войти из домашнего компьютера, позволяет заказать книгу из любой библиотеки этой сети. Ее привезут в городскую библиотеку и дадут домой на три недели; обычно срок пользования можно продлить. Если в региональной сети необходимой книги нет, библиограф пошлет запрос в общенациональную сеть, и книгу пришлют опять же в мою библиотеку.

Все архивы, библиотеки имеют интернетовские сайты, и потому легко найти зацепки, краткие сообщения о хранящихся документах. На запросы по электронной почте я получаю исчерпывающие ответы и условия оказания помощи. Чаще всего высылаются ксерокопии документов и счет. Я отсылаю подтверждение и чек.

Еще один канал — сетевые книжные магазины и сетевые библиотеки. Старые книги по социологии в amazon.com и других онлайновых книжных магазинах более чем доступны — нередко они оказываются дешевле почтовой пересылки. Через неделю-две книга у вас дома. Часто это даже не открывавшиеся книги, но бывают и с подчеркиваниями, иногда без суперобложки, это все не мешает делу. У меня приличная библиотека... Как-то я купил книгу Роупера через amazon — она оказалась с роуперовским автографом. Пытался узнать, кому же он ее надписывал, но пока не смог... понимаете, личная книга маэстро...

Онлайновая библиотека questia.com содержит свыше 700 тыс. наименований и имеет прекрасную поисковую систему: 100 долларов в год — и читай круглосуточно. Журнал “Time”, при очень недорогой подписке открывает онлайновый доступ ко всем выпускам начиная с двадцатых годов. Будучи членом Американской ассоциации исследователей общественного мнения, я имею доступ ко всем номерам необходимого в моей работе журнала — “Public Opinion Quarterly”. Так что в моей деревне работать можно, надо лишь активно использовать возможности современного информационного сервиса.

А что вы могли бы сказать о помощи с американской стороны?

Если кратко, то без помощи значительного числа американских ученых и обычных людей, я ничего бы не сделал.

Так, первую публикацию о Гэллапе мне хотелось иллюстрировать фотографией дома, в котором прошли его детство и школьные годы. Поиски в Интернете не дали результата, и я написал письмо на сайт города Джефферсон, штат Айова, где расположен этот дом. Письмо было переслано чудесной женщине, краеведу Валерии Огрен, которая не только указала мне сайт, на котором размещалась фотография дома Гэллапа, но и выслала копии энциклопедических статей о городе и старые материалы местных газет о Гэллапе.

В одном из газетных материалов я прочел несколько слов о том, что Гэллап был американцем в десятом поколении. Я нашел сайт The Gallup Association, уже свыше ста лет занимающейся историей семьи Гэллап, и отправил электронное письмо Джону Гэллапу, одному из руководителей этой ассоциации. В ответ я получил бесценный подарок — книгу с результатами генеалогических поисков, охватывающих 15 поколений огромного клана Гэллапов.

Еще один пример эффективной помощи относится тоже к началу моего исследования, когда необходимо было понять характер образования Гэллапа. Я отправил запрос в архив Университета Айовы с просьбой указать, какие курсы изучал Гэллап и какие степени он получил. В ответ мне прислали в подарок, это было подчеркнуто, копию документа, в котором перечислялись все предметы, изучавшиеся Гэллапом, и полученные им оценки. Сразу возник другой крайне важный вопрос: кто вел эти курсы? Ответ на повторный запрос содержал фамилии преподавателей по большинству курсов. Детальное рассмотрение биографий профессоров и преподавателей Гэллапа (этот процесс занял около четырех месяцев) приблизило меня к пониманию корней гэллаповского творчества и многое прояснило в его деятельности.

Не успев закончить вторую книгу об истории изучения общественного мнения в Америке, вы приступили к разработке новой темы — истории изучения рекламы и уже опубликовали об этом две статьи в «Телескопе». Чем вас привлекли исследования рекламы, считаете ли вы эту тему достаточно «академичной»?

Скорее, не приступил, но смог продолжить; я заинтересовался этой темой, когда начал знакомиться с прошлым опросов. Правда, тогда я не видел в ней самостоятельного значения. К тому же изменилось не только мое отношение к ней, она объективно укрупнилась. Приведу один пример.

Еще лет десять назад лишь крайне небольшая группа специалистов знала о том, что уже первая президентская кампания Франклина Рузвельта (1932 года) имела, говоря современным языком, аналитическое сопровождение. Вышедшая в 2002 году книга об Эмиле Хурье позволила узнать это многим. На год раньше вышла небольшая работа о том, что еще в 1920 году один из создателей американской рекламы Альберт Ласкер помог республиканцу Уоррен Хардингу стать президентом Америки. Тем самым Ласкер заложил основы политических рекламных кампаний. Чуть уточнил Это было сделано им за два года до того, как Уолтер Липпман написал свою классическую книгу «Общественное мнение». В 1924 году другой очень известный создатель рекламы Брюс Бартон привел к победе Кальвина Кулиджа. Первое серьезное исследование этой избирательной кампании было опубликовано пару лет назад. Суммируя сказанное, становится понятным, что изучение рекламы — тема специальных академических поисков.